Егерь: Назад в СССР 3 - Алекс Рудин

мы, поехали! Раньше уедем — раньше домой вернёмся. А то дел невпроворот!

— В воскресенье? — рассмеялась Катя?

— Ох, Катюша! — подмигнул ей Фёдор Игнатьевич. — У нас в любой день дел невпроворот. Служба такая! Идём, Серёжа!

— Фёдор Игнатьевич! — попросил я. — Только вы его назад не везите, посадите на электричку до Волхова.

— Сделаем, Андрей Иваныч!

Когда тарахтение председательского «Газика» смолкло, я с улыбкой посмотрел на Катю.

— Может, ещё немножко поспим?

— Андрей!

Катя чуть покраснела.

— Идём на улицу, лежебока! Смотри — какая погода за окном! И как тебя взяли работать егерем? Тебе бы только на печи лежать, как Емеле. Ты почему до сих пор в трусах и в майке? Ну-ка, живо одеваться!

— Слушаю и повинуюсь, — расхохотался я и быстро выскочил в комнату.

Брр!

Воздух в комнате ещё не успел нагреться. Здесь было куда холоднее, чем в кухне. Нет, если спать под тёплым одеялом — температура в самый раз. Но разгуливать без штанов холодновато.

Я мигом оделся и вышел к Кате.

— Другое дело, — одобрила она. — Ну, идём в медпункт.

— А туда зачем?

— У меня же никаких инструментов с собой нет. Как я буду Степана Владимировича осматривать? Да и карточку его надо взять — занести в неё результаты осмотра.

Мы вышли на улицу. Стояло тихое осеннее утро — туманное и сырое. Звуки просыпающейся деревни тонули в полном безветрии. Даже листья с деревьев не падали, а медленно скользили в неподвижном воздухе.

На востоке еле заметным световым пятном проглядывало сквозь туман восходящее солнце.

— Хорошо, правда? — спросила Катя, беря меня под руку.

— Хорошо, — согласился я. — А днём, когда туман рассеется, будет ещё лучше. Слушай, а поехали сегодня на озеро? Покатаемся на лодке, половим рыбу. А вечером натопим баню! Ух, я тебя попарю!

— Ещё кто кого попарит! — засмеялась Катя.

Мы шли по улице, улыбаясь встречным односельчанам.

— Как ты думаешь, этот твой Трифон не обидится, если я начну проверять — чем он лечит Степана Владимировича?

Катя искоса посмотрела на меня.

— Не думаю, — ответил я. — Мне кажется, консилиум — это обычное дело у врачей. К тому же, тебя Фёдор Игнатьевич попросил.

— Я бы и сама пошла, — сказала Катя. — Но Трифон Алексеевич — врач, а я обычный фельдшер.

— Обычный фельдшер, который целый год лечил большую деревню, — ответил я. — Ты не доверяешь Трифону?

— Не то, чтобы не доверяю. Но у него необычные методы лечения. Я слышала, что он многих лечит, кто даже мне ни на что не жаловался. Если хочешь — это проявление ревности. Только профессиональной.

— Я уверен, что твоя ревность не перерастёт во вражду, — улыбнулся я.

— Откуда ты знаешь? — прищурилась Катя. — Не вздумай проверять! Медицина — это одно, а вот личные отношения — совсем другое!

— Я и не собирался, — расхохотался я. — Это ты там в Ленинграде будь поосторожнее. Не давай шанса всяким мажорам.

— Так вот кто у нас ревнует!

Катя повернулась ко мне.

— Я не ревную, Катюш, — серьёзно ответил я. — А волнуюсь. Эти парни мне не очень понравились.

— Мне тоже, — согласилась Катя, — но что поделать? Нам теперь долго вместе учиться.

— Мда, задача. Ну, ничего! Кое-что я уже придумал.

— Очередную авантюру? — улыбнулась Катя.

— А почему бы и нет? Ты против?

Я и в самом деле, затеял авантюру. И для этого мне нужно было позвонить Георгию Петровичу. Целый вечер я честно искал альтернативу, но ничего подходящего не видел. Набить мажору морду? Это самое простое. Но потом придётся разгребать неприятные последствия своего поступка. А дожидаться, пока этот папенькин красавчик попытается пристать к Кате, я не хотел.

Неприятности желательно пресекать до того, как они станут неприятностями.

— Андрей, у тебя такое выражение лица, словно ты задумал что-то ужасное, — сказала Катя.

— Так и есть, — подтвердил я. — Но пусть это пока будет сюрпризом. Ты же мне доверяешь?

— Конечно, — кивнула Катя.

— Хочешь, чтобы я помог тебе избавиться от чересчур пристального внимания этого Кирилла и его дружка? Да так, чтобы они сами захотели оставить тебя в покое.

— Это было бы замечательно, — серьёзно сказала Катя. — А почему ты спрашиваешь?

— Ну... вдруг у тебя на них другие планы. Это называется — уважение к личным границам.

— Ты интересуешься новыми течениями в психологии? — улыбнулась Катя.

— Немножко, — уклончиво ответил я.

— Удивительно. Иногда ты кажешься мне таким простым. А иногда я понимаю, что передо мной человек-загадка. Но в любом случае — спасибо, что спросил моё мнение. Это важно.

Мы подошли к медпункту. Сирень возле крыльца вымокла и обвисла. Я вспомнил, как она цвела в тот день, когда я впервые приехал в Черёмуховку.

Мы поднялись на крыльцо и постучали.

— Войдите! — раздался из-за двери голос Трифона.

— За инструментарием пришли? — улыбнулся Трифон, глядя на нас. — К Худоярову хотите заглянуть?

— Да, — подтвердила Катя лёгким кивком головы. — Хочу посмотреть, как он себя чувствует.

— Идёмте вместе, — предложил Трифон, легко поднимаясь со стула. — Вот здесь все инструменты.

Он поднял с кушетки брезентовую сумку с красным крестом на клапане и повесил её на плечо.

— Карточка Степана Владимировича тоже здесь, — Трифон хлопнул по сумке широкой ладонью. — Думаю, вам, Катя, будет интересно ознакомиться.

— Ты нас ждал? — прямо спросил я.

— Конечно, — улыбнулся Трифон. — Катя — очень ответственный врач.

— Это плохо?

Катя подняла бровь.

— Напротив, — серьёзно сказал Трифон. — Это очень хорошо. Это снижает риск ошибки и помогает пациенту. А я знаю, как дорого обходятся ошибки. Поэтому очень рад, что вы здесь и можете высказать своё мнение.

Я видел, что Катя смущена такой прямотой. Кончики ушей у неё стали алыми.

— Идёмте-идёмте!

Трифон первым пошёл к двери.

— Сегодня ещё много пациентов будет — до вечера бы управиться. Кстати, Катя! Я буду вам благодарен, если вы сможете принять участие в приёме.

— Не знаю, — Катя растерянно оглянулась на меня. — Давайте обсудим это позже.

— Если ты хочешь проведать больных, то я «за»,