Герой - Лейтон Миа

Мамино лицо безучастно, окрашено в синеватый оттенок, а тело неподвижно. Мой белоснежный халат пропитан красной жидкостью и уже прилипает к телу. Я смахиваю с себя кровь мамы и кричу. Но, когда я снова хочу дотронуться до неё, она исчезает, а на руках уже моя собственная кровь.

Вдалеке ко мне обращается голос:

— Боже, милая…

Я зову его на помощь, но он просто продолжает повторять свои слова.

Тьма рассеивается резкой вспышкой жёлтого света, мне приходится прикрыть глаза рукой.

— Выключите его, — произношу я.

Несколько дней я провела во мраке, даже в те моменты, когда мне приносили еду, поэтому сейчас свет приносит моим глазам болезненные ощущения.

Я узнаю голос Нормана, зовущего Розу. Выглядывая из-под руки, я вижу, насколько выросло пятно на матрасе. Я не могу прекратить смотреть на него, но появляется Роза, и из уст Нормана вылетает длинное предложение на испанском. Ей удаётся уговорить меня встать с матраса и отвести наверх в мою комнату.

Помещение кажется таким ярким, но я всё равно замечаю.

— Роза, — обращаюсь я. — Моё окно. Почему оно закрыто?

Она ведёт меня за руку в ванную комнату и помогает раздеться.

Вода в душе очень быстро нагревается. В тумане горячего пара я представляю, что нахожусь в ванной своей квартиры. Я мою бёдра и между ног, оттирая засохшую кровь и думая о том, что сейчас делала бы, находясь в другой ситуации. Я не знаю, какой сегодня день, поэтому предполагаю, что это может быть пятница. Я бы закончила рабочий день, а затем вернулась домой одна или вместе с Фридой. Это зависело бы от её планов. Я начинаю жалеть о том, что неоднократно отклоняла приглашения провести время с ней и её друзьями. Я не вписываюсь в их окружение. Или в чьё-либо вообще. Но я бы пошла, если от этого зависело бы то, что в итоге я оказалась бы не здесь, а в другом месте.

После того, как заканчиваю мыться, Роза протягивает мне коробочку с тампонами, сжимая мои пальцы вокруг той так, будто я могла её выбросить. Клянусь сама себе, что больше не буду принимать эти маленькие услуги как должное. Будь то халат, который она помогает мне надеть, или то, как она расчёсывает мои влажные волосы.

Через полчаса, чистая и накормленная, я сижу в главной столовой, ожидая инструкций. Когда ко мне никто не приходит, я решаю самостоятельно найти в поместье Нормана. В итоге встаю и иду в библиотеку, где и нахожу его в кресле у окна.

— Входите, — произносит он, замечая меня, и указывает на стул, стоящий напротив него.

Я нерешительно опускаюсь на стул и потуже завязываю халат.

— Как вы себя чувствуете? — спрашивает он.

— Я не ранена, Норман. У меня просто критические дни.

— Знаю, — отвечает он, и мы оба опускаем наши взгляды на руки. — Простите меня. Я так долго забочусь о людях и о Кель… Мистере Пэрише тоже. Я ещё не допускал таких ошибок в своей жизни.

— Это не ваша вина, — произношу. — Я не знала, как попросить… Мне было стыдно.

Его пальцы тянутся к уголку его правого глаза, и он кивает.

— Это тяжёлая ситуация для меня, Кейтлин. Я служил семье Пэриш много лет. Кельвин был очень юным, когда его родители умерли. Если конкретнее, то он был подростком, но ещё не был мужчиной.

Я пробегаюсь пальцами по краю халата.

— Я не знала этого.

— Он никогда не обсуждает это. Он чувствует… Ответственность за них и за город.

— Ответственность?

— Кельвин не плохой человек.

— Не могу согласиться.

— Он бы сказал, что вы правы. У него свои собственные критерии. Представьте жизнь, в которой вы не можете позволить себе такую роскошь, как ошибка. Это его жизнь. Она стала для него ещё тяжелей, потому что вы внесли некий беспорядок в его поместье. Он не привык к этому. Ему нравится, когда у событий есть определённый ход, а вы… Не соблюдаете его правила.

— Я не понимаю ничего из этого. Если он не хочет видеть меня здесь, то почему не отпустит домой?

Норман вздыхает и мельком окидывает комнату взглядом:

— Я уже и так сказал достаточно. Просто постарайтесь не расстраивать его. Знаю, что вам тяжело поверить, но он хороший человек.

Мне хочется в это верить, по крайне мере, я верила когда-то, но теперь знаю правду. Кажется, Кельвину удалось обмануть всех, кроме меня.

— Я… — молчание повисает в комнате, пока я обдумываю, что сказать. — Я думаю, это вы хороший человек, Норман.

Он громко сглатывает, когда его глаза встречаются с моими. И когда я вижу их, то пытаюсь улыбнуться.

— Даже после этой ситуации?

— Да. Мне жаль, что со мной сложно. Всё из-за того, что мне страшно. Это единственная причина.

— Знаю, — отвечает Норман, отводя взгляд к окну, и я не знаю, осознаёт ли он, что шепчет свои следующие слова вслух. — Мне тоже.

— Кельвин будет зол из-за того, что вы выпустили меня?

— Оставьте это мне.

Пальцы на руках покраснели, и я осознала, что довольно долго сжимала их. То, что я говорю ему — человеку, который причиняет мне боль даже не прикоснувшись — оказывается мягкими, простыми и человеческими словами. Будто не я произношу их.

— Заприте меня обратно.

Он поворачивается ко мне в ту же секунду:

— Простите?

— Здесь, наверху, я не знаю, кто я. В подвале я осознавала правду. Моя жестокая реальность в том, что я заложница, — взмахиваю рукой рядом с собой, имея в виду всё поместье. — Меня окружает ложь.

ГЛАВА 18.

Кейтлин.

Здесь нет ни окон, ни часов, но я точно знаю, что сейчас глухая ночь. Я ловлю каждый шорох, пытаясь уснуть, но слышу лишь своё дыхание. Чувствую шаги Кельвина по ступенькам, ведущим в подвал. Я нахожусь в такой непроглядной темноте, что включившийся неоновый свет режет глаза, хотя они плотно закрыты.

Наконец я выдыхаю и разжимаю пальцы. Смотрю на ступеньки. Не знаю, сколько времени уже открыта дверь, но из неё по-прежнему виден свет. Подвал был закрыт с тех самых пор, как Кельвин сломал замок около недели тому назад, а Норман тайком вывел меня наверх, чтобы я могла принять душ и поесть. Я не спрашиваю, как ему удаётся это продолжать.

Я хмурюсь. Кельвин будет зол на меня? Или он простил мне отказ от его помощи? Утверждение Нормана продолжает звучать в моей голове, хоть я и не знаю почему. Ведь это неправда.

«…Кельвин — хороший человек».

Хороший человек. Интересно, так ли это?

Если бы он снял маску плохого Кельвина, увидела бы я святого в нём? Я позволяю своим фантазиям разыграться. От них мне не страшно. В них он не злится на меня, а, наоборот, жалеет. Он рассказывает мне, что же его сломало, почему живёт внутри своих стен. Кельвин объясняет причину того, что он делает со мной. Я чувствую его волосы, когда запускаю в них пальцы, и успокаиваюсь, целуя его. Мы медленно соприкасаемся языками, наши взгляды устремлены друг на друга, пальцы встречаются, а миры переплетаются между собой.

— Ты проснулась.

Я неохотно вздыхаю и вскакиваю на своём матрасе. Моё сердцебиение чувствуется во всём теле, я вжимаюсь в стену. Силуэт тела Кельвина приобретает чёткость, и я слышу скрип решётки.

— Как долго ты здесь?

— Не больше минуты. Я думал, ты спишь.

Я пытаюсь различить тон его голоса, когда произношу ответ.

— Как же…

— Что?

— Это нельзя назвать нормальным сном.

— Нет? Идём. Вернись в свою постель. Ты свободна.

Из меня вырывается дикий и первобытный смех. Я никогда не слышала ничего подобного от себя.

— Свободна? — переспрашиваю я. — Думаешь, ты знаешь значение этого слова?

— Я стараюсь, Кейтлин.

Искренность в его голосе побуждает меня произнести ещё одну колкость.

— Знаю, — отвечаю я, — но и здесь, внизу, и там, наверху, у тебя получается одинаково.

— И почему я не удивлён, — ворчит он, — что после всего случившегося ты всё ещё сопротивляешься мне? — его голос набирает силу, обращаясь непосредственно ко мне. — Мне становится интересно, хочешь ли ты вообще, чтобы я вёл себя нормально. Скажи, ты предпочитаешь видеть меня жестоким?

— Нормальным, — произношу я. — Хочу, чтобы ты был нормальным.

— Значит, вернись в свою постель.

Моё лицо краснеет. Его слова звучат приглашением, и я тут же представляю картину, когда в последний раз видела его в постели. Женщина перед ним стоит на руках и коленях. Я чувствую укол зависти в сердце. Острый, похожий на электрический разряд, укол.

— Ради Бога, Кейтлин, я же не в ад тебя зову! Ты провела здесь немало времени, чтобы обдумать своё поведение. А теперь пора вернуться в комнату.

Жар утихает так же быстро, как и поднялся в моём теле. В один момент я была в кровати с ним, как и она, напугана, но возбуждена, прижимаясь к его члену.

Он руками хватает меня под коленями, возвращая в реальность. Оттаскивает меня от стены и поднимает на руки, прижимая в своей крепкой груди. Его нос касается моего виска, когда Кельвин вдыхает мой запах.

— Ты пахнешь очень вкусно для той, которая провела здесь неделю.