Мата Хари. Подлинная история легендарной шпионки XX века - Ваагенаар Сэм

«Генеральный консул Нидерландов во Франкфурте-на-Майне просит именем Ее Величества Королевы Нидерландов все гражданские и военные власти князей и государств, друзей и союзников Ее Величества не только разрешить пересечение границы госпожи Маргареты Гертруды Зелле, разведенной, фамилия по мужу МакЛеод, родившейся в Леувардене, проживающей в Берлине, подданной Нидерландов, вместе с ее багажом, но и, в случае необходимости, оказывать ей помощь и поддержку. Выдано во Франкфурте-на-Майне, 15 августа 1914 года.

Слова «с ее багажом», как и все, напечатанное тут курсивом, были вписаны от руки. Но эта часть документа уже не имела для Маты Хари никакого значения, ее багаж был потерян.

Этот документ, действительный в течение года (640-й по счету, выписанный консульством), содержит две примечательные подробности. Одна из них касается возраста Маты Хари. Первоначально он был указан правильно – тридцать восемь лет. Родившись 7 августа 1876 года, она отпраздновала свой тридцать восьмой день рождения как раз неделей раньше. Но потом восьмерку исправили на ноль. Это ей, видимо, нравилось больше.

Ее религия указана как протестантизм. Данные показывают, что ее рост один метр и семьдесят сантиметров, что у нее большой нос и карие глаза. На самом деле в Париже 1916 года Мата Хари снова была блондинкой, что следует из одного сообщения. Это было сделано не ради маскировки. Она сохранила имя Мата Хари, одновременно оставаясь Маргаретой Гертрудой Зелле. Возможно, волосы она перекрасила просто потому, что в них появилось несколько седых прядей. Но, тем не менее, один из ее позднейших биографов, недолго думая, тут же сделал совсем другой вывод. Она ведь родилась в Фрисландии. А во Фрисландии все – как думал автор – девушки блондинки. Из неправильной предпосылки тут же получился неправильный вывод: ее волосы были перекрашены не из коричневых в светлые (на самом деле ее волосы были очень черные, «иссиня-черные», как описывала мне одна ее школьная подруга из Леувардена), а, наоборот, – из светлых в коричневые.

Глава 11

Обеспечив себя документами, Мата Хари на короткое время приехала в Амстердам. Она тут же нашла господина и госпожу К. В 1910 году умер ее отец Адам Зелле. Со своими братьями Мата Хари никогда не поддерживала контактов. Она не знала никого в городе, была без денег, потому с радостью проводила порой вечер в семье К. У госпожи К. сложилось впечатление, что Мата Хари была глубоко несчастна и чувствовала себя очень одинокой. На самом деле для Маты Хари разрушился целый мир. По меньшей мере, в данный момент до Парижа добраться она не могла. Богатые мужчины, которых она знала, тоже были очень далеко. На театральные ангажементы нельзя было рассчитывать.

Когда госпожа К. со временем узнала Мату Хари поближе, она один раз спросила прямо, почему она тогда в Берлине не попыталась соблазнить ее мужа. Ответ Маты Хари был удивительно откровенным и объяснял все сразу: «Потому что у меня была всего одна рубашка. Все остальное уехало и было потеряно. Честно скажу – я чувствовала себя не особо чистой…»

Хотя ее финансовое положение было хуже некуда, она в Амстердаме поселилась в отеле «Виктория». Как всегда, ее спас появившийся мужчина. Эту историю я тоже узнал от госпожи К. Когда Мата Хари однажды шла по городу, она заметила, что за ней кто-то идет по пятам. По крайней мере, так ей показалось. Она вошла в церковь, чтобы проверить, так ли это. Выйдя из церкви, она увидела, что мужчина все еще там. Он заговорил с ней на французском. Может ли он ей чем-то помочь? Мата Хари давно так не нужна была помощь, как в этот момент. Она тут же воспользовалась ситуацией. Если она заговорит по-голландски, волшебник мгновенно исчезнет. Потому она отвечала по-французски. Она сказала, что она русская и приехала в чужой город, который много лет назад посещал русский царь. Петр Великий.

– О да, – отвечал вежливый голландец, который, как выяснилось, был банкиром по фамилии ван дер Схальк. – Все голландцы знали Петра Великого. Незадолго до 1700 года он приехал в Голландию, чтобы учиться тут искусству судостроения. – Мата Хари кивнула. – Он тогда жил в Заандаме. Как раз возле голландской столицы. Маленький домик сохранился. Голландцы называют его «Дом царя Петра».

Мата Хари кивнула еще раз. Не хотела бы она посетить Заандам? Он с удовольствием свозит ее туда и покажет еще много всего интересного.

– В другой раз, – предложила Мата Хари.

Счастье продлилось целую неделю, пока один друг господина ван дер Схалька не увидел его в сопровождении новой любовницы. Конечно, он сразу рассказал банкиру о национальности его знакомой. Шок был огромен. Связь с русской означала для голландца целое событие. Такая же авантюра с соотечественницей теряла всякий блеск.

Как говорила госпожа К., ван дер Схальк все же был джентльменом. Он заплатил за отель, а также и по всем прочим счетам Маты Хари. Некоторое время она стояла на ногах.

Так как теперь она жила в одной стране со своей дочкой, на Мату Хари внезапно нахлынуло чувство материнской любви. С ее развода прошло восемь лет. Примерно столько же времени она не видела Нон, с тех нескольких минут на вокзале в Арнеме.

Нон, которой уже исполнилось шестнадцать, слышала о своей матери очень мало. И то, что знала, вовсе не было хорошим. Потому трудно понять, почему отец, когда Нон была еще маленькой, терпел постоянные упоминания имени матери в своем доме. Кроме сигарет «Мата-Хари» один фабрикант выпустил еще печенье под тем же названием. На всех боках коробки с печеньем красовались изображения Маты Хари. После того, как Нон закончила педагогическое училище в Гааге, она первый год проработала учительницей в Фельпе. В это время она жила с отцом в расположенном поблизости Де Стееге и каждый день ездила в школу на трамвае. Свой обед она носила в коробке с фотографиями матери. Ее мачеха Гритье МакЛеод сохранила эту коробочку до сего дня.

Мата Хари спросила совета у одного друга. Как лучше всего ей поступить, чтобы снова увидеть свою дочь? Друг посоветовал написать письмо бывшему мужу. Но так как ей был ненавистен любой контакт с ним, она написала письмо прямо дочке. Там она выразила предположение, что Нон слышала всевозможные сплетни о своей матери, но что она уже достаточно взрослая, чтобы услышать эту историю непосредственно от своей матери.

Нон показала письмо отцу. Тот тут же отослал его своему адвокату, тому же господину Хеймансу, который как-то приезжал в Париж, чтобы получить от Маты Хари разрешение на развод. МакЛеод добавил свое замечание: «Вот дерьмо!»

Джон МакЛеод ответил на письмо бывшей жены вместо дочери. Он написал, что если Грит хочет увидеть дочку, то пусть потрудится написать письмо непосредственно ему, отцу. Она так и сделала – по-французски. Письмо было написано 18 сентября 1914 года в отеле «Виктория». Оно одновременно пафосное и трагическое:

«Мой дорогой друг. Если ты так хочешь, я попрошу тебя лично. Будь добр и дай мне увидеть мою дочь. Я уже настолько стала парижанкой, чтобы забыть о необходимом такте – все равно, в какой ситуации. Пожалуйста, сообщи мне, что нужно сделать. Я уже заранее благодарю тебя за то, что ты позволишь мне то, чего я так страстно желаю.

В постскриптуме она писала: «Пожалуйста, в ответе используй имя Мата Хари».

В ответе Джон сначала выразил свое удивление, что его бывшая жена уже успела забыть голландский язык, хотя из других писем, например к Нон, следует, что она им по-прежнему владеет вполне прилично. Он согласится на встречу, писал он, если она состоится без чувств ненависти, потому что он думает, что старая обида за это время уже испарилась. По его мнению, такая встреча не должна состояться в Гааге или Амстердаме. Он предложил для этого Роттердам.