Черное колесо - Ханнес Бок

Мактиг зевнул.

– Как только начнёте забывать, сообщите мне.

Пен медленно подошла к столу и села. Чедвик спросил:

– Как голова, Пен?

– Гораздо лучше. Спасибо, Чед.

Леди Фитц сказала:

– Дорогая, я так рада. Вы не возражаете, если мы с Алексеем поднимемся на палубу? Мне нужен чистый воздух нашего небесного отца.

И она взглянула на Мактига. Пен с отсутствующим видом ответила:

– Конечно, леди Фитц.

Бенсон поднял голову, встряхнулся, словно после сна, и я поняла, что он не обращал ни малейшего внимания на Мактига и всех остальных, наверное, даже не слышал их.

– Леди Фитц, Джонсон собирается взять гичку и поискать на берегу место для высадки, – сказал он. – Может, вы с Буриловым хотите присоединиться к нему? Преподобный, как насчёт вас и Флоры? Пен поедет..

– Пен не поедет, – заявила Пенелопа, отхлёбывая кофе и опустив глаза. – Она не хочет.

– А вы сами, мистер Бенсон? – спросила леди Фитц.

Я был слегка удивлён, когда Бенсон ответил, что у него дела с Чедвиком и Мактигом. В таком случае, сказала леди Фитц, прерывая его, она будет рада поехать; доктор Сватлов, кажется, тоже. Флоре, похоже, это понравилось меньше. Бенсон встал и сказал, что проследит за их благополучным отплытием. Пен ждала, пока они все не отошли, потом посмотрела на Мактига.

– Майк, что это вы так набросились на Бурилова?

– Набросился на Бурилова? Вовсе нет, я всего лишь говорил о вшах. Если он принял это на свой счёт, не моя в том вина.

– Бросьте, Майк. Зачем вы это сделали?

– Ну, что ж, – сказал Мактиг, – назовём это экспериментом.

– С какой целью? – неумолимо продолжала Пен.

– Испытание колючек, – рассмеялся Чедвик. – Прекрасная работа, Майк. Но у вас теперь ещё один враг.

– Ещё? – протянул Мактиг. Смуглая кожа Чедвика медленно покраснела. Я ощутил неожиданное напряжение. Нарушила его Пен. Она с грохотом бросила чашку и блюдце на пол. Вскочила на ноги. Вся голубизна её глаз исчезла, зрачки расширились.

– Чёрт бы побрал это место и этот корабль! Я их ненавижу. И скоро буду ненавидеть всех, как вы ненавидите друг друга. Это относится и к вам, Майк!

Она повернулась и вышла. Мактиг без всякого выражения посмотрел ей вслед. Потом, не обращая внимания на Чедвика, сказал мне:

– Идёмте наверх, Росс.

Мы поднялись на палубу. Я спросил:

– Что с вами, Майк? Без всякого повода вы так настроили против себя Бурилова, что он готов натереть зубы ядом и укусить вас. Вы взъерошили перья леди Фитц и на дюйм всадили иголку в Чедвика. Зачем?

К моему удивлению, он ответил:

– Меня не интересовали Бурилов и леди Фитц. Мне всё равно, что будет с ними! Я целился в Большого Джима. Пен поняла это и потому вела себя так агрессивно.

– Мне кажется, он не слышал ни слова…

– Вот это-то меня и беспокоит, – сказал Мактиг. Он взглянул на петлю отмели. – Хотелось бы мне поглядеть, что там. Не желаете взять лодку и взглянуть?

– Я с вами, – услышал я голос Пен. Она незаметно подошла к нам, и я увидел, что она овладела собой. Она улыбнулась Мактигу и протянула руку. – Простите, Майк. Я была немного расстроена. Прошлой ночью почти не спала.

– Не нужно извиняться, – ответил Мактиг. При этих его словах к нам подошёл Большой Джим. – Это я виноват. – Потом, увидев Бенсона: – Мои сигнальные провода сегодня, по-видимому, перепутались, сэр. Разрешите взять шлюпку. Небольшое физическое усилие поможет их распутать. Мы с доком хотим взглянуть, что находится за крюком.

Бенсон прорычал:

– Хорошая мысль. Я и сам хотел бы взглянуть, что там. Пойдём все. Может, это излечит мигрень у Пен.

Мактиг спросил:

– А остальные не подумают, что мы отправили их с корабля, чтобы провести собственную экскурсию?

– К дьяволу их! – взревел Большой Джим. – На своём корабле я делаю, что хочу. Идёмте, Чед.

Тот ответил:

– Я предпочёл бы идти один. Во всяком случае, без Пен.

Мактиг, нахмурившись, смотрел на них.

У берега было совсем мелко. Шлюпка скребнула по дну. Футах в десяти от берега мы с Мактигом спрыгнули в воду и протащили шлюпку ещё на несколько футов. Я с интересом отметил, что Чедвик не сделал ничего, чтобы помочь нам. Мактиг вытянул руки, поднял Пен, как ребёнка, и перенёс на берег. Вернулся и склонился у лодки, подставляя широкие плечи Бенсону. Тот со смехом взгромоздился, и Мактиг пронёс его двести двадцать фунтов, словно их было только двадцать.

Бенсон слез с Мактига. Избавившись от груза, шлюпка поднялась на воде и начала отплывать. Чедвик закричал:

– Эй, Майк! Вытащите меня!

Мактиг приставил палец к носу и ответил:

– Идите вброд, неженка.

Большой Джим проревел:

– Вброд, чёрт возьми! И прихватите с собой шлюпку на берег.

Мактиг, обняв Пен за талию, начал восхождение на крутой берег. Я шёл следом. Бенсон без труда поднимался за мной. Добравшись до середины, я оглянулся. Чедвик брёл к берегу, вода была ему по щиколотку, шлюпку он тащил за собой. Слышна была его брань. Бенсон тоже слышал это, и его большое тело сотрясал смех, так что трудно было подниматься по неустойчивой дюне.

Повернувшись, я увидел, что Мактиг и Пен добрались до верха. Он стоял неподвижно, глядя на что-то, чего я ещё не мог видеть. Была в его позе какая-то странная оцепенелость, насторожённость, как у пса, увидевшего птицу. Пен была так же неподвижна. Я поднялся к ним и посмотрел в ту сторону.

За дюной открывался бассейн округлой формы, около двухсот футов в диаметре. Был он мелкий, всего в несколько футов, и я подумал, что раньше тут могло быть гораздо глубже, но волны, перехлёстывая через дюны, засыпали бассейн песком. Из дюны торчало что-то тёмное… корма корабля… чёрная… разбитый руль касался края бассейна.

Корабль стоял ровно, был чисто отмыт песком и виден вплоть до обрубка кормовой мачты. Он выделялся на фоне песка, как силуэт на белой бумаге. Если не считать расколотого руля, он казался невредимым. Я видел нактоуз компаса и чёрное рулевое колесо, которое, казалось, вобрало в себя всю черноту палубы… и стояло обособленно, величественно.

Нос корабля был погружён в дюну и погребён под тоннами песка.

Было что-то зловещее в этой чёрной палубе, торчащей из дюны. Что-то отчаянное в том, как цеплялась дюна за корабль… как будто мешала выйти наружу тому, что не должно выходить… как будто хотела вернуть то, что обнажилось.

А кормовая палуба, казалось, отчаянно пытается вытянуть застрявшую часть. Я хочу сказать, что корма не просто торчала из песка. В ней не было ничего статичного. Дюна и корабль как бы двигались: дюна держала, корма старалась вырваться и освободить весь корабль. Неожиданно мне показалось, что колесо повернулось, словно бы тронутое невидимыми руками. Мне пришло в голову, что центр борьбы корабля с песком – в чёрном колесе… На мгновение я почувствовал уверенность в этом, точное знание… и тут предчувствие, иллюзия исчезли. Из песка торчала только корма погребённого корабля, и больше ничего.