Мистер Фермер. Ветра великих перемен! - Focsker
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В дом я сказал!
Прижав уши, девочки послушно заскакивают внутрь, и я в след за ними. Отряхиваясь, веником сбивая со своей куртки снег, вижу, что девчата почти что голые. На них вся та же летняя одежда, и даже боевых толстых курток нет. Кожа рук красная, на волосах налипший слой льда и снега. И в таком вот виде они ждали меня, чтобы извиниться, совсем идиотки что ли? Зелёная имела чуть больше меха на своём теле, выглядела ещё нормально, а вот лисица, прибывавшая почти что с голыми руками, ногами, шеей… её прям трясло.
— Матвеем, долго же вы… — У входа в столовую внезапным, мужским басом встретил меня Кобо. Улыбка на разбитом, заплывшем лице выглядела неуместной. Уши отсутствовали напрочь, на замотанной тряпками руке не было нескольких пальцев, так же множественные, свежие синяки виднелись на оголенном, накаченном, словно у бодибилдера, торсе.
— О, друг мой, не думал, что ты так быстро придёшь в себя. — Улыбкой на улыбку ответил я, а после прикрикнул шабуршавшим на кухне женщинам.
— Хохо, ставь горячую воду и приготовь две дополнительные порции!
— Хорошо! — Донеслось громкое и довольное из кухни, а после, чуть тише, Мурркин голос удовлетворённо подмечает:
— А я говорила, что Пом без Матвеема долго не протянет.
Укутав хищниц в шкуры, вместе с Хохо принялись отпаивать их горячей едой и настоями. Пом с Зелёной не очень любили «чайные церемонии», но, небольшое количество добавленного в них мёда убрало все дальнейшие пререкания. И даже дремавшая последние двое суток Семечко вместе с носком своим(кроватью), двигаясь на запах сладостей, соизволила спуститься на поздний ужин. Несмотря на мелкие разногласия, обиды, вновь смех зазвенел за моим столом. Пом извинялась предо мной, каясь, рассказывала как ночевала в стогу сена, как мучала её совесть. То же вещала и Хохо. Успевшая за свою жизнь пожить и на улице, и в шалаше, и под бревном, женщина рассказывала, насколько сильно чувствуется разница при жизни в общежитии кролли и в моём деревянном Дворце.
— Всё это Лжебогиня виновата, мутила воду, и нас ссорила… — Пыхтела Семечко, звучно сёрбая горячий отвар на меду.
— Так значит демон, заставивший горы рыдать, всё же существует, и имя ему Лжебогиня? — Внимательно слушая наши речи, испуганно спросил Кобо. — Это чудовище здесь, оно приходило в поселение? Как вы его одолели?
— Да, здесь, оно поселилось неподалёку. Я вас как-нибудь потом познакомлю. — Посмеиваясь с испуга здоровяка, выдал я, получив в ответ короткое.
— Не надо.
Несмотря на мои ночные потуги отогреть вымерзших хищниц, Пом всё же умудрилась простыть. И вместо ночного, жаркого и пламенного постанывания от радостного воссоединения, сморкалась, кашляла, наводя жути на переживающих за ту Муррку, Хохо и Зелёную. На кровать вместе со мной целительница её не пустила. Услав тёплыми шкурами пол, выделила ей и Зелёной санитарный уголок.
Утро следующего дня наступило непривычно поздно. На улице царил полумрак. Густые снежные тучи по-прежнему держали небо в серости и хмурости. Через ставни, завешанные и закрытые шкурами, завывая, поддувал сквозняк. В комнате властвовал мрак, давно погасли лучины, да и феечка не спешила просыпаться. О наступлении утра меня оповестила Хохо, она же, подняв нас, позвала на завтрак.
Когда я, спустившись, через двери глянул на улицу, меня охватил ужас. Сугробы, они почти что достигали высоты окон первого этажа и были мне почти что по бороду. Если ничего не предпринять, нас точно заметёт к херам собачим. На первом этаже нахожу ответственного за печку и мою охрану Боба. Парень, с ходу, дабы я не расслаблялся, сразу поделился со мной своими переживаниями по поводу общежитий му и кролли. Проблема была связана с дровами, местные, не знакомые с понятием «отопительный сезон», попросту не рассчитали нужную кубатуру и… быстро привыкнув, что в их домиках тепло, завыли. Себе то я дров заготовил прям на зиму и весну хватит, а вот у моих подопечных с этим возникли проблемы. Главы семей буквально гонят детей в лес, а… в лесу сейчас хер пройдешь, снега, сугробы. Да и враг, если где притаился, тоже хрен заметишь, в общем, поделиться просят.
— Я их ещё до зимы предупреждал… — Хлебая супчик, не желая делиться дровами, ответил я.
— Так… не знали от чего отказываемся, да и снега эти, погода прям неистовствует. — Ответил Боб. Парень выглядел максимально растерянно, по тому как он весь съежился и неохотно выговаривал слова, было видно, ему неловко меня просить о дровах.
— Не переживай, Боб, решим мы этот вопрос. Сколько у вас ещё осталось? — Думая о том, что сначала делать: сани, лыжи или снегоступы — спросил я.
— Нисколько… кончились. — Ответил он.
— Вы б мне ещё весной сказали… ой бля… — Отодвинув опустевшую тарелку, накидываю куртку, капюшон, влезаю в свои меховые ботинки и, в сопровождении увязавшегося за мной Боба, шурую в дом кролли. Топились они там уже не дровами, а корой и веточками, соскребая весь мусор со своих полов. В экстренном порядке собираю бригаду, с кролли топаем к му, от му к выр-выр, и, толпой в человек сто, прорубая в снегу для себя дорогу, пиздуем на опушку, в сторону храма Эсфеи.
Вырубая там лес, объяснил богине происходящее вокруг её «дома», как выполнение своего обещания и подготовку земли вокруг храма под дальнейшую застройку. Эсфея мне не поверила, хмыкнув, используя свою силу, по воздуху перенесла на мороз с десяток готовых стекол, а после, требуя, чтоб ей принесли еды, громко захлопнула за собою двери. Мои будущие окна выглядели, как обратившаяся в лёд чистая и прозрачная вода Байкала. Лишь лёгкая рябь, искажавшая происходящее по ту сторону стекла, отличала их от стекол моего мира. Хорошая работа, чёрт возьми, качественная!
Следующие пол дня я провёл на морозе. С топором в руках, заваливая дерево за деревом, разделял их на брёвна, которые потом, одно за другим, тянули в поселение плечистые и сильные мужики и женщины му. Потом, ближе к вечеру,
