Черное колесо - Ханнес Бок

Леди Фитц и Бурилов были возбуждены своей экскурсией; Бурилов говорил много и театрально, и будь Мактиг в обычном своём состоянии, он наверняка бы вышел из себя; но теперь он ел с отсутствующим видом и отвечал, только когда обращались непосредственно к нему. А часто не отвечал вообще. Флора Сватлов тоже была возбуждена. Они запланировали исследовательскую экспедицию на завтра.

– На острове отличная охота, – вставил Бурилов. – Пен, Чедвик и Мактиг тоже пойдут, конечно.

Но оживление Флоры испарилось, когда Бенсон резко прервал её, сказав, что Пен может поступать, как хочет, но Мактиг и Чедвик ему нужны. Капитан Джонсон может выделить им двух матросов для физической работы и на случай неожиданностей. Джонсон быстро взглянул на него, потом кивнул. Флора надулась и сказала, что в таком случае лучше вообще отложить выезд. Бурилов тоже надулся и заявил, что он всё равно пойдёт, даже если придётся идти одному. Преподобный Сватлов смотрел на Бенсона, ожидая указаний. Бенсон же властно сказал, что всё будет идти, как запланировано: пока идёт починка клипера, гостям лучше не находиться на нём. И лучше будет, если Пен отправится со всеми. В заключение Бенсон сказал:

– Предлагаю вам отплыть сразу после завтрака, как можно скорее. Капитан Джонсон, будьте добры сделать все необходимые приготовления.

Он резко встал, взглянул на Мактига.

– Мактиг, после обеда зайдите ко мне в каюту.

И вышел. Пен, сердитая и недоумевающая, встала, собираясь идти за ним, но уловила взгляд Мактига и снова села.

Вскоре обед кончился, чему я был очень рад и вместе с остальными поднялся на палубу. Ночь была безлунная, звезды почти скрыли тонкие облака. К моему удивлению, неожиданно ярко вспыхнули все палубные огни. Широкий круг света упал на лагуну. Казалось «Сьюзан Энн» плывёт в центре гигантского шара бледного изумруд. За его пределами ничего не было видно, кроме туманных чёрных стен сомкнувшихся вокруг. Мактиг и Пен прошли к каюте Бенсона, остальные столпились у планшира, глядя на рыб, которые, привлечённые светом, плавали, как в огромном аквариуме.

Прошло с четверть часа, но Пен не появлялась. Я подумал, не пошла ли она вместе с Мактигом к отцу. Немного погодя Светловы леди Фитц и Бурилов разошлись по своим каютам, сославшись на сонливость. Чедвик задержался рядом со мной, у борта. Казалось, он беспокоился. Я подумал, что он хочет что-то мне сказать, потом понял, что всё его внимание сосредоточено на каюте Бенсона, и он тоже считает, что Пен там. Он ждал её. Я сказал, что собираюсь в лабораторию, и спросил, не хочет ли он пойти со мной. Он не ответил. Сомневаюсь, что он меня слышал. Когда я уходил, он стоял на прежнем месте, глядя в сторону каюты Бенсона.

Перед тем, как идти в лабораторию, я заглянул к себе в каюту.

Пен была там.

– Я думала, вы никогда не придёте, – еле слышно сказала она, – Закройте дверь и говорите шёпотом.

– Где Чед? – спросила она, когда я выполнил её просьбу. Я рассказал, где оставил его, добавив, что он, похоже, ждёт её. Она выслушала сказанное с лёгкой злорадной улыбкой.

Я ждал. Разумеется, она спряталась здесь не ради того, чтобы узнать, где находится Чедвик. Что же ей нужно? Но вопрос, который она задала, я меньше всего ожидал услышать:

– Мой отец – безумен?

Я смотрел на неё, не зная, что сказать.

– Будьте откровенны и резки, сколь сочтёте нужным, но только говорите правду. Я не изнеженный цветок.

– Вы знаете своего отца гораздо лучше меня, мисс Бенсон… – беспомощно начал я, но она гневно прервала:

– Пожалуйста, ответьте: считаете ли вы моего отца безумным?

И так как я по-прежнему колебался, она серьёзно сказала:

– Кертсон должен был рассказать вам об отце. И он должен доверять вам, иначе не послал бы сюда. Отец тоже кое-что говорил вам, я знаю. Я знаю о его одержимости этим проклятым предком. Я много раз видела как он становится марионеткой, и капитан Джонсон тоже это видел. Я хочу знать, не слишком ли часто это происходит.

Вот здравый смысл и острая наблюдательность, не стеснённая никакими суевериями! Я решил (хоть это и непрофессионально) рассказать о своих гипотезах, возникших после разговора с её отцом, которые последующие происшествия только подкрепили.

– Почему вы этого боитесь? – спросил я.

– Из-за его поведения на старом корабле, конечно, – ответила она.

Я сказал:

– Нет, я не думаю, что ваш отец безнадёжно безумен. Даже если воображение заведёт его дальше, чем сегодня днём, всё равно это не сумасшествие. Вы спросили, каков мой диагноз. Ну, что ж, извольте…

Я пересказал ей слова Кертсона, передал вкратце суть своего разговора с её отцом в ту ночь, когда появился на борту, и наконец сообщил свою версию происшедшего. Она слушала, не прерывая, потом долго сидела в задумчивости.

– Знаете, – сказала она наконец, – это всё произошло отчасти из-за того, что Большой Джим так и не вырос… как Питер Пэн. Мальчишки хотят быть индейскими вождями, изобретателями, пиратами, пожарными и ещё кем угодно. Мальчишки считают себя индейскими вождями или ковбоями, и говорят и поступают соответственно. Но годы спустя они об этом забывают.

Отец много работал, у него никогда не было возможности поиграть. Потом что-то повлекло его к старому капитану. Для него это было нечто вроде игры, отдыха, бегства от действительности. Он мог вообразить, как поступил бы в том или ином случае старый капитан, представить себя не в своём офисе, а за штурвалом старой «Сьюзан Энн» и, может быть, не Большим Джимом Бенсоном – на самом деле ведь он никакой не большой, – а старым капитаном. И это чувство росло, ширилось, оно стало для него как выпивка, как наркотик. Ему требовалась все большая доза, и он принимал его… Да, теперь я понимаю.

Я с неподдельным восхищением смотрел на Пен, ибо она очень чётко и здраво описала этот клинический случай.

– «Сьюзан Энн» распахнула настежь эту дверь в детство… как будто мальчишка, мечтавший стать индейским вождём, заполучил вдруг индейскую одежду, и коня, и лук со стрелами, и вигвам… и племя в придачу. Да, я понимаю… но всё же это была игра… и отец знал, что это игра. И тут случился ураган, и этот старый корабль, и это… это колесо… – Она вздрогнула. – Что-то неладное на этом корабле, доктор Фенимор. Во всяком случае, неладное для отца. Дело не в сокровище, которое может там находиться. Денег у него достаточно, ещё больше ему просто не нужно. Это не алчность. Но разве находка такого корабля с его возможными сокровищами не разожгла бы алчность старого капитана, не заставила бы его сделать все, чтобы получить их? Не разбудила бы в нём жестокость? А он был жесток… И теперь это не мой отец, а скорее – старый капитан. Вернее, часть его мозга, в которой жив старый капитан, так окрепла, что подчинила себе всё остальное. Стёрла личность Джима Бенсона. По крайней мере на время… Но что за это время может натворить фантом, который поселился в моём отце?..