Грабеж и спасение. Российские музеи в годы Второй мировой войны - Коринна Кур-Королев

в военной администрации с 1941 года стало действовать в Греции и Сербии, а после 1943 года и в Италии187. В число его сотрудников входили искусствоведы, историки и археологи. Как и их предшественники в годы Первой мировой войны, они определяли сферу своей деятельности отчасти самостоятельно, исходя из профессиональных и личных интересов.

Ситуация на оккупированных территориях Советского Союза была не такой, как в Западной Европе. В научной литературе до сих пор бытует тезис, что во время войны Германии против Советского Союза вообще не существовало никакой армейской службы охраны произведений искусства. И в самом деле, почти нет свидетельств того, что такого рода служба планировалась для востока так же, как и для запада Европы. Только в заключительном отчете Вольфа-Меттерниха за 1944 год упоминается некий уполномоченный, которому было поручено еще «в первые месяцы оккупации российских территорий, до образования Восточного министерства» подготовить создание организации по охране произведений искусства188. С другой стороны, в июле 1941 года на запрос одного заинтересованного лица о возможной вакансии в сфере охраны произведений искусства на Востоке Вольф-Меттерних ответил, что в России подобной службы не будет189. Это несоответствие можно объяснить надеждами (их тщетность быстро обнаружилась) на скорое завоевание СССР, сразу после которого, как ожидалось, должна была возникнуть германская гражданская администрация и, таким образом, надобность в армейской службе охраны произведений искусства отпадала. В личном архивном фонде Вольфа-Меттерниха хранится ответ Верховного командования сухопутных войск от 3 июля 1941 года министру образования Русту, которого информировали о том, что «на оккупированных территориях советской России постоянная военная администрация <…> создаваться не будет»; в документе есть пометка: поставить в известность об этом письме Вольфа-Меттерниха. Далее сообщается, что как только военные действия продвинутся вглубь, будут образованы рейхскомиссариаты, подчиненные рейхсляйтеру Розенбергу, а до тех пор военные условия «не позволят принимать более глубокие меры по обеспечению сохранности музеев и памятников искусства». Но, разумеется, подчеркивается в письме, войскам дано указание «по возможности щадить ценные памятники искусства», а для особо ценных предметов можно дать предписания о более детальных мерах защиты190.

Пока неизвестно, какую реакцию вызвало это сообщение. Однако позиция Верховного командования сухопутных войск явно встретила возражения, и, по-видимому, как только военная обстановка позволила, на оккупированные территории был командирован в качестве наблюдателя молодой искусствовед из Берлина – асессор военной администрации Райнхольд Штренгер191. Ему поручили ознакомиться с ситуацией в завоеванных областях и при необходимости рекомендовать местным комендантатурам меры по охране находившихся под угрозой памятников искусства, культурных ценностей и учреждений культуры. В августе 1941 года Штренгер прислал отчет из Минска, в начале сентября он отправился в Новгород, затем в Смоленск, а в октябре был в Киеве, Чернигове и Днепропетровске. К своим докладам он прилагал списки местных архитектурных памятников, церквей и музеев с описанием их состояния и текущего использования. Иногда Штренгер комментировал, как советская администрация обращалась с культурными ценностями, высказывая собственные пожелания и рекомендации, различавшиеся в зависимости от конкретного случая. Он неоднократно давал высокую оценку мерам, которые самостоятельно принимали местные коменданты; так, по его словам, коллекции Картинной галереи и Исторического музея в Минске не были уничтожены лишь благодаря личной инициативе фельдкоменданта генерал-майора Вильгельма Штубенрауха. Доступные источники не позволяют установить, кто в Верховном командовании сухопутных войск отдал приказ командировать Штренгера; единственное, что мы точно знаем, – свои отчеты он направлял Вольфу-Меттерниху192. По всей видимости, с ними знакомились и сотрудники Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга, во всяком случае, в его документах обнаружено резюме отчета о Новгороде193.

На территориях Прибалтики и Украины, как и заявлялось, вскоре действительно возникли гражданские администрации; уже 25 июля 1941 года Литва и Латвия были преобразованы в рейхскомиссариат «Остланд», в сентябре – ноябре в него вошла большая часть Белоруссии и Эстонии. Административный центр рейхскомиссариата располагался сначала в Каунасе, а с середины августа – в Риге. Иначе обстояло дело на северо-западе России, занятом группой армий «Север». После того как в начале октября было принято решение вместо штурма Ленинграда окружить его кольцом блокады, началась затяжная позиционная война, которая сделала невозможным установление гражданской администрации. На протяжении всего периода оккупации этот район оставался под управлением военных, следовательно, в нем действовала и армейская служба охраны произведений искусства, хотя изначально это не планировалось: небольшое ее подразделение, подчиненное командованию группы армий «Север», обеспечивало сохранность произведений искусства в месте его дислокации. Таким образом, во взаимодействии разных организаций здесь сложилась принципиально иная ситуация по сравнению с другими оккупированными территориями. Сотрудники Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга и зондеркоманды Кюнсберга могли действовать только по согласованию с представителями армейской службы охраны произведений искусства, которые в зоне действий группы армий «Север» монопольно распоряжались художественными ценностями. Однако в отношении других объектов культуры эти ведомства сотрудничали в соответствии со своими задачами: Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга изымал, хранил и вывозил архивы, а зондеркоманда Кюнсберга конфисковывала ценные библиотеки.

Армейской службе охраны произведений искусства в группе армий «Север» исследователи до сих пор не уделяли внимания из‐за крайней скудости сведений о ее деятельности. Архив этого подразделения пока не удалось найти. Наши заключения о том, что оно существовало при группе армий «Север», основаны только на штатном расписании, разрозненных записях и личных свидетельствах.

Самая известная, ключевая фигура армейской службы охраны произведений искусства на северо-западе России – граф Эрнстотто цу Сольмс-Лаубах194. О том, что он вообще играл какую-то роль, известно лишь потому, что в октябре 1941 года он вместе с Георгом Пёнсгеном руководил демонтажом Янтарной комнаты в Екатерининском дворце в Пушкине195. Официально Сольмсу поручили обеспечить сохранность художественных ценностей в районе действий группы армий «Север» в конце сентября 1941 года. В штатном расписании он фигурировал сначала как хранитель, затем как руководитель рабочего штаба по охране произведений искусства. Однако из статьи в газете Frankfurter Generalanzeiger от 15 сентября 1941 года, сообщающей о деятельности Сольмса в Пскове, можно заключить, что ему, вероятно, гораздо раньше было поручено заботиться о художественных ценностях и объектах культуры по крайней мере в районе действия его воинской части. В статье сообщалось, что после захвата Пскова Сольмс в течение нескольких недель организовал выставку найденных им произведений искусства в Поганкиных палатах, где располагался городской музей: «<…> с одной стороны, место спокойного созерцания и духовного отдыха для немецких солдат, а с другой – достойное и квалифицированное хранение старинных европейских произведений искусства <…>». По-видимому, особое впечатление на посетителей выставки произвело количество и качество экспонатов, большинство из которых, вероятно, составляли работы