Ты сторож брату твоему - Алекс Норк

Супер-ретро, как раз этот стиль входил сейчас в моду на Земле, и Гек с улыбкой вспомнил, что, кажется, так был одет его шеф в последний день их встречи.

— От всей души приветствую вас, — произнес Ренвуд. — Здесь вы можете выключить свои маскирующие приборы.

Они отключили фонаторы. Ренвуд еще раз поздоровался — легким приятельским кивком в сторону Макса и медленным вежливым полупоклоном в сторону Гека. Гек почувствовал, как внимательно, не встречаясь с ним глазами, его рассматривают.

— Я, как гражданин малого народа, — заговорил хозяин, — одновременно очень рад новому знакомству с представителем сверхцивилизации и крайне огорчен обстоятельствам, которые к этому привели. Я был хорошо знаком и часто встречался с вашим коллегой и, как мне недавно стало известно, близким другом.

Он сделал маленькую паузу и продолжал:

— Мы высоко ценим вашу помощь, силы, которые вы нам отдаете. Поверьте, когда это станет возможно, вся нация будет благодарить землян и помнить имя человека, волею случая заплатившего жизнью за наше будущее.

Теперь они действительно стояли друг перед другом как официальные представители двух космических рас. Гринев в стороне переминался с ноги на ногу. Видно было, что он чувствует себя тут как дома и совершенно не интересуется декларациями о дружбе народов.

Разговор продолжили в кабинете Ренвуда. Макс занимался изучением каких-то статистических отчетов и в беседе почти не участвовал.

Ренвуд превосходно говорил — точно и выразительно.

Говорил о том, как много значит земная помощь, подробно рассказывал о кирийском обществе, о высоком гражданском сознании кирийцев, их громадном трудолюбии, внутренней организации, высокой общественной дисциплине, удивительно малом, с точке зрения Гека, проценте антиобщественных явлений. Причины, как следовало из объяснений, заключались главным образом в природно-климатических условиях. Исторически, для того чтобы выжить, кирийцы должны были объединять все общественные силы, принцип совместного выживания стал основой национальной психологии. Индивидуальная ответственность перед обществом превратилась в главную норму жизни.

«Очень любопытный народ», — подумал Гек и аккуратно перевел разговор на Шацкого и его науку.

— Ваш коллега делился со мной своими идеями, — кивнул головой Ренвуд, — мне хорошо известны его методы определения перспективных цивилизаций, и именно я доставлял ему биологические среды для экспериментов по нашей планете. Не знаю, впрочем, окончательных результатов.

Он неожиданно взглянул на Гека.

— Сейчас нет возможности в этом разобраться, — ответил тот, — необходимо закончить текущую работу. Отправим все на Землю, там кто-нибудь этим займется, возможно, я сам.

— Жаль, что раньше нельзя, — с сожалением произнес Ренвуд. — Ведь это касается перспектив кирийской расы. Мы крайне заинтересованы в том, чтобы как можно больше знать о своих возможностях. Я уже передал Евгению Боргу нашу официальную просьбу ускорить там на Земле, доработку материалов вашего и нашего друга, раз этого нельзя сделать здесь. Прошу и вас этому содействовать.

Гек заверил.

— Скажите, а нивсы не участвовали в развитии кирийской цивилизации в ее ранней истории? — спросил он.

— А, эти наши незадачливые соседи, — Ренвуд на мгновение задумался. — Трудно сказать, никаких определенных исторических данных на этот счет нет. Думаю, если что-то и было, то в очень небольших размерах.

Точно по времени ужина на станции их пригласили в столовую. Путь туда лежал через небольшую гостиную. На ее стене Гек увидел большой портрет… Ольги, чуть было не сказал себе он, сходство было сногсшибательным.

Смуглая кожа, старомодное платье и прическа, а остальное — вылитая Ольга. «Если это подделка, то не слишком ли грубо», — подумал он… Хороший, строго выполненный портрет со следами времени в поблекших кое-где красках.

— В нашем воздухе краски быстро тускнеют, — в ответ на его мысли проговорил Ренвуд, — но я не хочу его реставрировать, мы с ним вместе стареем и это, по-моему, вполне справедливо. А как себя чувствует наша земная копия? — повернувшись к Максу, спросил он.

— Приветы шлет, раз шесть мне сегодня говорила, чтобы я не забыл сразу же их передать, а я, конечно, забыл, вы уж меня не выдавайте.

— Надеюсь скоро ее увидеть.

— То-то рада будет! Она у нас девушка очень эмоциональная, чуть что так и пышет радостью, так и пышет. — Макс весело подмигнул Геку.

«Развлекается парень, — подумал тот, — и, похоже, Ренвуд это понимает».

Их беседа продолжилась за ужином. Ренвуд действительно успел глубоко изучить земную культуру, превосходно знал историю, в разговоре цитировал классиков литературы, философов и политиков, и не просто пересказывал, а глубоко и оригинально трактовал. Однако что-то во всем этом настораживало Гека. Или, быть может, за многие годы такой работы, когда к человеку и его словам надо относиться с недоверием, это чувство сделалось частью его натуры? Кто его знает, может быть, только покидая этот гостеприимный дом и его необычайно умного и обаятельного хозяина, Гек смутно чувствовал, что, возможно, не он один играл здесь роль.

По дороге Гринев вспомнил, что не худо бы ему еще зайти к одному из людей группы Ренвуда. Гек охотно согласился с полчаса погулять по городу, договорились встретиться на центральной площади.

Он не спеша пошел к центру, наблюдая кипучую в вечерней свежести окрестную жизнь и отыскивая глазами главный предмет своей прогулки. Как раз недалеко от центра он и обнаружил то, что хотел.

В небольшом ювелирном магазинчике никого не было, и когда Гек вошел, на серебристый перезвон дверного колокольчика появился пожилой совершенно лысый кириец.

— Слушаю вас, — произнес он, улыбаясь Геку одними глазами.

— Приветствую вас уважаемый, — начал Гек в привычной здесь манере разговора пожилого человека, в образе которого сейчас находился. — Я, знаете ли, всю жизнь работал, неплохо зарабатывал, а тут еще наследство от дяди перепало. Сам я живу скромно, расходую мало, вот и подумал — чем на процентах в банке деньги держать, не купить ли мне хорошие драгоценности, чтобы, знаете ли, сделать из этого семейное достояние. Этакую, — Гек покрутил пальцами, — эстетическую вещь.

Ювелир-кириец расплылся в добрейшей улыбке.

— Достойнейшая мысль, — приятным низким голосом заговорил он. — Деньги в нашей жизни, конечно, немало значат, но ведь они не несут в себе памяти о прошлом, о тех, кто трудом своим создавал достояние будущих поколений, думал и любил еще не родившегося потомка. Деньги, — кириец развел руками, уставя в Гека добрые глаза, — они не отмечены заботой и любовью, они облегчают жизнь, но не наполняют ее.