Возвращение к себе - Вера Огнева

Роберт не раз замечал, как большие черные птицы кружат над дальним отвалом.

Секрет открылся, когда они подтащили тело к раю заброшенной выработки. Свет факела выхватил на дне, начисто обобранные зверьем и птицами, выбеленные солнцем кости. Веревку распу-тали, и тело раба полетело вниз, увлекая за собой поток мелких камешков. Тут так хоронили.

Но стража не торопилась возвращаться. Как оказалось, развлечения еще не кончились.

- Что пялишься, длинноволосый? И тебя туда столкнут, хоть ты и колдун. Ха! Хри-стианский колдун сдохнет, и достанется на корм стервятникам!

Чужеземный колдун? Так вот чего они боятся - надо же! Ерунда. Только не нарывай-ся, - шепнул внутренний голос. Но чернобородый иранец, бывший в толпе стражников заво-дилой, опять принялся задирать Роберта:

- У вас, христиан, мужчины как женщины. У тебя длинные волосы, значит ты - женщина. Ха-ха. А знаешь, что делают с женщинами?

Чернобородый потянул пряжку на поясе штанов.

А это уже было за гранью. Вопрос, выжить - умереть, в данном случае, не имел права на существование. Молчаливый раб отступил перед ринувшимся из глубин сознания рыца-рем.

Подхватив увесистый камень с острыми краями, Роберт пошире расставил ноги и при-гнулся.

Оставался юноша за спиной. Если он будет мешать, Роберт просто размозжит ему голову, а потом прикроется телом как щитом. Франк быстро оглянулся. Молодой араб под-хватил, оказывается, такой же камень и встал спиной к спине напарника.

Мгновения растянулись в нить, давая додумать последнюю мысль - он убьет первого, кто сунется, и будет сражаться, пока его самого не убьют. Другого - не будет.

Чернобородый перс давно служил на руднике. Будучи изрядно пьян, но все же сообра-зил - дело кончится не просто кровью - трупами. Невысокий широкогрудый франк, у ко-торого под грязной, в разводах, кожей перекатывались желваки мускулов, меньше всего по-ходил на слабую женщину, скорее на загнанного в угол дикого барса. Такой способен в бою за свою жизнь и честь унести с собой и жизни неосмотрительных охранников.

Вниз их гнали ударами кнутов. Юноша споткнулся. Роберт не раздумывая, подхватил его и взвалил на плечи. Сил почти не оставалось, но он знал, что дойдет.

На пятачке перед бараками, у столба для наказаний, связанному исполосованному би-чами франку обрили голову.

Возможно, стражники связывали его длинные волосы с колдовскими способностями и, таким образом старались оградить себя от мести, но добились иного - Роберт избавился от вшей, которые нещадно донимали его в последнее время.

Стараниями рябого история стала известна остальным обитателям барака. Рабы уже не так сторонились, вынужденного все время молчать Роберта. Как-то утром он обнаружил у изголовья длинный лоскут серой тряпки. Сосед, спавший справа, знаками объяснил, как надо обматывать голову от жгучего весеннего солнца. Для верности он потыкал пальцем в зенит. Осмотревшись, нет ли поблизости стражи, Роберт тихо прошептал по-арабски:

- Я понимаю твою речь. Говорить запретили, но слушать-то я могу.

Доброхот тут же отполз подальше.

Он теперь был занят: все время смотрел и рассчитывал, рассчитывал и смотрел. Воз-можность бежать отсюда должна была объявиться. Он уже точно знал, когда идет смена над-смотрщиков, когда наезжает на рудник толстый, вечно недовольный управляющий; дaжe дни праздников, когда вся охрана напивалась, несмотря на строгий запрет, записанный в их священной книге - Коране. О праздниках Роберта предупредили товарищи по несчастью.

Он уже не был изгоем. В отличие от своих хозяев, лишенные всего, кроме невыноси-мой жизни, рабы меньше боялись франкского колдуна. Да и охрана, убедившись, что ника-кой волшбы от франка не видно, стала сквозь пальцы глядеть на его разговоры.

Сближению способствовало и то, что Роберт никому не отказывал в помощи, бывало, и из карьера выно-сил, когда заморенный непосильной работой человек, падал от усталости или заходился обычным тут кашлем.

Здесь, как и везде, уважали силу, а невысокий кривоногий христианин с тяжелыми плечами был чудовищно силен. Как-то по знаку начальника стражи, - поспорили они там что ли, - он отвалил глыбу руды, с которой не справились перед этим трое. Но Роберт не обольщался. Силы остались от вольной и сытой жизни владетельного синьора. Пройдет еще немного времени, и он как остальные ветераны рудника, начнет падать к концу дня от уста-лости или кашлять, выплевывая на камни куски вонючей крови.

Он уже наметил себе в спутники троих, не самых сильных, но, похоже, еще не слом-ленных, когда случилось…

Немилосердно палило весеннее солнце. А что будет летом? Говорили, что в самые жаркие полуденные часы рабов загоняют под навес, и дают пересидеть смертоносное время в тени. Но уже сейчас солнце свинцовым водопадом поливало головы. К радости рабов, надсмотрщики, которых сегодня прибавилось вдвое, вынуждены были жариться на солнцепеке вместе со своими подопечными. Раздраженная, уставшая стража уже не обра-щала внимания на разговоры. Пусть их, пока управляющего с высокими гостями нет.

- Кого ждем? - прогнусавил Роберт, не разжимая губ.

- Селима Малика, племянника визиря Аль Афдаля, - отозвался рябой Мусса.

- Эй, Амир, ты из Аль Кайры, наверняка с Селимом знался?

Толпа рабов отозвалась тихим смехом.

- Я врагу такого не пожелаю… да будут долгими его дни.

- Кого? Врага или Селима?

- У врагов бея долгих дней не бывает.

- Крутой?

- Тайная стража и мамелюки.

- А чего он сюда пожаловал?

- Так это ж его рудник.

Разговор потихоньку захватил всех. Оказалось, грозное имя Селим Малика известно многим. Но слух Роберта выхватил из общего тихого гула иное: -… когда на Сарипском руднике двое бежали…

- Что? - переспросил он.

- Повесили там каждого десятого. А христиан приколачивали к крестам.

- Там были христиане?

- Мало. Их гонят на дальние рудники. На нашем ты первый.

Роберт по-новому оглядел своих товарищей по несчастью. Значит, если он вырвется отсюда, каждого десятого… Мусса, Амир, Махомма или вон тот, превратившийся уже в дряхлого старика, долгожитель, который так ни разу с ним и не заговорил…

Плечи, будто придавило невидимым грузом. Что ж, у него еще оставалось время поду-мать.

Кто знает, может оно растянется до самой его смерти.

Сухощавый высокий, средних лет араб с красивым замкнутым лицом для начала про-следовал на рудник. Многочисленная свита карабкалась следом. Пестрые халаты мешались с яркими накидками, остро вспыхивали драгоценные камни, из-под самодовольно сияло золо-то. И над всем этим - как чайки - ослепительно белые чалмы.