Интернат для брошенных мужчин - Марина Полетика

Разочаровавшись в прекрасной половине человечества, дед Семен отвернулся от Людмилы Петровны и обиженно уставился в крохотное оконце бани. Людмила Петровна перевела взгляд на Родина. Укора в этом взгляде было, надо признать, уже гораздо меньше. И в самом деле, ну, выпили мужики за помин души, что такого? Не сильно пьяные вроде. И пели они неплохо.

– Извините, – пробормотал Родин. – Увлеклись. Тут же все равно никто не услышит, на отшибе.

– Вы почему не сказали мне, что вас двое? – спросила Людмила Петровна.

– А я вас не хотел напугать. Один я – еще куда ни шло. А двое… мало ли. Да вы и не спрашивали. Это мой… друг, Кузнецов Владимир Антонович, – подтолкнул он локтем второго жильца.

Владимир Антонович, самый пьяненький из всей троицы, вскочил, треснулся головой о полку с вениками и сел обратно.

– Очень приятно, – сухо кивнула ему Людмила Петровна. – Друг, значит… Вы что, вместе сидели?

– Так точно, – кивнул, уже не вставая, Владимир Антонович и потянулся поцеловать ручку.

Но Родин опять толкнул его в бок, и тот отказался от своего намерения.

– А за что, можно уточнить? – сердито продолжила Людмила Петровна. – Вы же мне сказали, что развелись и что жена вас из дома выгнала, потому вам жить негде.

– Это не я, а вы сами сказали, – мягко возразил Родин. – Но, в общем, примерно так и есть. Просто вы поменяли местами причину и следствие, но от перестановки слагаемых сумма, как известно, не меняется. А вы, случайно, не математику преподаете?

– Я преподаю русский язык и литературу.

– Да выгнали ее, говорил же я тебе, Юрка! – встрял дед Семен. – Она Тимке по морде дала, гаряевскому-то. А у нас с Гаряевыми ссориться нельзя, вот ее и поперли, как тебя примерно. Что в городе, что в деревне – жизнь-то она научит, с какого конца редьку есть. – На этой неожиданной сентенции дед Семен закончил свое выступление и, отвернувшись, опять погрузился в молчание.

Возмущенная до глубины души тем, что дед Семен так запросто выдал пришлым людям ее тайны, Людмила Петровна покачала головой.

– А вы посидите с нами, – вдруг предложил Родин. – Здесь тепло.

Не дожидаясь ответа, он вскочил, подхватил своего приятеля под мышки и аккуратно вытолкал в парилку, потому что сидеть в крохотном предбаннике могли только трое. Друг не сопротивлялся и даже сказал Людмиле Петровне вежливо «до свидания».

– Садитесь, – хлопотал Юрий, обмахивая ладонью пыль с лавки. – Извините, у нас тут не очень чисто…

Сообразив, что произнес «у нас» и хлопочет в предбаннике, усаживая хозяйку, как гостью, рассмеялся. Улыбнулась и Людмила Петровна. И даже дед Семен, довольный, что ссора затихла, подхихикнул.

– Ты, Людмила, извиняй, картоху мы всю прибрали, а вот огурчик попробуй. Сам солил, – похвастался дед.

– Замечательно! – воскликнула Людмила Петровна. – Меня в моей бане принимают, угощают да еще и песни поют. Красота!

– То-то же, – расцвел улыбкой дед, приняв все за чистую монету. – А то взяли моду орать, чуть что. Мужик – он ласку любит, душевный разговор. Ты вот спроси у Юрки про его жизнь, за что сидел. Я вот…

– Людмила Петровна, а вот Семен Никифорович говорил, что вы собираетесь что-то вроде турфирмы открыть, если я правильно понял, – перебил его Родин, явно не желавший углубляться в детали собственной биографии.

– Ох и болтун вы, Семен Никифорович! – укорила его Людмила Петровна.

– Да что такого-то?! – вскинулся дед. – Ты не Гитлер, я не партизан на допросе! Что мне с людями-то не поговорить?! Я, сама знаешь, сколько лет один живу, мне без людей скучно. А они тоже люди, хотя и в бане! Ты бы их, Людмила, в дом пустила! Пустой же стоит! Летом пускала и сейчас пусти, не убудет.

– Сам и пусти! – рассердилась на митингующего деда Людмила Петровна. – Один живешь, скучно тебе, вот и пусти, станет веселее!

– Ну… ты это… Я один привык, – растерялся дед. – Комната опять же одна. Не… Это я не могу.

– Во-от! И нечего тут! – победно завершила обсуждение Людмила Петровна.

Родин стоял рядом, хлопал глазами и молчал. Она, так и не попробовав предложенный дедом огурец, встала, в два шага пересекла крохотный предбанник, открыла дверь. Но не ушла, понимая, что должна сказать что-то мужикам, недоуменно смотревшим ей в спину.

– Пойдемте! – приказала Родину.

Оставляя следы на нетронутом снегу, они прошли через огород к дому. Людмила Петровна достала ключи и открыла дверь.

– Не разувайтесь, печь не топлена, – предупредила она.

На крылечке обмели веником обувь: она – валенки, он – свои летние кроссовочки. Прошли в дом.

– Вот. Здесь мои дед и бабушка жили, Солдатовы Анна Алексеевна и Николай Кондратьевич, – пояснила Людмила Петровна. – Дом пустой стоит. Летом только дачники вдруг приехали. Правду дед Семен говорит: дом стоит пустой, а вы, как собаки, в бане. Живите. До весны можно. Только чтобы чисто было и курить в сенях. Дрова там с лета остались, мало только.

– Спасибо, – растерянно пробормотал Родин. – Дров нам Семен Никифорович обещал.

– Скажите честно, – набралась храбрости Людмила Петровна, испытывая душевный подъем от своего несомненно благородного поступка. – И не врите, я у участкового все равно поинтересуюсь, он проверит. Вы за что сидели? Если за… То я вас не пущу.

– Да что вы! – испугался Родин. – Я – год за незаконное использование бюджетных средств. А Володя – два с половиной за мошенничество с акциями. То есть это суд так посчитал.

– Оба за воровство? – уточнила она. – Как Ходорковский примерно?

– Да, – не сдержал улыбку Родин. – Только у нас труба пониже и дым пожиже. Ну и сроки поменьше соответственно. И так получилось, что вернуться пока некуда ни мне, ни ему. Нам сказали, что можно в деревне найти дом без хозяев и зиму перекантоваться. А там видно будет.

– До весны живите. А весной я буду ремонт делать, сюда туристы приедут.

– Людмила Петровна! – уже на пороге окликнул Родин. – Мы с Володей оба кое-что в этих делах понимаем, можем вам помочь договоры составить, с бухгалтерией разобраться, если что…

– Нет уж, спасибо! Вы уже наразбирались. На три года с лишним. Избави бог! Я сама как-нибудь. Да мне и так помогает родственник мой, фермер. Он все знает. Мне многие хорошие люди помогают.

– Хорошие люди – это замечательно, – кивнул Родин, и Людмила Петровна сообразила, что сказала что-то обидное.

Ну и подумаешь! Она и так сделала доброе дело, которое как бы не вышло ей боком. Надо завтра к участковому зайти, рассказать, что и как, посоветоваться. Они с Родиным вышли из дома. Возле крыльца стоял дед Семен. Поняв по их лицам, что высокие договаривающиеся стороны достигли компромиссного решения, он молча, старясь не сильно шататься, показал Людмила Петровна поднятый вверх большой палец – молодец, мол!