Мистер Камень - Анна Николаевна Ольховская

общем, я подобрала версию, в которую несложно было поверить. Мне не привыкать, я клиентам и не такое на сеансах плету.

– Ну так что? – спросила я после рассказа. – Нужно это воспринимать всерьез? Все-таки шесть лет – это уже не совсем маленькая девочка, соображает, что говорит!

Ксения задумалась, отвлеченно помешивая остывающий кофе. Она смотрела не на меня, а в окно, за которыми спешили куда-то офисные работники, у которых закончился обеденный перерыв, и прогуливались мамочки с детьми, величественными айсбергами преграждавшие путь офисным работникам. Типичная городская картина, никто никого не убьет, но все будут этого хотеть.

Размышления отняли у Ксении пару минут, и я ее не торопила. Я знала, что она грузится, примерно как компьютер, и выдаст мне ответ, когда проанализирует все варианты. Так и получилось.

– Да, шесть лет – это вполне сознательный возраст. Но мы говорим о ребенке, который только что пережил грандиозный стресс, это могло привести к какой угодно ответной реакции. Я слишком мало знаю о ней и ее матери, чтобы точно истолковать ее слова, а ты вряд ли скажешь мне больше.

– Но варианты у тебя есть?

– Четыре, вообще-то, – кивнула Ксения. – Первый и главный – это просто реакция на травму. Ребенку не следует говорить, что кто-то из его родителей покончил с собой. Тогда все, труба! Можно сколько угодно повторять ему, что он тут не при чем, он все равно будет винить себя. И слова Наташи – всего лишь признание этой вины. Она, как и все, верит в самоубийство, но с присущим детям эгоцентризмом считает себя единственной возможной причиной.

Я невольно вспомнила тот день, когда отец ушел – на несколько лет, а мне тогда казалось, что навсегда. В память впился его силуэт в дверном проеме – как картина в рамке. Чувство холода в груди и горячие слезы на щеках, которые ничего ни для кого не значили… Да, Ксюха права, дети винят себя.

– Остальные варианты я считаю менее вероятными, но тебя же наверняка заинтересуют все, – продолжила Ксения. – Возможно, твоя клиентка действительно была убита. Девочка знает об этом, что-то видела, многое поняла, но не смогла помешать. Тогда она считает себя точно таким же убийцей, как человек, сбросивший ее мать с крыши. Для нее «убить» равносильно «не помешать». Третья моя версия перекликается с первой, но там краски сгущаются. Есть вероятность, что Наташу напрямую использовали для шантажа матери.

– Она бы рассказала о таком!

– Не факт. Не нужно недооценивать шок, через который она прошла. Если это действительно случилось, убийца наверняка запугал ее. Что-нибудь вроде «Расскажешь полиции – и я убью всех, кого ты знаешь!» С детьми это работает. Если при ней убили мать, она поверила бы в такую угрозу. Подчеркну: вторую и третью версии я считаю куда менее вероятными, чем первая, но тебе все равно следовало бы поговорить о них с полицией.

– Поговорю, – соврала я, прекрасно зная, что не пойду туда снова. Смысл? Меня никто не будет слушать без толковых доказательств, это я уже поняла. – Ты сказала, что версий у тебя четыре. Что за четвертая?

– Она наименее вероятная, я бы сказала, фантастическая. И тебе она не понравится.

– Мне вообще вся эта ситуация не нравится, так что выкладывай.

– Бритва Оккама, – вздохнула Ксения. – Не стоит искать сложное там, где все просто. Девочка сказала, что убила мать, потому что она это и сделала.

– Да ну, бред!

– Я же говорила, что тебе не понравится!

– При чем тут «нравится» или «не нравится»? – возмутилась я. – Она физически не могла этого сделать!

– Могла. И если ты перестанешь испепелять меня взглядом и включишь голову, ты поймешь, как.

Хотелось спорить – но пришлось соображать. И да, ситуация, при которой маленькая девочка могла убить взрослую женщину, не так уж невероятна. Ведь взрослая женщина доверяла ребенку!

Они могли подняться на крышу вместе. Зачем – не важно, там десяток причин найдется. Подошли к краю, Регина хотела показать дочери ночной город. Она без сомнений повернулась к Наташе спиной… Ну а дальше было достаточно легкого толчка, двух детских ручек, чтобы все закончилось.

Но то, что это возможно, не значит, что это произошло! Я видела Наташу и знала Регину. Адекватный ребенок и любящая мать, ну не могло такое с ними случиться! Я понимаю, почему Ксения допустила такой вариант, я сама попросила ее просчитать все возможные сценарии. Но в этот я не поверю никогда!

Значит, остаются еще три. И вот они уже в равной степени вероятны – только я не буду объяснять это подруге. Зачем? Мне предстоит с ними разбираться – и только мне. Эх, если бы удалось подольше поговорить с Наташей! Может, способ все-таки есть?..

Ксения заметила, что я мрачнее тучи, но истолковала это неправильно. Она ведь не знала, что я уже влезла в расследование и проезжала мимо дома Регины совсем не случайно! Она была уверена, что меня просто расстроила судьба Наташи, как расстроила бы любого человека. Но меня лично это не касается, поэтому мне нужно отвлечься.

– А ты видела новости? – с заговорщицким видом поинтересовалась она.

Знаю я это ее выражение. Ксения считает, что в такие моменты она похожа на хитрую лисичку. По факту же, она напоминает скорее выдру, лизнувшую галлюциногенную лягушку.

– Я сейчас не читаю новости.

Сущая правда: после похорон Регины у меня нет времени на новости, я едва успеваю балансировать между работой и расследованием.

– Ну и зря! – вынесла вердикт Ксения.

– А что там?

Мне, на самом-то деле, было не интересно, но я видела, что ей очень хочется рассказать. Она считала, что это отвлечет меня от мрачных мыслей. Ксюха не из тех «заклятых подруг», которые делают гадости, перевязывая их подарочной лентой одолжения.

Все с тем же выражением хитрого грызуна она достала из сумки газету.

– И ты ожидала, что я это читаю? – удивилась я. – Да у меня в доме печатные издания появляются, только когда нужно окна мыть!

– Я тоже не фанат, но Ваня газеты любит. Нравится ему так! Я иногда читаю, раз уж они под рукой лежат, что добру попадать?

Надо же, как легко люди начинают оправдываться в том, в чем совсем не виноваты…

– Так что там у тебя? – поторопила я.

Ксения развернула газету на нужной странице и торжественно протянула мне. Она не хотела навредить. Она думала, что это и правда меня развеселит – или что-то в этом роде. Не знаю, на что именно она надеялась. Но когда я увидела фотографию и заголовок, было