Собрание стихотворений - Ирина Одоевцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Пустыня. Двугорбый верблюд…»
Пустыня. Двугорбый верблюд.И мы на верблюде вдвоем.И сфинкс в песчаной далиИ голос твой шопотком:– Пойми, я тебя люблю,Мы счастливы быть моглиТогда, и теперь и потом.Но ты виновата кругом,Но ты виновата во всем!..– О чем ты толкуешь тут?Я не виновата ни в чем —Во всем виноват верблюд.Отдать верблюда под суд!
1975 г.«Открытка — море и скала…»
Открытка — море и скалаИ на скале три пеликана.И я подумала:Бодлер не прав,Поэт не альбатрос, а пеликан —Ведь отрывает он от сердца своегоКуски, сочащиеся, кровью,Звенящие живою больюИ превращает их в стихи,Кормя свои стихи собою,Как кормит пеликан своих птенцовСвоею плотью.
Мне это ясно стало,Так ясно, что себя я вдруг —На мимолетное мгновенье —Увидела зобастым пеликаном,С широковейными крыламиСредь моря, на скале.
Со мною рядомУвидела я тоже пеликаномВас, Игорь Чиннов, Вас недавноПриславшего открытку эту мне.
И тут же рядом, на скале —Совсем как на открытке —Сидел и третий пеликанТочь-в-точь такой же, как мы с вами
Но не поэт, а птица пеликан.
1975 г.«Об Офелии, о фее…»
Об Офелии, о фееЛира-Лир, о ЛорелееИ еще о той кометеХвост раскинувшей по небу.И еще об этом лете,Что уходит на потребуКатастрофы бытия…
Я… Но что такое я?..До чего мудреный ребус!Мне не разгадать егоДаже в ночь под Рождество.
Но уже готов ответГлубочайшего прозренья,Соломонова решенья —В этом и сомненья нет:«Я — строка стихотвореньяПосвященного судьбой —С уваженьем — мне самой».
Вот я что! А я не знала,Даже не предполагалаИ теперь горжусь собой!..
1975 г.«Птица самолет. Светлая истома…»
Птица самолет. Светлая истома,Сдвиг во времени-пространстве.Хоть гораздо лучше мне жилось бы дома«Муза дальних странствий»Ты и мне знакома.
Беззакатный день. Вечер длинный-длинныйИ пропеллера голос лебединый.Звук звенит за звуком и за словом слово,Как в стихотвореньях ГумилеваИз «Чужого Неба»…
1975 г.СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ
«Нет, я не буду знаменита…»
Нет, я не буду знаменита.Меня не увенчает слава.Я — как на сан архимандритаНа это не имею права.Ни Гумилев, ни злая прессаНе назовут меня талантом.Я — маленькая поэтессаС огромным бантом.
1918«Вьется вихрем вдохновенье…»
Николаю Гумилеву
Вьется вихрем вдохновеньеПо груди моей и по рукам,По лицу, по волосам,По цветущим рифмами строкам.Я исчезла. Я — стихотворенье,Посвященное Вам.
1919«А ко мне в полуночном сне…»
А ко мне в полуночном снеПрилетала рыжая сестра,И со мной пробыла до утра,И в подарок оставила мнеУголек своего костра,Чтобы помнила я о сестре,Чтобы косы стали моиКрасны, как медь,Чтобы мне, как и ей, сгоретьНа костре.
«В городе не знаешь даже, что зима…»
В городе не знаешь даже, что зима,В городе большие, мрачные дома,И живут в домах расчетливые люди,Вечно беспокоясь: что-то завтра будет?
А в лесу морозно, солнечно и тихо,Выйдет на прогулку круглая ежиха,На снегу блестящем колыхнется тень,Из еловой чащи выглянет олень,Вьется грациозно рыжая лисицаИ поводит носом — чем бы поживиться?
Звери ищут корма, на небо глядятНа морозно-райский, розовый закат,И в глазах их мысли ясные простые,И совсем небесные, и совсем земные.
1921«Любовь. Как изучать ее законы?..»
Георгию ИвановуЛюбовь. Как изучать ее законы?О чудо из чудес — счастливей брак!Бывают изумительные жены —Бывают и бывали — это так.Да, это непреложный факт.
Вот Пенелопа или Андромаха,Покорные и мужу, и судьбе…Но я скажу без гордости и страха,Без преувеличенья о себе:
Я строю замки на песке сыпучем,Слова любви пишу я на воде,Но если даже улетишь ты к тучам,И там – ни на луне, ни на звезде –Ни в мире том, что называют лучшим, –Такой жены ты не найдешь нигде.
1922«Летят на юг соловьи…»
Георгию ИвановуЛетят на юг соловьиДорогой певучей и дальней.Улыбаются губы твои,Но сердце мое печально.
Откуда печаль моя,Хотя бы лишь на мгновенье?Ведь мне улыбка твоя —Как соловьиное пенье.
1922«Луна. Новогодняя ночь…»
Луна. Новогодняя ночь.Ворона сидит на окне.– Ворона, прошу вас убраться прочьИ не возвращаться ко мне!– Ворона зловещее каркнула «Кра!»И, стукнув клювом в окно,В сиянии лунном исчезла, ноТеперь не уснуть до утра.
А время идет.И вот настаетТысяча девятьсотДвадцать первый год.– Не жди от него добра!..
1920«Я знаю…»
Я знаю,Что в море плавают большие рыбы,Спокойно плавниками шевеля,И в девственных лесах бредут стадамиСтолетние слоны на водопой,И пестрые летают попугаи,Гортанным криком воздух наполняя.И где-то там, на севере, медведиГлядят на белое сиянье ночи,И глупые моржи заводят пляски,А в городах спешат, толкаясь, люди,И трудятся, и проклинают труд —У всякого своя любовь и злоба,И собственная горькая судьба.И в небе над усталою землеюОгромные стоят в молчаньи звездыИ обещают каждому, кто хочет,Спокойствие и исполненье снов.
1923БАЛЛАДА О ПЛОЩАДИ ВИЛЛЕТ
Роману ГулюЛожатся добрые в кровать,Жену целуя перед сном.А злые станут ревноватьПод занавешенным окном.А злые станут воровать –Не может злой не делать зла.А злые станут убивать –Прохожего из-за угла.И, окровавленный, полой,Нож осторожно вытрет злой.
А в спальню доброго – лунаГлядит, бледна и зелена.И злые сняться сны ему –Про гильотину и тюрьму.Он просыпается, крича,Отталкивая палача.
А злой сидит в кафе ночномЗа рюмкой терпкого вина.И засыпает добрым сномХотя ему и не до сна.Во сне ему двенадцать лет,Он в школу весело бежитИ там, на площади ВиллетНикто убитый не лежит.
1923«Вечность? Но вечности нет…»
Вечность? Но вечности нет.Счастье? Но счастья не будет.Мы прожили столько лет,А жизнь нашу всякий осудит.
Осудит сейчас и потом,Когда нас не будет на свете.За сложное в самом простом,За музыку в каждом предмете,За верность везде и всегдаИ даже за детскость нрава.
– Судите же нас, господа.Судить вы имеете право.
«Прозрачный, светлый день…»
