Последний гвоздь - Стефан Анхем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так не пойдет, – Дуня достала телефон и позвонила.
– Что ты делаешь? – спросил Цян, пока шли гудки. Но она успела только приложить палец к губам.
– Добро пожаловать в ресторан Zeleste! – поприветствовал женский голос на другом конце трубки. – Чем могу помочь?
– Как я понимаю, у вас тихий элитный ресторан. По крайней мере, чего-то подобного я ожидала, когда сюда пришла.
– То есть вы сейчас сидите здесь, за столиком?
– Что я делаю не важно. Речь о компании в паре столиков от нас во дворике. Учитывая, как они шумят и ведут себя, должна сказать – странно, что вы еще не вышли и не проинформировали их, что здесь не какой-нибудь палаточный лагерь на фестивале в Роскильде.
– Хорошо, я выйду и поговорю с ними.
– Отлично! Значит, возможно, скоро я смогу снова прислушаться к собственным мыслям. – Дуня закончила разговор и услышала, как соседняя компания стала менее шумной.
– Дело в том, что должны быть готовы все документы, – стал различим голос, который они все еще не могли идентифицировать. – Ты ведь просишь не о маленькой бумажке. – Вопрос заключался в том, много ли и, прежде всего, что конкретно они пропустили.
– Я бы предпочел, чтобы это было обнародовано как можно скорее.
– Да, я понял. Но тебе придется набраться терпения до полуночи завтра. Раньше никак не получится. Чтобы это не ударило по нам самим, нужно все сделать аккуратно.
– Само собой. Я только беспокоюсь, что… – И звук снова исчез.
Дуня вздохнула и повернулась к Цяну.
– Не смотри так на меня. Что я блин должен сделать? – воскликнул Цян. – Это все аккумулятор…
Дуня закрыла ему рот рукой.
– … может стать значительно более серьезной проблемой, чем Клинге, – услышали они Слейзнера сквозь треск.
– Ким, мне все это уже поперек горла, и если хочешь знать мое мнение, ты одержим. Но дело твое. Завтра в полночь это будет обнародовано. Ни раньше, ни позже.
Голос снова пропал в помехах.
Потом исчезли и они.
Осталась только тишина.
10
Горе было необъятным. Черной, всепоглощающей бездной, которая делала его таким хрупким, что он мог сломаться от легкого удара по больному месту. Но прежде всего оно было высохшим. Горе, лишенное тех эмоций, которых от него ожидали. Которые он должен был чувствовать.
Он предпринимал попытки их разблокировать, вспоминая все совместные приятные моменты с Теодором. Как когда он учился кататься на велосипеде и делал первые шаги в плавании. Или забирался к ним в кровать, когда ему снились кошмары с Дартом Вейдером. Совместные игры и веселье. Все, что у них было до того, как стало плохо. Но ничего не помогало.
Даже тогда, когда он сидел в той датской скорой, положив руку на холодную грудь Теодора и глядя на его лицо, взявшее лучшие черты от него и Сони. Даже тогда он не чувствовал ничего, кроме желания разобраться в том, что на самом деле произошло в датской тюрьме.
Он прекрасно осознавал, что поступает неправильно. Что ему следовало бы поддаться естественному и логичному ходу вещей, остаться дома, позаботившись о Соне с Матильдой. Уже сейчас у него не было иллюзий о том, что позже он пожалеет об этом. Когда будет поздно и все будет потеряно. Но, несмотря на свои желания, больше ни на что он не был способен.
Скорая затормозила перед зданием из красного кирпича с выходившим на улицу фронтоном.
– Так, вот мы и на месте. Улица Трактерсгатан, 38, – сказал датский водитель скорой, выглянув в окно на стоявшие вдоль дороги старые коттеджи. – Правда, не похоже на больницу.
– Нам нужно сначала забрать судмедэксперта, – ответил Фабиан и нашел в мобильном номер.
После долгой дискуссии с угрозами отдать их всех под суд в Швеции ему удалось уговорить датчан провести вскрытие для судмедэкспертизы в Хельсингборге вместо Хельсингера.
– Эйнар Грейде, судмедэкспертиза, – произнес автоответчик Косы. – И да, вы все правильно поняли. У меня сейчас нет времени разговаривать с вами по телефону. И нет, слушать ваше сообщение тоже.
Фабиан вышел из скорой и потянулся. В двадцати метрах стояли парни, ровесники Теодора, со скейтбордом под мышкой, и смотрели то на него, то на датскую скорую. Он кивнул им и пошел к дому Косы.
Однажды он уже там бывал, и точно как тогда, его вдруг осенило, как он на самом деле мало знал о своем коллеге из отделения судмедэкспертизы. То, что он особенный, Фабиан понял сразу, при первой встрече. Вязаные штаны в красно-белую полоску и косички, каждая из которых олицетворяла жертву в актуальном расследовании. Один из лучших патологоанатомов Швеции, специалист высочайшего класса.
Больше он о нем практически ничего не знал, потому что Эйнар «Коса» Грейде прежде всего обладал железной принципиальностью. Он как никто умел отделять работу от частной жизни. Там проходил водораздел, и два мира не должны были сталкиваться ни при каких обстоятельствах. Поэтому ему без проблем удавалось выключать мобильный на время всего отпуска.
За калиткой, а также на въезде в гараж были припаркованы три десятка велосипедов. Всякие разные: от грузовых с тремя колесами и пацификами до удлиненных лежачих велосипедов. До него доходили слухи, что в свободное время Коса много катается на велосипеде и что десять лет назад он доехал до Дюссельдорфа, чтобы поучаствовать в велогонке. Но все равно казалось маловероятным, что он владеет таким количеством разных велосипедов.
Он прошел в калитку, преодолел грунтовую дорожку и, подойдя к входной двери, позвонил в нее. За густой листвой послышались разрозненные голоса, и он задумался, что, может, стоило подождать, пока гости разойдутся, а Коса останется в одиночестве.
Дальше размышлений это зайти не успело. Дверь открыл мужчина с голым торсом и разноцветным напитком в руке. В то же время включилась ритмичная электронная музыка, басами пробиваясь сквозь растительность и дальше по кварталу. Полуденный час очевидно не мешал веселью.
– Коса дома? – спросил он.
– Что? – спросил мужчина по-английски.
– Коса, – повторил Фабиан. – Дома?
– Да заходи уже, – перебил мужчина и скрылся в толпе.
Фабиан направился вслед за ним и начал разглядывать празднующих мужчин и женщин от двадцати до чуть ли не старше восьмидесяти. В другой реальности все это могло бы его захватить. Сейчас давка под аккомпанемент тяжелых басов вызывала у него клаустрофобию.
Он протиснулся сквозь танцующую толпу, мимо барной стойки, где мужчина и женщина с одинаковыми прическами, одетые в обтягивающие и не менее блестящие комбинезоны, смешивали напитки. Тут и там на диванах и на островках
