Реальное и сверхреальное - Карл Густав Юнг

до бесконечно развертывающихся сновидческих повествований. Тем не менее существует множество «усредненных» сновидений, в которых можно выявить некую структуру, в какой-то степени схожую со структурой драмы. Например, сновидение начинается с утверждения о месте: «Я был на улице; все случилось на проспекте» (1); или «Я был в большом здании, похожем на гостиницу» (2) и т. д. Далее нередко идет сообщение о действующих лицах: «Я гулял с моим другом X в городском саду. На перекрестке мы внезапно столкнулись с госпожой Y» (3); или: «Я сидел с отцом и матерью в купе поезда» (4); или: «Я был в униформе, вместе со многими своими сослуживцами» (5) и т. д. Гораздо реже встречаются утверждения о времени. Я называю эту фазу сновидения экспозицией. Она указывает на место действия, на людей, которые участвуют в событии, и часто – на исходную ситуацию сновидца.

Вторая стадия – завязка сюжета. К примеру: «Я был на улице, на проспекте. Вдалеке показался автомобиль, который быстро приближался. Он ехал странно, и я подумал, что шофер, наверное, пьян» (1). Или: «Госпожа Y показалась мне сильно возбужденной и явно хотела мне что-то нашептать на ухо так, чтобы не слышал мой друг X» (3). Ситуация так или иначе усложняется, начинает ощущаться некое напряжение, ибо сновидец не ведает, что должно случиться.

Третья стадия приносит кульминацию, или peri-peteia [51]. Происходит нечто важное, что-то резко меняется и т. д. «Вдруг я оказываюсь за рулем и понимаю, что я и есть этот пьяный шофер. При этом я не пьян, но чувствовал себя на редкость неуверенно, словно внутри меня отсутствовало рулевое колесо. Я больше не в состоянии удерживать быстро едущую машину, и она врезается в стену» (1). Или: «Внезапно госпожа Y смертельно побледнела и рухнула на землю» (3).

Четвертая и последняя стадия – лизис, решение или результат работы сновидения (существуют такие сны, в которых четвертая фаза отсутствует, но это отдельная проблема, которая здесь не обсуждается). Примеры: «Я вижу, что передняя часть машины разбита вдребезги. Это чужая машина, мне незнакомая. Сам я цел и в некоторой растерянности размышляю о своей ответственности» (1). Или: «Мы сочли, что госпожа Y умерла, но с нею всего-навсего случился обморок. Мой друг X восклицает: “Я должен позвать врача”» (3). Последняя стадия демонстрирует финальную ситуацию, которая одновременно есть решение, «искомое» сновидцем. В сновидении 1 мы видим размышления, которые начинаются после беспомощной путаницы – скорее, впрочем, должны начаться, так как это компенсирующее сновидение. В сновидении 3 итогом будет призыв о помощи, обращенный к третьему лицу, сведущему в своем деле.

Первое сновидение принадлежит мужчине, который слегка запутался в трудных семейных обстоятельствах и не желал доводить ситуацию до крайности. Другой сновидец гадал, стоит ли ему прибегать к помощи психиатра для лечения невроза. Разумеется, эти обстоятельства не являются толкованиями сновидений, они просто обрисовывают исходное положение. Такое деление на четыре стадии можно применять на практике без особых затруднений при анализе большинства сновидений, и этот факт указывает на то, что сновидения вообще имеют «драматическую» структуру.

Существенное содержание сновидческого действия, как было показано выше, есть своего рода тонко настроенная компенсация односторонности, заблуждений, отклонений и прочих недостатков сознательной установки. Например, одна моя истерическая пациентка, аристократическая дама, мнившая себя безмерно изысканной, регулярно встречалась в снах с грязными рыбачками и пьяными проститутками. В экстремальных случаях компенсация становится настолько угрожающей, что страх перед нею порождает бессонницу.

Значит, сновидение может либо устрашать сновидца самым болезненным образом, либо оказывать ему моральную поддержку. Сновидения первого рода обычно посещают тех, кто, как упомянутая выше пациентка, слишком высокого мнения о себе; сновидения второго рода присущи тем, чье самоуважение невелико. Впрочем, иногда надменные люди в снах не просто терпят унижения, но даже достигают невиданных, абсурдных высот смирения, а чрезмерно скромные индивидуумы невероятно деградируют, чтобы, как говорят англичане, «ткнуться носом» в свою излишнюю скромность.

Многие из тех, кто знает кое-что (но мало) о сновидениях и их смысле и кто восхищается этой изящной, явно интенциональной компенсацией, часто склоняются к предубеждению, будто сновидение обладает некоей моральной целью, будто оно предостерегает, порицает, утешает, предсказывает будущее и т. д. Если человек верит, что бессознательному всегда лучше знать, он легко угодит в ловушку и станет полагаться на сны в принятии необходимых решений, а в дальнейшем, безусловно, разочаруется, поняв, что сновидения становятся все более тривиальными и бессмысленными. Мой опыт свидетельствует, что некоторый запас сведений о психологии сновидений побуждает переоценивать силу бессознательного, и это сказывается на сознательных решениях. Бессознательное функционирует удовлетворительно, лишь когда сознательный разум полностью справляется с поручаемыми ему задачами. Возможно, сновидение в состоянии добавить то, чего сознанию недостает, или способно увлечь нас далее, когда самые усердные старания не принесли успеха. Если бы бессознательное на самом деле превосходило наш сознательный разум, затруднительно было бы постичь, в чем же заключаются преимущества сознания и почему оно вообще возникло как необходимый элемент в ходе эволюции. Если оно – всего лишь lusus naturae [52], то факт сознательного постижения нами мира и собственного существования не имеет ровным счетом никакого значения. С мнением, будто сознание есть не более чем причуда Природы, смириться непросто, и по психологическим причинам нам следует избегать такой мысли, даже будь она справедлива (по счастью, этого нам никогда не удастся доказать, впрочем, как и обратного). Тут мы вступаем уже в область метафизики, где не существует критериев истины. Но все равно нельзя ни в коем случае недооценивать тот факт, что метафизические взгляды чрезвычайно важны для благополучия человеческой души.

При изучении психологии сновидений мы сталкиваемся с масштабными философскими и даже религиозными проблемами, в понимание которых изучение феномена сновидения уже успело внести немалый вклад. Но мы не можем похвастаться тем, что располагаем сегодня общеудовлетворительной теорией или каким-то объяснением этого труднопостигаемого феномена. Мы по-прежнему мало знаем о природе бессознательного психического. В этой области нам предстоит долгая, кропотливая и непредвзятая работа, которой никто не позавидует. Цель всякого исследования состоит не в том, чтобы вообразить какую-то теорию, единственно верную для всего на свете, а в том, чтобы, подвергая сомнению все теории, постепенно приближаться к истине.

Психологические основания веры в духов

Доклад, прочитанный на заседании Британского общества психических исследований 4 июля 1919 г. Был опубликован в переводе на английский язык в сборнике «Труды общества психических исследований» (XXXI, 1920). На немецком впервые издан в сборнике «О психической энергии» (Цюрих, 1928). Переработанный и дополненный текст вошел в авторский сборник «О психической энергии и сущности сновидений» (Цюрих, 1948).

Психологические основания веры в духов