Дамам на все наплевать - Питер Чейни

Но нечего скрывать. Грэнворт мне нравился. Я вообще-то не очень верила в любовь. Мне казалось, что это чувство обычно приходит после замужества. К сожалению, для того чтобы разочароваться в Грэнворте, много времени не потребовалось. Это тип мужчины, для которого немыслимо хранить верность кому бы то ни было в чем-либо. Он считал себя спортсменом по натуре, но предпочитал обман проигрышу. Он воображал себя идеалистом, но я не встречала человека, у которого было бы меньше идеалов, чем у него.

Две вещи вечно причиняли ему беспокойство: деньги и женщины. Он стремился иметь и то, и другое, и мне кажется, он не очень-то разбирался в средствах. Дела свои он вел очень неровно. Одну неделю он развивает лихорадочную деятельность, добивается хороших результатов, в следующую же неделю все теряет.

Он очень быстро уставал. У него полностью отсутствовала способность сосредоточиться. Если же дело требовало особой собранности и серьезности расчета, он тотчас же бросал его.

По-моему, в конторе у него все было организовано неплохо. Бэрдль — умный, способный работник. Я считаю, что те деньги, которые иногда получал Грэнворт, фактически зарабатывал Бэрдль. Грэнворт по натуре был игрок. Он стремился нажить как можно больше денег, а в результате его часто преследовали неудачи и провалы. Потом вдруг он снова что-то выигрывал.

Она встала с качалки, подошла к двери, выходящей на террасу, и с печальным видом стала смотреть на темный сад.

Он был очень нервный, легко возбудимый человек, — продолжала она, — и абсолютно не заслуживающий доверия. Я уже давно подозревала, что у него есть женщины, но думала, что все они определенного типа — хористки и им подобные. Меня это нисколько не трогало, потому что последние три года нашей совместной жизни мы были чужими друг другу. Виделись мы редко, и только в том случае, если он не был пьян.

Потом вдруг совершенно неожиданно он заработал четверть миллиона. И, по-видимому, решил взять себя в руки. Он заявил мне, что передает мне 200 000 долларов в государственных облигациях, так что я могу быть спокойной относительно нашего будущего. Уверял меня, что хочет начать новую жизнь. Все будет так, — говорил он — как в старые времена, в первые годы замужества. Он говорил это так искренне, что я почти поверила ему.

— Если вы знали, что он путается с другими женщинами, — сказал я, — то почему вы так рассердились, когда получили анонимку с сообщением, что у Грэнворта любовная связь с женой автора этой анонимки? И потом вам не кажется странным, что он написал об этом именно вам? Не логичней было бы написать самому Грэнворту, чтобы тот держался в стороне от его жены?

Она повернулась ко мне.

— Ответ на оба эти вопроса может быть один, — сказала она. — Грэнворт знал, что до тех пор, пока его партнершами в любовных интригах являются случайные женщины, меня не интересовали ни эти женщины, ни их флирт с Грэнвортом. Но я не раз предупреждала его, что, если его любовные связи вызовут публичный скандал или вообще причинят мне неприятности, я непременно разведусь с ним.

А ему почему-то очень не хотелось разводиться со мной. Поэтому он всегда старался вести свои любовные дела аккуратно, ни в коем случае не затрагивая моих интересов. И, , вероятно, автор анонимки предупреждал Грэнворта, что, если тот не прекратит встречаться с его женой, он обо всем напишет мне.

Когда я получила анонимку, я была вне себя от бешенства. Моя ярость усилилась после того, как я позвонила ему, и он не проявил никакого интереса к моим словам. Меня это очень удивило. Ведь только недавно он горячо протестовал против развода, а теперь вдруг как будто и не возражал против него. И я решила раз и навсегда покончить с этим делом: или он по— рывает с этой женщиной, или я буду добиваться развода. — Как будто что-то вспомнив, она улыбнулась.

— Видимо, я такая же, как и большинство женщин. Сначала думала, что мне удастся сделать из Грэнворта порядочного человека. Вероятно, все женщины, выходя замуж за подобных типов, мечтают перевоспитать их; Все мы, женщины, в душе — потенциальные реформаторы.

— И еще какие, — улыбнулся я ей. — Вот почему паршивым мерзавцам всегда везет. 'Если парень хороший, женщины не проявляют к нему интереса. А вот со всякими подонками они носятся и мечтают их перевоспитать.

Странные вы создания, женщины, — продолжал я. — Я знал одну даму в Иллинойсе. Она тоже хотела перевоспитать молодого человека, в которого влюбилась. Этот парень ежедневно выпивал по две бутылки виски, и она решила отучить его от пьянства еще до замужества. Она заявила, что никогда не выйдет замуж за цистерну с виски.

О'кей! Года через два я встретил эту женщину. Она проявила такой повышенный интерес к его перевоспитанию, что незаметно сама втянулась в пьянку и ежедневно напивалась до того, что валилась под стол. И парень этот был страшно недоволен сложившейся ситуацией. Потому что, как он говорил, если бы она с самого начала оставила его в покое, он давно бы уж умер от самогона, и ни у кого не было бы никаких неприятностей. А теперь ему до тошноты надоел вид его вечно пьяной супруги, и он собирается стать ярым противником спиртного.

Я закурил.

— Значит, Грэнворт вам не нравился? — продолжал я. — Собственно, к этому и сводится все дело. Скажите, Генриетта, а какие ребята вам нравятся? Вы уверены, что вы сами ни в кого не влюбились? Ведь извечная проблема треугольника может быть разрешена двумя способами, вы отлично это знаете.

Улыбка исчезла с ее лица. Она серьезно взглянула на меня, потом подошла поближе и посмотрела мне в лицо.

— Вот что я вам скажу, мистер следователь, — начала она. — Меня никогда в жизни не интересовал ни один мужчина… до настоящего времени, когда мне это, как говорится, совершенно ни к чему.

— Я вас не понимаю, леди, — улыбнулся я. — По-моему, Мэлони — отличный парень. Вероятно, он будет великолепным мужем.

Она улыбнулась.

— Я думала не о Мэлони, — сказала она. — Я имела в виду вас.

— Пожалуй, мне пора домой. — Я встал и пристально посмотрел на нее. Но она и глазом не моргнула. Просто так стояла и продолжала улыбаться.

— Вы, пожалуй, первый мужчина, который по-настоящему волнует меня, — продолжала она. — А к Мэлони у меня всегда было отношение как к хорошему, верному другу.

Она подошла ко мне ближе.

— Вы чудесный человек, — произнесла она. — Сильный. И гораздо умнее, чем многие о вас думают. Если вы хотите знать мое мнение о вас, вот оно.

Она сделала еще один шаг вперед, обвила мою шею руками и поцеловала меня. Да, целоваться она умеет. Я стоял, как сраженный острой секирой, и все думал: что это? Сон или реальность? Все это время в глубине моей башки сверлила мысль, что Генриетта просто разыгрывает со мной комедию. Она боится, что я сейчас арестую ее, и хочет одурачить меня.

Я ничего ей не сказал. Она повернулась, подошла к столу, налила еще один бокал «Кентукки» и подала его мне. Улыбка так и сияла в ее глазах, и по всему было видно, что она с трудом удерживается от смеха.

— Кажется, это вас немного испугало. Да? — спросила она. — Вероятно, я — первая женщина, которой удалось испугать великого Лемми Кошена. Что ж, вот ваше вино, выпейте и можете идти, куда вам угодно.

Я проглотил виски.

— Я ухожу, — сказал я ей. — Но прежде, чем я уйду, я хочу сказать вам кое-что. Конечно, вы роскошная беби. У вас есть все, что полагается, и за словом в карман вы не полезете. Я бы мог всерьез влюбиться в такую даму, как вы, и… забыть все на свете, в том числе и свою работу. Но если вы думаете, что эта сцена с жаркими поцелуями может помочь вам выпутаться из того положения, в которое вы попали, вы жестоко ошибаетесь. Меня и раньше многие целовали, и, надо сказать, мне это очень нравится. Вообще я очень люблю женщин, но, послушайте, леди, если я приду к заключению, что по данному делу мне придется арестовать вас, никакие по— целуй в мире не смогут удержать меня. И запомните это как следует, леди.

Она засмеялась в ответ.

— И как еще запомню, — передразнила она меня. — И именно это мне и нравится в вас. Ну что ж, Лемми. Спокойной ночи. Заходите как-нибудь, когда у вас будут готовы для меня наручники.

С этой шуткой она вышла, оставив меня посреди комнаты со стаканом в руке.

Я тоже смылся. Сел в машину и поехал в Палм Спрингс. По дороге я пытался думать о деле, но, хотите верьте мне, хотите нет, от этого поцелуя во мне до сих пор все горело.

И теперь мне уже стало окончательно ясно, что Генриетта очень умная девчонка. Правда, и обо мне она сказала, что я умный парень, но очень возможно, что этот комплект входил в программу ее игры.

Тут я как следует нажал на педаль. Я принял решение. Сейчас я поеду прямо к Меттсу и договорюсь с ним, что надо сделать. Мне надоели эти леди, которые всячески стараются обмануть меня и одурачить. Сейчас я начну действовать, и действовать буду решительно и быстро.