Мистер Фермер. Ветра великих перемен! - Focsker
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда начало темнеть, я поднялся на стену, вместе с часовыми глядя во мрак, стал задумываться об отправке в Озёрный ещё одной группы. Отговаривая себя от глупой затеи, взглядом зацепился за хижину Эсфеи и вырывающийся из той не стабильный, странно пульсирующий свет.
— Бля… забыл еду ей передать.
Дорогу вытоптанную за день ещё не замело. Желая ещё разок прогуляться, собрал пару смельчаков, из запасов своих набрал картошки, овощей, скинул их в котелок и отправился в гости. Наверняка богиня думала, что её будут кормить всем готовеньким, но хуюшки, сама пусть учится.
Холодный храм, как и его озлобленная богиня, выглядели неприветливо.
— Почему ты не распорядился выдать мне дров! — Встретив на пороге, кинула в меня обвинением Эсфея.
— Потому что ты и не просила! — Парировал я грубость. — Ты ж бог, как ты можешь мёрзнуть⁈
Вырвав котёл с едой, она прям у меня перед носом хлопнула дверью. Ой бля… стерва стервой, просто пиздец.
Возвращаясь, прошу парней принести той пару охапок моих, сухих и колотых дров. Хоть я её и ненавижу, но совесть у меня таки ещё осталась. К тому же, стекол она сделала гораздо больше, чем я просил, а значит заслужила. С частью сопровождавшей меня группы работяг иду в теплицы, там, быстренько соорудив оконные рамы, вставляю стекло в ставни и… при лёгком свете магия моя, как и ранее, всё делает сама. Вуаля… прозрачные окна, а за ними моя поднимающаяся рассада. Через окно глядя на освещённую лучинами, чуть подросшую за день зелень, прям как бабулька какая, не мог нарадоваться своим успехам. Радость мою так же разделяли и жители. Для них подобное казалось диковинным чудом, в общем то как и всё то, что я творил при помощи своей магии.
Создав лопаты для уборки снега за дополнительные пайки, нашёл пару добровольцев, согласившихся в ночное время прочистить в поселении главные улицы, а так же подходы к общежитиям. Стоя на улице Центральной, любуясь тёмной ночью, с наслаждением наблюдал, как через щели завешенных ставень, из общежитий вырывается слабый свет от лучин. Как мужчины кролли и му очищают свои дворы от остатков порубленных дров, коры и ветоши. Как женщины снимают растянутые на веревках, превратившиеся в лёд, вымытые и отстиранные шкуры. Несмотря на погоду, жизнь в нашей деревне кипела. С каждым новым днём, каждой новой неделей, поселение всё больше и больше становилось похоже на мой собственный, родной мир.
— Сейчас получишь!
— Нет, это ты получишь! — Кидаясь снежками, весело гоготала проносящаяся мимо меня толпа детишек.
— Дети, быстро домой, кому сказала! — Кричала кому-то с порога сердитая, обеспокоенная женщина му. Едва разминувшись с той, на улицу выходит Белая. Держа в руках корзинку, с бурдюком и какими-то припасами, она, пожурив пальчиком мальчишек, направляется к моему дому, а после, на пол пути замечая меня, меняет направление. Несмотря на тёплую шкуру, прикрывавшую её плечи, большой вырез на её груди был неприкрыт. Словно по заветом и советам Муррки, му была одета в короткую, прям как ремешок, набедренную повязку, ниже которой виднелись только длинные, меховые ботинки, чем-то напоминавшие сапоги.
— Ой, Староста Матвеем, а я вот тут с гостинцами, к вам на ужин решила заскочить… — Стреляя глазками, под грудью поджав ручки, отчего молочные железы, приподнявшись, оголились ещё больше, пролепетала Белая.
Ох… знаю я, на какой ты «ужин» так вырядилась, красавица… знаю.
— Таким гостям мы всегда рады. — Жестом руки предложив той пройти к дому, ответил я.
Глава 8
«Молодая и горячая кровь». Это выражение, как и все сопутствующие ему происшествия, касаются не только мужчин, но и женщин. Сидя с нами за ужином, Белая почти не прикоснулась к еде. Ножкой своей, длинной и шаловливой, она под столом касалась меня, привлекала внимание, и когда я смотрел на неё, глазками своими блестящими предлагала нам подняться на второй этаж. Белой казалось, что делает это она незаметно, беспалевно, но вот хихикающие над нами Кролли и хищники, коих усмешек она не замечала, говорили об обратном.
Я не знал, как лучше поступить, в моей комнате ночевало слишком много женщин. Возможно, стоило дождаться, когда все они отправятся спать, или же после ужина предложить провести му до общежития и там «свершить предначертанное». В раздумьях я не сразу понял, что у кое-кого на данный вопрос имелся готовый, более подходящий вариант.
— Белая, наверняка ты устала, и вам со старостой есть что обсудить с нашей гостьей. В последнее время Матвеем слишком мало времени уделял вашему народу, так что идите ложитесь, а мы пока приберемся. — Во время сбора проговорила Хохо. — Муррка, ты и Зелёная поможете мне выбрать и подготовить продукты на утро, Пом, за тобой мытьё посуды.
— А-а-а? — Недовольно протянула лиса и жалобно застонала. — Я ведь тоже устала, и ещё болею…
— Это была не просьба. Староста сегодня весь день занимался дровами, чтоб нам было тепло. Муррка с Зелёной готовили, я приглядывала за ранеными, и только ты одна ничего не делала.
— Ладно… — Прорычала лиса и побрела за ведром.
С благодарностью кивнув Хохо, получаю в ответ улыбку и торопящий жест ладошкой. Мол, быстрее-быстрее. Крольчиха не ревновала, да и вообще, какой-то особой ревности от травоядных я и не видел толком. Лишь Пом, показывая зубки, ранее могла обидеться, если я уделю той внимания меньше, чем Муррке.
Встав из-за стола, сталкиваюсь с уже поднявшейся и ожидавшей меня у лестницы Белой. Гордо расправив плечи, она выглядела словно непреодолимая, мягкая и очень соблазнительная крепость.
— Ид… — Идём, хотел сказать я, но женщина, облизнувшись, сходу перехватила инициативу. Прихватив меня одной рукой, словно я дитя малое, оторвала от земли, взяла на руки. По грудную клетку я и плечо моё застряли между огромных мягкий и тёплых холмов. Упершись той в рёбра рукой, я чувствовал, как бешено стучит сердце Белой, видел, как с каждым шагом по лестнице всё больше и больше наливаются краской её румяные щёки.
— Матвеем, вы уже поели… — Встретил
