Восстание Девятого - Лор Питтакус

– Да, – смешиваюсь я. – Мы в это время искали друг друга, объединялись. Мы с Мариной и Эллой встретились в Испании несколько дней назад. Четвертый ждет нас в Америке. А теперь мы нашли тебя. Осталось только встретиться с Пятым и Девятым.

Восьмой какое-то время молчит.

– Спасибо, что проделали этот путь и отыскали меня. Мне так давно было не с кем поговорить. Поговорить о моей настоящей жизни.

Водопад всего в нескольких шагах.

– Что теперь?! – я вынуждена кричать, чтобы меня было слышно сквозь шум воды.

– Теперь надо лезть наверх! – кричит Восьмой, указывая на отвесную каменную стену прямо перед нами. Я кладу руку на гладкую поверхность и пытаюсь нащупать ногами опору. Подошвы тут же соскальзывают. Я готовлюсь попробовать еще раз, когда слышу голос Восьмого далеко вверху. Он уже там и что-то нам кричит. Телепортация даже лучше, чем я думала. Может быть, она даже лучше невидимости. Вот бы их совместить.

– Просто воспользуйся телекинезом, чтобы забраться наверх, – говорит Марина. – Возьми Эллу. Я возьму Крейтона.

Я поднимаю нас. Это оказывается намного проще, чем я думала. Наверху лагерь Восьмого. Вскоре мы сидим вокруг костра, над которым в большом котле булькает овощное рагу. Кроны деревьев образуют над нами густой полог. Это идеальное укрытие. Глиняная хижина Восьмого выглядит одновременно убого и восхитительно. Стены у нее неровные, и овальная дверь перекошена, но внутри тепло, сухо и пахнет свежими цветами. Внутри висит гамак и стоит небольшой стол. Стены украшены яркими циновками.

– Хорошее местечко, – говорю я, возвращаясь к костру. – Я так давно в бегах, что уже забыла, каково это – иметь дом. Даже если это лачуга.

– Это особенное место. В нем всегда останется часть меня. Я действительно буду по нему скучать, – Восьмой тепло оглядывает хижину.

– То есть ты поедешь с нами? – спрашивает Марина.

– Разумеется. Пришло время объединиться, работать вместе. Теперь, когда Сетракус Ра здесь, я должен идти с вами.

– Он здесь? – спрашивает Крейтон. Судя по голосу, ему не по себе.

Восьмой кладет в рот первую ложку рагу.

– Он прибыл несколько дней назад. С тех пор он являлся ко мне во сне.

Глава двенадцатая

Мы забрались в товарный поезд в Западной Виргинии. Я пытался заснуть, но в голове у меня крутится слишком много мыслей. Я щурюсь, пока глаза приспосабливаются к первым лучам солнца, пробивающимся сквозь щели в двери. Мы все еще едем на запад. Это хорошо. Это все, что сказала агент Уокер, прежде чем исчезнуть: к западу. Так что туда мы и направляемся. Я стараюсь не думать о том, что она могла намеренно сбить нас со следа. Сосредотачиваюсь на том, что в тот момент она умирала – а значит, ей было нечего терять и причин лгать не было.

Я перекатываюсь на спину. Потолок вагона грязный, испещренный пятнами самых разных цветов. Я смотрю на темно-синее пятно прямо над головой и наконец засыпаю. Мне, как это часто бывает, снится сон. Но этот – скорее кошмар, чем видение. Я в Западной Виргинии, снова в той тюрьме. Только на этот раз здесь пусто и сверху бьет яркий свет.

Сферической клетки, в которой держали Сэма, уже нет. Единственный признак того, что она здесь стояла, – все еще не высохшая лужа крови на полу. Я прохожу на середину камеры, лихорадочно оглядываюсь и пытаюсь позвать его по имени, но как только я открываю рот, в него как будто влетает свет. Он душит меня, перекрывает горло. Я падаю на колени, упираюсь о пол руками и пытаюсь глотнуть хоть немного воздуха.

Все еще судорожно хватая воздух ртом, я открываю глаза. Теперь я на огромной арене, на трибунах беснуются тысячи могадорцев. Они поют и швыряют в меня разные вещи. Периодически между ними разгораются драки. Вместо пола – сплошная блестящая черная скала. Я с трудом поднимаюсь на ноги. Когда я делаю шаг вперед, земля позади меня проваливается, на ее месте разверзается черная бездна. Надо мной огромная дыра, сквозь которую видны облака. Я не сразу понимаю, что нахожусь внутри горы.

– Четвертый! – раздается крик Девятого.

Девятый здесь! Я не один. Я оглядываюсь и пытаюсь ответить, но горло у меня все еще забито. Изо рта выходит луч света. Я инстинктивно поворачиваюсь и пытаюсь направить его, пока он не падает на Девятого, стоящего на другом конце арены. Что-то загораживает его от меня. Это Сэм. Он висит между нами, подвешенный за запястья. Агент Парди и специальный агент Уокер стоят под ним, нацелив свои могадорские пушки ему в грудь. Я не раздумываю и бегу к своему лучшему другу. Земля позади меня проваливается с каждым шагом. Рев толпы усиливается, пока не становится оглушительным.

Когда я почти добегаю до них, кусок скалы, на котором стоят агенты, падает, унося их с собой.

– Помогите! Пожалуйста, помогите мне, – кричит Сэм, извиваясь всем телом, пытаясь выпростать запястья из наручников.

Я пытаюсь освободить его при помощи телекинеза, но ничего не выходит. Пробую воспользоваться Люменом, но мои ладони остаются темными. Наследия мне изменили.

– Приведи остальных, Джон, – говорит Сэм. – Приведи их всех.

Его голос звучит странно, как будто через него вещает какая-то злая сила.

Неожиданно худой, загорелый мальчик, который знаком мне по прошлому видению, оказывается рядом со мной. На этот раз он тоже кажется прозрачным, как призрак. Заметив на его шее лориенскую подвеску, я тянусь к нему, но он качает головой и прикладывает палец к губам. Он прыгает на Сэма и взбирается по его ногам и туловищу к наручникам. Я вижу, как он силится разорвать их, и замечаю удивление на его лице, когда он понимает, что у него не получается.

В прошлом видении он спросил мой номер, и я чувствую неодолимое желание заговорить с ним. Я кашляю, прочищая горло, и чувствую, что голос наконец вернулся ко мне.

Я кричу:

– Я – Четвертый! – в тот момент, когда арена смолкает.

– Ты принял решение? – спрашивает Сэм. Он продолжает извиваться в наручниках, второй мальчик пытается его освободить. Сэм смотрит прямо на меня, и я замечаю, что глаза у него темно-красного цвета. Это не Сэм, говорю я себе. Неожиданно его тело начинает дрожать с такой силой, что второй мальчик падает вниз, и я могу только с ужасом смотреть, как он исчезает в том же самом провале, что поглотил агентов. Потом Сэма окружает фиолетовое свечение, и его цепи сами собой лопаются. Вместо того чтобы упасть, как тот мальчик или агенты, Сэм взлетает и повисает в воздухе. Включается прожектор, и я, не веря своим глазам, наблюдаю, как Сэм увеличивается в размерах и превращается в Сетракуса Ра. Три лориенские подвески на его шее ярко светятся, как и лиловый шрам у него на горле.

– Хочешь получить своего человечка обратно? – произносит он громовым голосом.

– Я получу его обратно! – в ярости кричу я.

Я прикован к месту, вокруг меня бездна, мне некуда ступить, чтобы подобраться к нему ближе. Сетракус медленно опускается на землю. Он останавливается, и камни выдерживают его вес, не падая, как они вели себя со всеми остальными.

– Ты сдаешься? Хорошо. Я приму твой амулет.

Я опускаю глаза и вижу, что мой амулет исчез. Я снова смотрю на Сетракуса и вижу, что он зажат в его огромном кулаке. Его потрескавшиеся губы раздвигаются, обнажая кривые острые зубы.

– Нет! Я не сдамся!

В этот момент я чувствую тяжесть у себя на шее. Моя подвеска вернулась.

Второй мальчик взлетает из бездны, в которую он упал, и, высоко подняв голову, встает рядом с Сетракусом Ра. Его крик сливается с моим.

– Я никогда не сдамся! Отпусти Девдана и сразись со мной!

– Время уходит, – говорит Сетракус Ра, и я понимаю, что он обращается к нам обоим. Что он все время говорил с нами обоими. Он пытался заставить нас сдаться? Он думал, что сможет убедить нас обоих пожертвовать собой, чтобы он отпустил других? Мне остается только надеяться, что остальные ему не поверят.

Неожиданно все поле зрения занимает синее пятно, и я резко сажусь, пытаясь стряхнуть с себя сон. Я касаюсь браслета. Прежде чем уснуть, я обнаружил, что, сосредоточившись на его свойствах, могу его снять. Но в момент, когда он покинул мое запястье, я перестал чувствовать себя в безопасности и быстро снова надел его. Я касаюсь браслета и думаю, не будет ли ошибкой так на него полагаться. Неожиданно что-то небольшое врезается мне в спину. Нервы после этого сна у меня явно ни к черту. Это всего лишь Берни Косар, на этот раз в облике бигля, моем любимом.