Грешник (ЛП) - Тессье Шантель

Я чувствовала себя глупо. Не знаю почему, но я не чувствую того, что чувствует он. Он думает, что это реально. Но для меня это не так. Он — это что-то, чтобы скоротать время.

Я пыталась встречаться с парнями, но они просто не могут дать мне то, что я хочу. Они либо думают, что у меня не все в порядке с головой, либо проверяют себя лояльность.

Что плохого в том, что женщина хочет, чтобы мужчина ее использовал? Может быть, они правы. Я воспринимаю секс как удовольствие. И это должно быть больше похоже на обязательство. Во всяком случае, так он говорит.

Неважно, как сильно он меня трахает, после этого у меня остается ощущение пустоты. Неудовлетворенности.

Может, дело в нем, но я думаю, что дело во мне. Дэвид говорит мне, что я шлюха, раз хочу большего. Что когда я с ним — только с ним — я честная женщина. Он трахает мою голову лучше, чем мое тело. Это должно сказать вам все, что нужно знать, но что еще мне остается?

Это не самый лучший секс, но это лучше, чем трахаться со случайными мужчинами, которые могут содрать с меня кожу заживо и бросить в озеро, где меня никогда не найдут.

На него можно положиться, а я — его маленький грязный секрет. Поэтому я буду продолжать делать то, что он хочет, даже если это означает, что я не получу того, чего хочу. Я привыкла быть тайной.

Я листаю назад к началу дневника и вижу еще одну запись, сделанную прошлым летом.

Дорогой дневник,

10 мая

Син ненавидит меня. С самого детства. Жаль, что он видится мне в самых неподходящих ситуациях. Когда я начинала возбуждаться, я закрывала глаза и думала о нем. Я представляла, что это он делает со мной все мерзкие и развратные вещи. Но я должна была прекратить это. Это только портило мои ожидания того, на что, по моему мнению, мог быть способен Син, если бы ему дали шанс. Если быть честной с самой собой, я бы предпочла никогда не знать такого разочарования.

Это все, что у меня есть — я сама. Нет никого, с кем я могла бы поговорить о том, что я сделала, или о том, кого хочу. Кира была бы так зла на меня, если бы узнала, что я представляю, как ее брат обращается со мной как с куском мяса, которым можно пользоваться как угодно. Син посчитал бы меня сумасшедшей, а возможно, и жалкой.

Поэтому я буду продолжать записывать свои мысли и фантазии, как если бы они были чьими-то историями. Мои вымышленные персонажи могли бы с таким же успехом развлекаться сами.

Я закрываю блокнот и смотрю на нее. Элли все еще крепко спит, связанная скотчем на своей кровати.

— Вот еще один. Похоже, более поздний, — говорит Джейс, закрывая ящик стола.

Я протягиваю руку, и он бросает его мне. Я открываю первую страницу. С замиранием сердца я вижу, что она датирована двумя годами ранее. В ту ночь, когда мне поручили убить для Лордов.

Дорогой дневник,

12 августа

Вчера вечером один человек убил папу. Вероятно, он думал, что я его сдам. Но этого не случилось. Я рада, что папа мертв. Он был жалким сукиным сыном, который заслуживал ужасной смерти. Пуля в голову — это хорошо.

Я позволила тому мужчине трахнуть меня своим пистолетом. Это было грязно, грубо и в каком-то смысле терапевтично. Даже несмотря на то, что это звучит хреново, я получила от этого удовольствие. Я никогда так сильно не кончала. Надеюсь, он знает, что я ничего не скажу, и что он вернется навестить меня снова. Даже если это будет для того, чтобы похитить и увезти меня отсюда. Эта жизнь скучна. Я всегда фантазировала о том, что хочу большего. И я думаю, что человек в маске может мне это дать.

— Уже час тридцать, — объявляет на всю комнату Джейс, привлекая мое внимание.

Закрыв дневник, я встаю и подхожу к двери, выключая у нее свет. Затем сажусь в кресло в дальнем углу и жду.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

СИН

Ровно в два часа я слышу, как открываются и закрываются входные двери. В доме так тихо, что звук отдается эхом. Не просто так нам пришлось прервать нашу игру на «Фрик-шоу». Сегодня утром, находясь на кухне у моих родителей, Элли писала Дэвиду сообщение о том, что придет сегодня вечером. Только через мой труп я позволю этому уёбку и дальше прикасаться к тому, что принадлежит мне. У меня имелись подозрения, но я не был уверен, пока не увидел фотографии, которые дал мне Линкольн. А потом увидеть ее связанной в его подвале той ночью? Тогда я ничего не мог с этим поделать, не выдав себя. Я не хочу, чтобы Элли знала, что она кончила на мой член.

Я сижу молча, считая каждый шаг его ботинок по лестнице. Он со скрипом открывает ее дверь и входит. Дэвид не включает свет. Вместо этого он подходит к ее кровати и выбирает лампу. Я улыбаюсь про себя.

— Моя девочка уже готова для меня, — размышляет он, оглядывая ее обнаженное тело.

Ее грудь поднимается и опускается с каждым вдохом, который она делает через нос. Элли не сдвинулась ни на дюйм с тех пор, как я привез ее домой тридцать минут назад.

— О, мне это нравится.

Дэвид протягивает руку и проводит костяшками пальцев по ее проколотому соску, и я сжимаю руки в кулаки, ярость ползет по моему позвоночнику, словно огонь, охватывающий стену. Протянув руку, он хватается за ворот своей рубашки и снимает ее через голову.

Я встаю.

— Она больше не для тебя.

Дэвид оборачивается, поднимает руки и ахает.

— Истон? — выдыхает он мое имя.

Я всегда называл себя Сином9, потому что это соответствует моему характеру. Только мои родители называют меня по имени.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — его карие глаза расширяются.

— Я здесь ради нее, — сообщаю ему я.

Дэвид хмурится, поворачиваясь обратно к Элли. Затем снова смотрит на меня.

— Я не понимаю.

Я подхожу к нему.

— Тебе следует держаться от нее подальше, — предупреждаю я, и он прищуривает глаза.

— Я не буду…

— Завтра утром ты выкинешь ее со своего курса.

Этот сукин сын сидит за столом, пока она стоит перед его классом и зачитывает свои самые сокровенные, самые темные желания, а потом он тайно трахает ее. Дэвид использует своих учеников, эксплуатирует их. Элли — не единственная ученица, которую он трахал, и Лорды узнали об этом.

Когда сегодня утром Элли отвлеклась на чтение своих текстовых сообщений, я попросил Джейса залезть в ее рюкзак и вытащить тетрадь для занятий. Все знают, что происходит на уроках мистера Гамильтона, но университет Баррингтона это допускает. Как и у Лордов, здесь есть свои правила.

Я просмотрел ее сообщения и сам сделал несколько телефонных звонков после того, как поговорил со своим отцом. Вот почему мы с парнями пришли на его урок. Мы должны были кое-что прояснить. Я заявлял права на свою девушку. Наверное, мне следовало заставить его остаться и посмотреть, что я с ней сделаю.

Он напрягает плечи.

— Итак, Истон…

Я бью его кулаком в лицо, откидывая его голову назад.

— Ты будешь делать то, что я, блядь, тебе говорю. Иначе ты потеряешь свою гребаную работу, — кричу я, огонь снова разгорается. Моя кожа покрывается холодным потом. — И я отведу ее в полицию, и она выдвинет против тебя обвинение в изнасиловании.

Его отец может быть могущественным Лордом, но я все еще могу его уничтожить. Для этого мне придется испачкаться. Мой отец тоже Лорд. И Лордам не нравится, когда ты ставишь под угрозу их существование.

Дэвид потирает лицо, из носа течет кровь. Затем на его разбитых губах появляется ухмылка.

— Ты никогда не сможешь это доказать.