Укус сколопендры - Александра Стрельникова

Однажды дядя Леша даже предпринял попытку устроить свою личную жизнь. Когда он перебрался в коммуналку, на их адрес стали приходить письма из Ростова от некой Марии.

Как поведал мужчина Наталье, то была зазноба военных лет. В народе за такими женщинами установилось устойчивое словосочетание из трех букв: «ППЖ» – походно-полевая жена.

Алексей советовался с Натальей: как ему быть?

– А что? Пусть приезжает. Тебе же надо устраивать свою жизнь, – ответила женщина. – Может, ребенка тебе родит. И будет семья…

А вскоре появилась и сама ростовская Мария с большим чемоданом: веселая, бойкая и уверенная в себе кареглазая брюнетка-казачка, вся в крепдешинах и пропахнувшая духами «Красная Москва». Она была моложе Алексея на пятнадцать лет.

Вся из себя эффектная и хозяйственная, женщина появлялась на коммунальной кухне в красивом цветастом атласном халате и варила ароматные южные борщи ярко-бордового цвета и пекла сладкие пироги из яблочного повидла, привезенного с юга.

Запах вкусно приготовленной домашней еды распространялся по большой коммуналке. Он с порога обволакивал радостью и заботой Алексея, возвращавшегося после трудового дня. Казалось, мужчина оттаивает на глазах от всех лихолетий своей жизни. Он даже как-то помолодел.

Досужие соседки по коммуналке, собираясь на большой кухне у своих кастрюлек, высчитывали дату регистрации их брака – настолько этот вопрос казался решенным.

Но всё случилось иначе. Молодая, красивая, с южным темпераментом укатила обратно в свой Ростов ровно через два месяца. Алексей ее выставил.

Как признался потом он Наталье, неожиданно удивленной таким обстоятельством, первый нелицеприятный разговор с давней знакомой у него произошел, когда он принес получку. А второй, месяц спустя, тоже – в день выдачи зарплаты.

– Да жадиной она оказалась, – мужчина сделал глубокую затяжку папиросой. – Сказала, мол, слишком много денег трачу я на свою родню. На вас, значит… Даже скандал закатила.

– Ой, извини, – покачала головой Наталья, – выходит, это всё из-за нас произошло? Я не хочу, чтобы мы стали помехой в устройстве твоей личной жизни, – виновато добавила женщина.

– А вот именно такого «устройства» мне и не надо, – решительно сказал Алексей, подразумевая свою ростовскую знакомую. И решительно добавил, – вы – моя семья…

Больше Алексей не пытался наладить свою личную жизнь. Хотя бобылем его назвать язык не повернулся бы. Они действительно жили одной семьей – Наталья, двое ее сыновей и дядя Леша. Мужчина всегда был ухожен, наутюжен, обстиран и сыт благодаря заботливой Наталье. И понятно, что своим племяшам – Николаю и Сергею он заменил отца.

Хотя кое-кто из соседок коммуналки давно и тайно «поженил» Алексея и Наталью, на самом деле всё было не так. По родственным, семейным отношениям, Наталья приходилась Алексею всего лишь невесткой – женой брата. А он ей деверем – братом мужа. Таким стало их родство в молодости, когда еще все были живы. Таким и осталось навсегда. Ну, а что там мерещилось иным соседкам…

Прямой наводкой – в мореходку

А ведь это именно он – дядя Леша настоял, чтобы Николай закончил десятилетку. А младший брат, беря пример со старшего Сереги, так же, как и он, нацелился лишь на семилетку, чтобы быстрей пойти работать и приносить деньги в семью.

Но на Николая у дядьки были свои планы. Уж очень хотелось, чтобы младший племянник сначала выучился на инженера, и только потом пришел трудиться на тот же ЛЭМЗ.

– Да пойми ты, – увещевал он в свое время подростка, заканчивавшего седьмой класс, – сейчас нужны грамотные, высокой квалификации инженеры. И чем дальше – тем необходимость в них будет возрастать. Вот, хоть бы меня взять, к примеру, – вздыхал дядя Леша, – дальше мастера бригады мне не «прыгнуть». Опыт есть, а специальных знаний не хватает. А когда было переучиваться? Ты же знаешь, что было с заводом, когда я вернулся с фронта?

Николай кивнул. Дядя Леша не раз вспоминал, как вернулся в 45-ом… Сначала восстанавливали завод, потом перепрофилировали предприятие под нужды разрушенного войной народного хозяйства страны.

Потом, годы спустя, в свою бригаду он возьмет старшего племяша – Серегу. Для начала – разнорабочим…

– Да не хочу я, чтоб за мою учебу вы еще деньги платили, – отбивался от матери и дядьки подросток, зная, что обучение с 8-го по 10-ый класс средней общеобразовательной школы было платным.

Здесь надобно заметить, что время учебы Николая совпадало с моментом, когда в стране еще действовало Постановление правительства о платности обучения в старших классах средних школ и в высших заведениях СССР. Данный циркуляр возлагал расходы за дальнейшее «грызение» гранита науки на собственные плечи сознательных и трудящихся граждан… Если учесть то обстоятельство, что Николай десятилетку должен был бы окончить в 1955 году, а подобное Постановление в стране было отменено лишь год спустя, просуществовав 16 лет аж с сорокового года… То и желание парня не сидеть на шее родственников, в общем-то, можно понять.

Сегодня иные историки предполагают, что такой, не самый демократичный и популярный в народе факт, как плата за образование, в то время отчасти объяснялся нехваткой рабочих рук в стране и необходимостью быстрейшей социальной и экономической адаптации молодежи в нише рабочих специальностей.

Как бы там ни было, но сей факт остается исторической реальностью.

…Итогом всех семейных переговоров Николая с дядей Лешей и матерью стало то, что удалось, всё же, убедить подростка окончить сначала не семь, а восемь классов. И это уже было немало.

Когда же Николай окончит восьмилетку, вдруг явно ощутит очень сильную тягу в сторону Ленинградского мореходного училища, которое, между прочим, являлось высшим инженерным. А означать это могло только одно: 9-10-ый классы средней школы ему теперь придется закончить обязательно, хотя и платно.

Тот, завершающий для Николая 1955-ый учебный год, ознаменуется еще одним важным событием: будет восстановлено совместное обучение мальчиков и девочек в средних школах, которое стало раздельным, начиная с военного 43-го года. Разве это не знаменательно? Ведь не случись того, не нести бы ему на своих руках в день последнего школьного звонка девчушку-первоклашку с колокольчиком, которую он совсем не запомнит, но которая почему-то запомнит его очень даже хорошо…

Впрочем, куда важнее всего для Николая Василькова тот, несомненно, счастливый год, запомнится именно тем, что он станет курсантом ленинградской мореходки. Поступит туда вместе с ним и его друг Виктор Комаров – в их пацанячьей команде еще с детства прозванный Комариком. Только учиться они будут на разных факультетах. Николай – на судового инженера-механика, А Виктор – на радиоинженера.

Дядя Леша к выбору Николая отнесется с пониманием. Да, конечно, к чему скрывать: хотелось ему, чтобы младший племянник после института пришел работать на тот же ЛЭМЗ. Перед друзьями похвастаться, что довел парней до ума. Что династия семейная вырисовывается. Что племянники его трудятся вместе с ним. Вот и Серега вечерний техникум заканчивает без отрыва от производства. И Николай теперь тоже будет учиться. Правда, совсем в другой отрасли. Но что поделаешь…Это выбор Николая.

Шторма на личном фронте

К тому моменту, когда произойдет третья и, несомненно, роковая встреча Николая и Людмилы, парню исполнится 24 года. За это время он успеет окончить Ленинградское морское высшее инженерное училище, поработать в Балтийском пароходстве. Затем еще – в судокомпании Северного пароходства, куда его, мечтающего, между прочим, о южных теплых морях, переманит друг детства и однокашник Комарик. Николай даже чуть не женится в тот промежуток времени… Но чуть, ведь, не считается, правда?

«Чуть не женится» он тогда, когда будет знать, что предстоит ему очередное испытание – длительный рейс по Северному морскому пути.

С подругой ранней юности и одноклассницей, закончившей семилетку – Катериной, Николая будут связывать своеобразные отношения. Чувство, которое, как казалось, ушло, отошло в прошлое, временами будет вспыхивать снова. Как в море: прилив, отлив. Потом снова – прилив… Кто знает – почему? Возможно, потому, что любовь эта была – не вздохи на скамейке и совместные походы в кинотеатр, а такой, в которой сразу всё было дозволено? Катерина стала первой женщиной в жизни Николая. Но не он был первым мужчиной в ее жизни.

Девушка выросла в семье, где, помимо нее, было еще четверо младших детей. Ее отец не вернулся с войны. А мать, уставшая и замотанная женщина, на замечания знакомых и соседок по поводу того, чтобы она лучше смотрела за Катериной, чтоб та однажды не принесла ей «в подоле», лишь отмахивалась. Мол, взрослая она, семилетку окончила и уже работает. Если честно, мать дождаться не могла, когда старшая дочь закончит школу и станет помогать, наконец, материально. Когда Катерина устроится на почту, женщина будет рада без меры. Ну, а то, что на дочку парни заглядываются – разве это плохо? Замуж, может, быстрей выскочит. Жизнь свою устроит.