Тугайно-тростниковый скиффл - Борис Денисович Белик

ломтики хлеба на ветку джиды и сосредоточенно принялся вертеть её над огнем. До нас донесся приятный запах свежеиспеченного хлеба. Не раздумывая, мы кинулись к ближайшему дереву с целью отыскания подобных приспособлений для осуществления аналогичных действий. Марат быстренько накромсал куски хлеба, а я аккуратно разместил на углях банку тушенки. Через пару минут все сидели у костра и, вдыхая хлебные ароматы, готовили, по выражению Николая Константиновича, гренки. Закопченные теплые ломти белого хлеба я обильно покрыл сливочным маслом, а поверх горкой уложил тушенку.

– А это – бутерброд по-кураксински, – в свою очередь заявил я, демонстрируя изделие окружающим. Под таким названием – Кураксу – находился ближайший от нас поселок.

Употребив горячую пищу, названную в честь реального географического места, мы значительно приободрились, а после выкуренной с чувством сигареты на сытый желудок были готовы к решительным действиям.

Ночная мгла начинала уже таять, когда мы цепочкой выдвинулись по направлению к озерам. Впереди в качестве проводника бодро вышагивал Марат, замыкал процессию Юрий Иванович.

Через четверть часа подошли к черневшей еще издалека стене тростника. Повеяло болотным запахом. С водоема доносилось разноголосье лысух, кряканье уток и отрывистый свист куликов. Из-за частокола водной растительности проглядывало зеркало воды. Озеро тянулось до горизонта, местами исчезая за барханами, и в ширину достигало не более шестидесяти метров.

У начала озера Николай отделился от группы с намерением зайти с противоположного от нас берега. Мы втроем пошли вдоль кромки тростников.

– Здесь где-то проход был, – сообщил Марат.

Через сотню метров, на самом деле, узрели изрядно протоптанную тропу. Осторожно ступая по плотно прижатым к земле ломким стволам растений, мы двинулись к воде. Как такового, берега не было. Уже с середины тропы сквозь растительный настил стал просачиваться черный ил, издававший резкий гнилостный запах.

К открытой воде подходить не решились, чтобы не спугнуть уток. Затаились в двух метрах от неё. Я взял Дуську на поводок. Приходилось рассматривать поверхность озера через стволы тростника. И хотя небо на востоке заметно посветлело, можно было разглядеть лишь возвышающиеся над водой хатки ондатры, торчащие повсюду кочки, да едва заметные верхушечные побеги роголистника.

Различить в этом наборе болотных ингредиентов уток было сложно. Как только мы ступили на охотничью тропу, они тут же замолкли и не взлетали только потому, что не видели объекта, издающего пугающие звуки, как бы мы не крались. Но явно насторожились и находились в оцепенении. В таком состоянии их вполне можно было принять за кочки или другие предметы, расположившиеся темными пятнами на воде.

Но тут с противоположного берега раздался громкий шум ломающегося тростника. К водоему, несомненно, двигалось крупное животное.

С середины озера стали подниматься утки. Их сидело там не меньше полусотни. Мы выскочили из зарослей по колено в воде и начали палить. Общими усилиями удалось выбить из стаи двух уток. Я с Маратом и Дуськой ринулся подбирать добычу.

Озеро, как и предполагалось по наличию кочек и водорослей на воде, оказалось неглубоким, что позволило нам быстро добраться в болотных сапогах до места, не замочив ног. Дуська увидела дичь первой, резво подплыла и ухватила птицу за грудку. Я взял из её пасти утку и похвалил за усердие. Приободренная, она тут же развернулась и поплыла к Марату, который в это время пытался извлечь из воды вторую. Но в последний момент, когда он уже коснулся оперения, та неожиданно нырнула, и Марат остался ни с чем.

Он стоял обалдевший, беспомощно раскинув руки. А все потому, что впопыхах, на волне успеха, он сунул свое ружье Юрику, и добить утку, которая, кстати, выплыла от него в пяти метрах, ему было нечем. Я же не мог вмешаться в этот инцидент из-за Дуськи, которая находилась от меня в створе выстрела.

Дуся, на глазах которой развивались эти драматические события, прибавила обороты и приблизилась к нырку вплотную, но тот снова ушёл под воду. Не останавливаясь, собака продолжала упорно грести по направлению исчезнувшей птицы. И вот подранок появился из воды перед самым её носом. Заметив страшного зверя, утка отчаянно забила крылом, но Дуся успела впиться в заднюю часть и принялась мять, пытаясь ухватить её покрепче.

Так с успехом для нас завершилась захватывающая эпопея на водах. Героиней её стала Дуся, которая продемонстрировала на деле охотничьи способности и по праву заслужила уважение среди двуногих собратьев по охоте.

– Здорово! – послышались одобряющие возгласы Николая Константиновича с противоположной от нас стороны.

– Так это ты, любезный?… А то мы гадали, что за животное ломится в камышах?.. Юрий Иванович даже предположил – не кабан ли шорох наводит… До сих пор вот трясется в страхе. А это, оказывается, у Николая Константиновича вдруг моча в голову ударила, и он решил испортить нам охоту, – откликнулся я, пытаясь излагать свое возмущение языком, близким по форме к литературному.

Тут на нас, откуда ни возьмись, налетел табунок чирков, со свистом пронесся над водой и мгновенно исчез из поля зрения. Никто даже не успел вскинуть ружье.

– Болтать меньше надо на охоте, – незамедлительно, используя ту же нормативную лексику, отреагировал Николай Константинович

После обмена мнениями стороны разошлись подальше друг от друга. Марат с Юриком побрели по воде, а я решил удалиться по суше. Так было удобнее перемещаться с собакой. Вышел из тростников и направился к перемычке между озерами, которую заметил, когда доставал нырка. Это было удачное место в центре пролета уток. Там они начинали снижаться перед посадкой на кормовое угодье.

До перемычки мы дошли быстро, и только я собрался шагнуть в заросли, как Дуся опередила меня и залетела туда первой. Её хвост сигнализировал о наличии рядом дичи. Скорей всего, фазана. Я отступил назад на открытую площадку, встал в стойку, расставив для устойчивости ноги, и поднял ружье в направлении предполагаемого взлета птицы. Через мгновение из тростников с шумом взметнулся петух. Вылетел он в том месте, где я ожидал. Предстал передо мной во всей своей красе в метрах десяти. Я выстрелил, но он продолжал лететь, пальнул во второй раз – никакого эффекта. Я не верил своим глазам и до последнего момента ждал, что фазан вот-вот упадет. Но мои ожидания не оправдались. После этого я не выдержал и громко разразился гневной тирадой, выбирая наиболее красочные и выразительные словосочетания, адресованные преимущественно самому себе. Не преминул упрекнуть за то, что взял не то ружьё. И теперь не имел возможности сопроводить дичь выстрелами до тех пор, пока она не скроется из виду. Дело в том, что накануне этой охоты я приобрел новое оружие: шестизарядный полуавтомат «Сайга», сконструированный на базе автомата Калашникова. Оба ружья я взял с собой, но к озеру пришел