Надежда феникса (СИ) - Эльденберт Марина

Почему бы и нет.

— Нет, — отозвалась в тон ему. — Нет. Никуда не спешу.

Облизнула почему-то вмиг пересохшие губы и дернулась, когда он одним резким движением склонился надо мной, впиваясь в них. Это был ни на что не похожий поцелуй. Совершенно ни на что не похожий, глубокая, невыносимо-сладкая ласка, от которой я полыхнула еще сильнее. Вот только теперь не от смущения. От текущей по телу неги, от прикосновения обнаженной кожи к коже, от резкости напора, когда он коленом развел мои бедра.

Таким, пожалуй, мог быть бы мой первый раз с любимым мужчиной…

Я испугалась этой мысли гораздо больше, чем даже того, как откликалось на его прикосновения мое тело. Минуты назад я сравнивала его с музыкантом, и вот меня словно под него делали. Как уникальный музыкальный инструмент, который выдающиеся скрипачи или виолончелисты везде таскают с собой, и которые потом пылятся в музеях как «одни-единственные» и волшебные.

— Х-хватит, — дернулась, когда поцелуй перетек на плечо, на ключицу, обманчиво-близко к такой чувствительной груди. — Нет. Мне так не нравится. Все!

Феникс остановился столь же резко, сколь и поцеловал — после моего ответа. Глаза потемнели, искры погасли.

От брюк он избавил себя сам, и теперь уже склонялся надо мной в той самой опасной близости, которая вот-вот сделает мужчину и женщину единым целым. Я даже чувствовала своим бедром то, что нас этим единым целым сделает, и от этого снова и снова кидало в дрожь. Не то потому, что хотелось почувствовать его в себе, не то потому, что я этого безумно боялась.

В наш продвинутый век надо было быстрее прощаться с девственностью, тогда бы не тряслась сейчас, как осиновый лист. Особенно когда скользнула взглядом между нашими телами и поняла, что мало мне не покажется.

Ладно. Хорошо. Спокойно, Надя.

Все когда-то случается в первый раз.

Феникс истолковал мое замешательство по-своему, потому что, приподнявшись на локтях, произнес:

— Повторяйте за мной, ларэй.

Да, лучше ларэй и на «вы».

— Я…

— Я…

— Алая сирин, наследница Хиаэран Пятой…

— Алая сирин, наследница Хиаэран Пятой…

— По своей воле и из добрых побуждений соглашаюсь передать свою силу.

— По своей воле и из добрых побуждений соглашаюсь передать свою силу.

— Леграну Армарену Леах, императору великой Земли, объединенной и благословленной магией.

Да. Мало кто может похвастаться первым разом с иномирным императором, который, к тому же, заставил тебя читать речь.

— Леграну Армарену Леах, императору великой Земли, объединенной и благословленной магией, — повторила я слово в слово. — Что-то еще?

— Теперь просто чувствуй мою силу. Позволяй ей проникнуть в свою. И не закрывайся.

Мне одной кажется, что это двусмысленно прозвучало?

Я все-таки вздрогнула, когда его губы снова накрыли мои, но это было уже совсем иначе. Для ритуала, я это почувствовала, а еще почувствовала, как сила, отражавшаяся в его глазах, рассыпается вокруг нас золотом искр и сиянием язычков пламени. Вмиг осветив комнату, погрузившуюся в сумерки после двойного заката, она ударила в меня с такой яростной мощью, что на миг перехватило дыхание.

Потом перехватило повторно, когда я увидела, как за его спиной раскрылись тонкие, словно призрачные контуры крыльев. 

И в этот момент отчетливо осознала, что свою силу я не чувствую.

Вообще.

Совсем.

Я поняла это по отсутствию «солнца» в груди, а еще по пристальному взгляду Феникса, который словно пытался его из этой самой груди выколупать. Причем сейчас его интересовала явно не грудь!

— В чем дело? — холодно спросил он.

Настолько холодно, что я замерзла, как героиня фильма-катастрофы: мгновенно и без прелюдий. Хотя, если уж говорить о прелюдиях, совсем недавно полыхала от жара.

— Не знаю, — честно призналась.

— Ты была полна силы, Надежда. Я это чувствовал. Чувствовал не раз.

Да, бывают в жизни огорчения. Он смотрел на меня так, будто я его по меньшей мере обманула! А, между прочим, это он собирался меня… гм… использовать в целях получения дополнительного заряда для своей подсевшей батарейки.

Меня тут все только в этих целях и собираются использовать.

— Была, — сказала я. — Но сейчас ее нет.

— Или ты этого просто не хочешь, — последнее Феникс почти прорычал.

А вот это было обидно! Между прочим, я в самом деле почти провалилась в очарование, которое как наваждение окутало меня в этой спальне. Хорошо, что не провалилась! Хорошо, что где-то там во Вселенной перекрыли краник силы алой сирин, потому что с такими, как он связываться — себе дороже.

— Не хочу, — вскинула голову и гордо посмотрела ему в глаза. — Но не делиться своей силой, а проводить ночь с вами, ваше императорское величество.

Феникс скрежетнул зубами так, что по ощущениям они должны были посыпаться, но я не стала дожидаться этой чудесной картины. Потянула на себя простыню, завернулась в нее.

— Что касается силы, я правда готова была вам ее отдать. Но что-то случилось, и я понятия не имею, что. Возможно, стоило послушаться вашего лекаря. Или себя! Когда я почувствовала, что не хочу проводить с вами ночь!

Я сказала это второй раз?! Зачем я сказала это второй раз?!

Не дожидаясь ответа, соскользнула с кровати. Меня трясло (как ту самую героиню фильма-катастрофы, да), а еще хотелось позорно разреветься. То ли догнало случившимся с Лавэем, то ли случившееся сейчас оказалось мощнее, но я была близка к тому, чтобы начать хлюпать носом. Поэтому устремилась к дверям, не оглядываясь, но Феникс оказался быстрее:

— Ку-у-уда?! — прорычал он, перехватывая меня на подлете. В смысле, я уже почти схватила дверную ручку, узорчатую, резную, тяжелую, и почти потянула на себя такую же тяжелую дверь.

За миг до того, как это произошло бы, меня схватили в охапку и потащили назад, к постели. И все бы ничего, но его перышко, то самое, призрачное, скользнуло по моей щеке в невесомой ласке, погладило с такой нежностью, какой в этом бесчувственном, зацикленном только на своей силе, чурбане отродясь не было.

Я дернулась и принялась вырываться — так отчаянно, словно от этого зависела вся моя жизнь, что же касается Феникса, он только сильнее сжал руки. Поскольку тащили меня спиной к себе, я не смогла провернуть тот же самый трюк, что и с Лавэем, и пнуть его императорское величество в причинное место. А уж оказавшись на его постели, на его коленях, тем более!

— Пустите! — попыталась приказать я. Но потом поняла, что, во-первых, у него иммунитет, а во-вторых, моя сила ушла в отпуск.

В отличие от меня.

Я вот очень хотела поехать на море, но не смогла, а моя сила — взяла и ушла, чтоб ее! Чтоб я так же в отпуска ходила, как моя сила!

 — Не пущу, — видимо, осознав то же самое, произнес этот… деспот! Прижал меня к себе крепче, после чего произнес: — Тихо. Ти-и-и-хо.

Его голос не должен был действовать на меня так, как подействовал — успокаивающе, мягко. Не сразу поняла даже, что это не его голос, а его сила. Пламя Феникса, которое только что грозило ворваться в меня и испепелить на месте, накрыло как теплое бабушкино покрывало, завернуло в уютный кокон. Голова стала тяжелой.

— Что вы делаете? — прошептала тихо. — Что…

— Завтра поговорим. Спи, Надежда, — он чуть ослабил объятия, но я уже и не могла сопротивляться в полную силу.

Соскользнула в его руки, глядя на мерцающие костром и звездами, словно отражающее их, как ночное небо, глаза. На миг очень захотелось, чтобы он меня поцеловал, но он, разумеется, не поцеловал. А то, что его губы легко скользнули по моим — так это, наверное, случилось во сне.

Лучше бы это все во сне и осталось, но увы. Когда я проснулась, то обнаружила себя в императорской постели — той самой, где должно было свершиться главное действо этого мира впервые за много лет. Увы, но сам император тоже в постели присутствовал, и не просто присутствовал, но уже проснулся и смотрел на меня, приподнявшись на локте.