Царица Хатасу - Вера Крыжановская

Один из воинов тотчас же бросился в лодку Саргона и в несколько ударов весел поравнялся с лодкой Пагира.

Сатати уже заметила царское судно, стоявшее у подножья лестницы. Приказание явиться вызвало у нее подсознательное смутное опасение.

— Подойди, Нейта, — сказала Хатасу, приветствуя обеих женщин, простершихся перед ней, — и садись здесь, у моих ног. Но что я вижу! Ты побледнела, похудела и кажешься слишком печальной для счастливой невесты. Что с тобой, малютка?

Царица провела рукой по черным блестящим волосам девушки. Та покраснела и опустила голову. Хатасу не настаивала и завязала разговор с Сэмну и Саргоном, а через четверть часа она встала и подошла к балюстраде. Подозвав Нейту, она ласково сказала ей:

— Здесь мы одни. Скажи мне откровенно, дитя мое, вполне ли добровольно ты избрала себе в мужья Хартатефа и любишь ли ты его?

Нейта подняла на нее затуманенные слезами глаза. Яркая краска залила ее лицо. О, как бы ей хотелось все доверить своей царственной покровительнице, взгляд которой, обычно такой холодный и высокомерный, сейчас был удивительно нежным. Но могла ли она признаться в позорном поведении своих? Могла ли навлечь на головы Пагира и Мэны позор и немилость?

— Моя семья хочет этого, и, конечно, для моего же счастья, — пробормотала она сдавленным голосом.

Хатасу посмотрела на нее долгим, пытливым взглядом. Затем, повернувшись, она громко сказала:

— Следуй за мной, Сатати — мне нужно поговорить с тобой. Тебе же, Саргон, я доверяю Нейту. Развлекай ее как можно лучше.

Царица вышла в маленький внутренний садик. Сев на мраморную скамейку, она погрузилась в размышления, глубокая складка прорезала ее лоб. После молчания, показавшегося Сатати вечностью, царица подняла голову и приковала к ней глубокий взгляд.

— Как случилось, что ты и Пагир осмелились обручить Нейту с Хартатефом без моего на то разрешения? Вам известно, что этот ребенок был доверен вам в очень тяжелую для меня минуту. Вы забыли, что я одна могу располагать ее судьбой и не позволю вам распоряжаться ею, как зависимым существом, для удовлетворения ваших эгоистических желаний.

— Моя царственная госпожа, мы думали только о счастье Нейты, обручая ее с человеком, замечательные качества которого могут удовлетворить Сэмну, — пробормотала Сатати, опустив глаза.

— Сэмну и Пагир говорили мне об этом. Я, действительно, уважаю Хартатефа, как деятельного и умного человека с незапятнанной репутацией, — сказала спокойно царица. — Кроме того, он страшно богат и знатного рода. Он мне кажется вполне достойным такой высокой партии. Все это так. И мне не хотелось бы оскорбить благородного египтянина, противясь его браку. Тем не менее, Сатати, ты была обязана привести ко мне ребенка, чтобы я предварительно расспросила ее. В последнее время Нейта побледнела и кажется убитой горем. Когда я спросила ее, счастлива ли она своим выбором, она ответила мне взволнованно и уклончиво. Я хочу дать ей время еще подумать и воспользоваться девичьей свободой. Я сама скажу Хартатефу, что их свадьба будет отпразднована не раньше чем через двенадцать лун. Ты слышала мою волю, Сатати, и постарайся ее исполнить. Приданое Нейта получит от меня. Ты, Сатати, приди ко мне завтра утром. Я отдам распоряжение относительно этого. Теперь же ступай, и ждите меня на террасе.

Оставшись одни, Саргон и Нейта несколько минут молчали, исподволь разглядывая друг друга. Конечно, они уже несколько лет были знакомы и тысячу раз виделись, но почти всегда в храме или на официальных собраниях, где не обращали внимания друг на друга. У Пагира молодой хетт бывал всего раза два в год, так как Мэна и Пагир были ему антипатичны.

В первый раз Саргон смотрел на девушку с интересом и находил ее очаровательной. Неужели он был слеп, что раньше не замечал такой чудной красоты? Ни одна девушка Фив никогда не производила на него такого сильного впечатления. Сердце его усиленно билось. Убеждая Нейту попробовать фрукты, он весь погрузился в созерцание ее грациозных движений и выразительного лица.

— Нет, благодарю тебя, — сказала Нейта, с любопытством заглядывая в соседнюю комнату. — Покажи мне лучше дворец. Мне уже давно хочется осмотреть его. Говорят, у тебя здесь собраны прекрасные вещи!

— С удовольствием, хотя боюсь, что ты разочаруешься. Но пойдем, и суди сама.

Взяв за руку, Саргон повел ее в глубь дворца. Он показал ей великолепную коллекцию оружия, редкие вазы, различные драгоценности и наконец маленькую обезьянку, уморительно прыгавшую по комнате, заставленной благоухающими деревьями.

— О! Какие чудные цветы! — воскликнула Нейта, любуясь корзинкой розами и другими изысканными цветами.

— Хочешь сплести себе гирлянду? — спросил Саргон, любезно пододвигая ей стул.

— О! Конечно, если ты позволишь, — ответила Нейта.

К ней уже вернулось хорошее настроение. Она принялась плести гирлянду, а Саргон помогал ей выбирать цветы. Он все больше поддавался странному очарованию своей собеседницы.

— Отчего ты так пристально смотришь на меня? — неожиданно спросила Нейта, подняв голову и встретив пылающий взгляд принца.

— Я все больше и больше удивляюсь твоему поразительному сходству с моим братом Нароматом!

— Где же твой брат? Я никогда не слышала о нем, — удивилась девушка.

Саргон печально вздохнул.

— Он умер, — ответил он. — Опасно раненный в одном сражении, он живым попался в руки египтян. Тронутый, вероятно, его храбростью, Тутмес I приказал лечить его и относился к нему с уважением. Когда несколько месяцев спустя был взят приступом город, куда наш отец отослал меня с матерью, царица Хатасу добилась, чтобы меня оставили при ней, под присмотром Сэмну. Сэмну ухаживал и за Нароматом, лечил его. Позже, во время осады нашей последней крепости, брат заболел и умер. Я долго плакал по нему.

— И ты находишь, что я похожа на него? — с любопытством спросила Нейта.

— Да. Если хочешь убедиться в этом, я покажу тебе его статую. Пойдем, она стоит в моей комнате.

Нейта поспешно надела на голову законченную гирлянду и пошла за Саргоном.

В смежном со спальней маленьком кабинете, окруженная цветущими деревьями, на гранитном пьедестале стояла статуя молодого человека, почти в натуральную величину, в чужеземной остроконечной каске с секирой в руках. Лицо Нейты действительно было воспроизведением в миниатюре черт статуи.

— Как твой брат красив! Какой добротой дышит его лицо! — восторженно воскликнула девушка. — Мне кажется, я полюбила бы его, если бы он был жив. Мне хочется поцеловать этого великого и благородного воина, — прибавила она, стараясь дотянуться до лица статуи.