Омут памяти - Александр Яковлев

А затем сказал Шкирятову:

— Матвей Федорович, вы беседовали со мной год назад, но говорили совершенно о противоположном.

Он взглянул на меня и, видимо, вспомнил, затем спросил, в чем было дело. Я объяснил. Принесли прошлогодние бумаги. И вдруг он воскликнул:

— Смотри, а почерк тот же самый. Вот прохвост!

При мне Шкирятов позвонил первому секретарю обкома, а также в КГБ и приказал найти анонимщика. Нашли. Им оказался бывший секретарь одного из райкомов партии, которого сняли с работы за пьянство, а мне пришлось проводить «церемонию» снятия.

Вернувшись домой, зашел к Лукьянову, все ему рассказал, а также спросил, не слишком ли часто я посещаю КПК.

— Все просто, — ответил первый секретарь. — Искали фигуру для всесоюзного наказания. А тут письмо подвернулось.

Во время работы в обкоме партии постепенно выработал свою реакцию на критику в собственный адрес. Процесс привыкания оказался очень мучительным. Как-то пришла ко мне корреспондентка «Правды» по Ярославской и Ивановской областям Анна Ваняшова. Стала расспрашивать, как идут дела по подготовке школ к новому учебному году. Это было в начале августа. Еще молодой и, как говорится, необученный, я откровенно рассказал ей, что мела в Школах нет, дров тоже, многие школы не отремонтированы, учителей не хватает. Она все это записала и послала статью в газету. И вдруг в декабре в передовице на эту тему целый абзац был посвящен мне — что вот, мол, в Ярославской области школы не отремонтированы, дров нет, учебников не хватает и так далее. А вот заведующий отделом школ и вузов обкома партии настроен благодушно.

К этому времени в школах были и дрова, и все остальное. Звоню Ваняшовой, спрашиваю: как же так?

— Не знаю. Я же писала статью в августе, а сейчас декабрь.

Но коль «Правда» пишет, надо на бюро обкома обсуждать. Таковы правила игры. Поговорили, покритиковали меня за то, что не проконтролировал обстановку. И все же первый секретарь позвонил главному редактору «Правды» Петру Поспелову. Все ему рассказал. Тот ответил, что опровержение печатать не станет, но предложил следующее: обком не посылает в газету опровержение, а газета не печатает «По следам выступлений». На том и договорились. Обидно было.

В начале 1953 года я был приглашен в ЦК КПСС для разговора о переходе на работу в ЦК, в отдел школ. Согласился. Мать опять была против, отговаривала меня от переезда в Москву. «Лексан, — говорила она, — не езди туда, скажи, что ребенок маленький родился». Неотразимый аргумент! Мама не хотела, чтобы я еще дальше уезжал от родительского дома.

Пока ждал решения, умер Сталин. Ярославль затих. Улицы опустели. Собралось бюро обкома партии. Все молчали. Всхлипывала Лида Жарова, секретарь горкома партии. Кто-то еще. У всех одно на уме: как будем жить дальше? Казалось, что жизнь закончилась, — настолько все были оболванены. Что ни говори, а Сталин прекрасно знал психологию и уровень культуры народа и очень ловко манипулировал настроениями, привычками, слабостями, характерами людей, их склонностью к обожествлению кумиров, их отягощенностью комплексом неполноценности.

Растерянность в партийных кругах продолжалась до тех пор, пока Москва не сообщила о новом раскладе в партийном и государственном руководстве. В обкоме быстро заметили, что власть как бы перетекает в правительство. Это вызвало серьезное беспокойство в партийной среде. Если при жизни Сталина наибольшим авторитетом, за исключением его самого, пользовался Маленков, то новая расстановка сил подталкивала к смене ориентиров. Аппарат переключился на Хрущева в надежде, что он не даст в обиду партийные комитеты и сохранит их власть.

Но подробнее об этом — в следующих главах.

В заключение этой главы — еще о себе. Имею военные награды: ордена Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды, медали; а также гражданские: орден «За заслуги перед Отечеством II степени», три ордена Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, церковный орден Сергия Радонежского и др.

Защитил кандидатскую и докторскую диссертации. Академик Российской академии наук, член Европейской академии наук, член Всемирной академии наук и искусств. Почетный доктор наук ряда иностранных университетов, член Союза писателей Москвы. Опубликовал более двадцати пяти книг, некоторые из них переведены на английский, японский, французский, китайский, немецкий, итальянский, испанский, украинский, польский, турецкий, румынский, болгарский и другие языки.

Люблю собирать грибы, рыбалку, играть в шахматы, болею за «Спартак».

Глава вторая

Коренное неустройство

После столкновений на советско-китайской границе в 1969 году пришлось мне побывать в поселке Славянка Хасанского района. Здесь три границы: советская, китайская и северокорейская.

Начался сезон срезки оленьих рогов. Бедную скотину запихивали в специальное приспособление, где нельзя было шевельнуться, привязывали голову к деревяшке и пилили рога — под самый корень. На месте среза сочилась, а иногда чуть фонтанировала кровь. Ее собирали в баночку, затем выливали в спирт. Считалось, что это и есть «нечто», что делает мужика сексоогненным. Заканчивалось мероприятие как всегда: все надирались красным спиртом до радужного изумления, густо клубился мат, мужики не могли двинуться не то что к какой-нибудь девахе, но и домой-то доползали с грехом пополам.

Здесь жили и столыпинские переселенцы. Один из них — древний старец — люто ненавидел советский режим, а особенно Хрущева за ликвидацию местных хуторов и деревенек.

— Царь — умница, денег не жалел, чтобы русская речь звучала на этих берегах, а этот недоумок… — И дед сразу же устанавливал грешно-матерную связь со всеми нынешними дураками начальниками.

— Ну а что вы помните о столыпинской реформе?

— Что помню? Да то, что умнее царя и Столыпина никого не было. И добрее и щедрее. Хорошо помню, при царе и в армии служил. Жили мы на Украине, земли мало, отец и решился на переселение. Приплыли сюда на пароходе из Одессы. Во Владивостоке встретил нас вице-губернатор.

— Пашите земли, сколько вспашете, скотины держите, сколько можете, леса рубите, сколько нужно, — говорил начальник. — Нам по сердцу богатый мужик; власти гарантируют закупку хлеба, мяса, рыбы, пушнины в любых количествах. О сбыте не думайте, рядом — Китай, Корея. Купцы все продадут. Накормили Европу, накормим и китайцев. Богатейте, меньше пьянствуйте, больше работайте, Богу молитесь!

Каждой семье переселенца бесплатно дали лошадь, корову, ружье, топоры, пилы и еще что-то. Налогов не брали, более того, несколько лет казна платила 10 рублей главе семьи, по 3 рубля — иждивенцам. А Россия — и при Горбачеве, и при Ельцине, и при Путине — все еще ищет аграрную программу. Вот она! Это и есть самая полновесная экономическая программа для любого правительства. Осуществи ее — и Сибирь с Дальним Востоком запоют новые песни. И поднимется Россия!