Возвращение в рай - Ширл Хенке

Очень редко за свою жизнь Мириам Талон поддавалась гневу. Но этот человек выводил ее из себя. Он прошелся по комнате, остановившись перед ней, и в этот момент она ударила его по надменному, ненавистному лицу.

— Это не французская, а испанская чума попала к нам от варваров-индейцев!

Риго схватил ее за руку и крепко сжал хрупкую кисть, Одним движением своей руки он мог сломать ее.

— Итак, теперь, когда ваша страсть утолена, вы вернулись к прежнему мнению обо мне. Я не только отвратительный испанский идолопоклонник и ублюдок, но еще и грязный туземец в придачу!

Несмотря на боль в руке, она не вырывалась.

— Почему, ради всего святого, Бенджамин не оставил тебя подыхать после той битвы!

Он слегка разжал руку, разглядывая ее изящные пальцы.

— Нет, это вы, а не Бенджамин, спасли мне жизнь. Вините в этом и себя, а не только его, миледи.

— Охотно, уверяю вас. Освобождая руку от его слишком нежных прикосновений, она подумала:

«Я попала под твои чары еще во время болезни».

Встретившись с ним взглядом, Мириам удивилась перемене его настроения. Риго видел слезинки на ее щеках. Сейчас она выглядела раскаявшейся. Он пробормотал какое-то проклятие и отвернулся, огорченно взъерошив волосы.

— Мы посягнули на честь человека, который заслуживает лучшего, — горько произнес он. «И я все еще хочу тебя».

Приблизившись к двери, Патрис Феррье услышала два тихих, гневных голоса. Один их них, определенно, принадлежал женщине. Сначала она в гневе повернула обратно, но потом изящный выговор говорящей возбудил ее любопытство. Женщина не была служанкой, которую Риго мог притащить сюда, не дождавшись ее. Знаком приказав слугам ждать, она подняла засов и вошла.

Когда она увидела дочь Иуды Талона, надменную иудейскую докторшу, глаза у нее чуть не полезли на лоб. Хитрая кошачья усмешка искривила ее губы, и она промурлыкала:

— Ну, Родриго, ты, кажется, заболел от нетерпения, ожидая меня? — И, повернувшись к Мириам, добавила: — Я думала, вы лечите только женщин и детей.

— Этот человек не нуждается в моем врачебном искусстве, уверяю вас. Может, вы собираетесь попрактиковать на нем свое? Уверена, у вас в этом деле гораздо больше опыта, чем у меня, — с презрением в голосе ответила Мириам, надев накидку и не обращая внимания на непристойные испанские ругательства, которыми Риго встретил приход Патрис. Потом она повернулась к нему и спокойно добавила: — Не бойся за честь своего брата. Утром я разорву нашу помолвку. Оставляю тебя с этой шлюхой, которую ты так ждал. — С этими словами Мириам направилась к двери.

Не обращая внимания на хихиканье Патрис, Риго загородил рукой дверной проем, не позволяя Мириам уйти.

— Не делай глупостей. Ты не можешь идти домой ночью совсем одна.

— Я уже сделала одну глупость… больше, чем глупость. Мириам надеялась, что ее верные слуги правильно поняли ее приказ и придут с носилками на холм. — У меня есть сопровождающие. Пожалуйста, Риго, позволь мне уйти.

— Что ты скажешь Бенджамину? — спросил он мрачно.

— Это тебя не касается. Он хочет вернуться в Новый Свет? Теперь он сможет сделать это и остаться там. Поезжай со своим братом, испанец. Я хочу, чтобы ты никогда больше не попадался мне на глаза. — С этими словами она обошла его, опустив на голову капюшон, и направилась к носилкам.

Рука Патрис, мерцавшая в темноте от множества украшавшие ее тяжелых дорогих колец, опустилась на плечо Риго, затем скользнула выше, лаская его заросшее щетиной лицо.

— . Иди же, не думаю, что эта девчонка могла насытить такого жеребца, как ты… да? — В ее голосе была одновременно и насмешка, и лесть.

Он взглянул на нее, пытаясь подавить неприязнь.

— Если вы думаете польстить моему мужскому тщеславию, не пытайтесь. Я знаю, что могу сейчас заняться любовью еще, но не стану это делать для того, чтобы поднять себя в собственных глазах. — Он смотрел на ее слуг, терпеливо ждавших с носилками в конце аллеи. Призывно помахав им рукой, он начал мягко подталкивать ее к выходу.

— Мне нужно о многом подумать, миледи. Он с важным видом пожал ей руку. Патрис вздохнула.

— Может быть, в другой раз, — пробормотала она, когда он помогал ей сесть в носилки, понимая, что другого раза уже не будет. По пути домой она проклинала своего толстого глупого мужа, который единственный раз за свою несчастную жизнь не мог напиться вовремя!

Иуда Талон сидел во главе полированного стола эбенового дерева в просторной столовой своего дворца, давно уже не замечая окружавшего его богатства. Перед ним был сыр и свежие апельсины, которыми он привык заканчивать завтрак. В немом изумлении он смотрел на свою единственную дочь.

— Ты сошла с ума. Я предостерегал тебя об опасностях работы с бедными женщинами и детьми в городе.

Мириам неподвижно сидела на краю стула, не притрагиваясь к еде.

— Нет, отец, я не повредилась в уме и не переоценила свои силы, просто я должна разорвать помолвку. Мы с Бенджамином поссорились прошлой ночью. Тоска по родному дому всегда будет непреодолимой преградой между нами. Он не может быть счастлив нигде, кроме Эспаньолы. — Она очень тщательно отрепетировала свою речь. Он человек чести и хочет быть верен своему миру. Я же хочу хранить верность себе, и требую, чтобы ты аннулировал сделку. Раввин не может объявить наш брак законным раньше, чем через месяц. Поэтому наша честь не будет задета, если мы расторгнем договор раньше этого срока. — Ее голос был таким же спокойным, как и ее холодные темные глаза. Она стоически выдержала его взгляд. — Большим бесчестьем было бы заключить этот брак и обречь Бенджамина на годы несчастья.

Иуда поднялся и нетерпеливо заходил по комнате.

— Бенджамин не будет несчастлив. Я знаю, что пошел на хитрость, использовав Дюбэ, но это только доказало, что Бенджамин любит тебя. Он не переживет, если ты выйдешь замуж за кого-нибудь другого.

— Он будет несчастлив. Неужели ты не понял этого, отец? Он только хотел избавить меня от брака против моей воли. Потом он горько сожалел бы об этом.

— Ты хочешь сказать, что он мог бы нарушить слово и увезти тебя против твоей воли? — скептически спросил Иуда.

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, конечно нет. Он вернулся бы сюда после того, как познакомил меня со своими родителями, но, побывав в своем родном доме, он постоянно испытывал бы боль.

— Не стоит больше говорить об этом. Все уже решено.

Я всегда позволял поступать тебе так, как ты хочешь, Мириам, но сейчас ты заходишь слишком далеко.

Я не выйду за Бенджамина. — Она поднялась и посмотрела ему спокойно в глаза. — Сегодня я собираюсь отказать ему. Потом ты убедишься, что это только к лучшему — И с этими словами она вышла из комнаты.