Махабхарата - Семён Липкин

Вирата возвысил наградой Баллаву,-

Пришлась ему повара удаль по нраву.

А тот, поражая врагов на арене,

Обрел от властителя много дарений.

Когда всех борцов он в стране обесславил,

Баллаву бороться Вирата заставил

То с грозными львами, то с тигром пустыни,-

И тот их на женской сражал половине.

Был взыскан и Арджуна царскою лаской

За то, что он радовал пеньем и пляской;

Был также доволен конюшим Вирата –

У Накулы лошади мчались крылато;

Была от царя Сахадеве награда

За то, что коровье умножилось стадо;

Так братья, скрывая свой облик до срока,

Служили Вирате-царю без порока.

Военачальник Кичака Сутапутра оскорбляет жену пандавов

Прошло десять месяцев службы примерной.

Была Драупади рабынею верной.

Царевна, достойная тысяч служанок,

До ночи трудилась теперь спозаранок.

Узрел ее Кичака — войска Вираты

Начальник могучий и зоркий вожатый:

На женской блистала она половине,

Подобная лотосоокой богине.

Он, бога любви пораженный стрелою.

Предстал пред сестрой, пред Судешной, с хвалою:

"Скажи мне, сестра: появилась откуда

Служанка твоя — дивпоглазое чудо?

Схожу я с ума, красотой изумленный,

Как будто вином молодым опьяненный.

Готов я, как раб, подчиняться приказам

Красавицы, властно смутившей мой разум.

Я жизнь обрету, покорясь ее власти,

Иначе умру от сжигающей страсти.

В мои дом изобильный, богатый, радушный,

Где есть колесницы, слоны и конюшни,

Ковры и каменья, рабыни и слуги,

Пускай она вступит по праву супруги!"

Затем к Драупади, служанке-царице,

Пригнел, — так шакал приближается к львице,

Со льстивою речью: "Поверь, ты прекрасна,-

Зачем же должна ты поблекнуть напрасно?

Хотя, как цветок, ты достигла расцвета,

Гирлянда цветов на тебя не надета.

Всех жен моих старых возьми ты в рабыни,-

Да стану рабом твоим верным отныне!"

Ему Драупади сказала в то утро:

"Зачем ты стремишься ко мне, Сутапутра,-

Такой неприглядной и низкой по касте?

Зачем от запретной трепещешь ты страсти?

Тебе — не жена я, люблю я другого,

И в этой любви — честной жизни основа.

Чужую жену возжелать — преступленье:

Позор обретешь и впадешь в ослепленье.

Меня охраняют мужья-полубоги.

Гандхарвы злопамятны, мстительны, строги.

Их грозная ревность тебя уничтожит,

Погибнешь — безумцу никто не поможет!

Стоишь, как дитя, у реки, и на правый

Ты с левого берега ждешь переправы,-

Пойми, неразумный: и за океаном,

И в недрах земли, и на небе туманном,-

Нигде, ни в каком ты не скроешься месте,

От их не спасешься карающей мести.

Желая меня, ты подобен мужчине,

Что, вдруг заболев, устремился к кончине.

Чтоб месяц схватить, словно глупый ребенок,

Ты высунул руку свою из пеленок!"

Отвергнутый, снова к Судешне пришел он,

Сказал: "Я желаньем пылающим полон.

Чтоб я не погиб, помоги мне, царица,

С прекрасной служанкою соединиться".

Судешна ответила, брата жалея,

А также о собственной пользе радея:

"Ты в доме своем прикажи в преизбытке

Готовить и вкусную снедь и напитки.

Пришлю Драупади, и ты без помехи

Склони ее лестью к любовной утехе".

Воитель, в свои возвратившись покои,

Питье приказал приготовить хмельное,

Зарезать баранов и коз в изобилье,-

Его повара преискусными были.

Узнав, что исполнил он дело успешно,

Сказала красивой служанке Судешна:

"Питье принеси мне от Кичаки. Стражду,

Хочу поскорей утолить свою жажду".

А та: "Не пойду. Ты ведь знаешь, царица,

К чему он, порочный и подлый, стремится.

Распутною в доме твоем я не стану,

Законным мужьям изменяющей спьяну.

Ты вспомни, внимающая славословьям,

С каким я к тебе нанималась условьем.

Нет, к Кичаке я не пойду. В исступленье

Он мне, одурев, нанесет оскорбленье.

Есть много рабынь у тебя, о благая,

Скажи, пусть пойдет к сластолюбцу другая".

Судешна: "Поскольку ты послана мною,

Ступай к нему в дом со спокойной душою".

Сказала и кубок дала ей из злата.

Пошла Драупади, волненьем объята.

Решила: "Пойду, ибо верность-охрана:

Мужьям пятерым я верна постоянно".

И Солнцу — светящему Сурье — взмолилась,

И Сурья послал слабой женщине милость:

Он ракшаса дал ей, — да станет ей стражем,

Незримой преградою проискам вражьим!

Увидев красавицу, тонкую в стане,

Подобную робкой, испуганной лани,

Был Кичака счастлив, — бесстыжий, лукавый,-

Как лодку увидевший у переправы.

Сказал: "Госпожа и владычица счастья!

И шкуры степных антилоп, и запястья,

И серьги получишь ты, и ожерелья,

А также вино для любви и веселья!

Ты вместе со мною взойди госпожою

На ложе, что устлано пышной парчою".

А та: "Утолить свою жажду желая,

Царица велит, чтоб напиток взяла я".

А Кичака: "Так по тебе я тоскую!

К царице отправлю служанку другую".

Он обнял ее, но она, вырываясь,

Толкнула бесчестного, намереваясь

Найти у Юдхиштхиры-мужа спасенье.

Но только собранья достигла в смятенье,

За косу схватил ее Кичака дикий,

Ударил ногой на глазах у владыки.

Но ракшас, — ей данная Солнцем охрана,-

Как вихрь, повалил сластолюбца нежданно,

И тот без сознанья упал, опозорен,

Свалился, как ствол, что подрублен под корень.

Пред взором Юдхиштхиры и Бхимасены

Ударил красавицу воин презренный,

И жаждал Бхима, разъяренный, расплаты,-

Хотел он убить полководца Вираты,

Но в страхе, что узнаны будут скитальцы,

Юдхиштхира пальцами сжал его пальцы.

Тогда, на супругов подавленных глядя,

Сказала Вирате, в слезах, Драупади,

Мужьям предана и душой справедлива,-

Казалось, что оком сжигал ее Шива:

"Жену храбрецов, перед кем супостаты

Дрожат, — он ударил ногою, проклятый!

Жену повелителей, правящих мудро,-

Ногою ударил меня Сутапутра!

Жену гордецов с тетивою тугою,-

Ударил меня Сутапутра ногою!

Жену благородных и чистых, как утро,-

Ударил ногою меня Сутапутра!

Жену ратоборцев, опасных вселенной,

Ударил ногой Сутапутра презренный!

Но где же отныне для слабых защита?

Где витязей гордая удаль сокрыта?

Мужчины они, может быть, только с виду,

Коль женщины терпят позор и обиду!

Где ярость сердец правосудных и гневных,-

Иль, может быть, каждый бессилен, как евнух?

Где видано, чтоб оставались спокойны

Мужья, если бьет их жену недостойный?

Как терпит Вирата бесчестье такое,-

Чтоб мне наносили, безвинной, побои?

О царь, не как царь ты ведешь себя ныне,

В стране у тебя правды нет и в помине,

Такого, как Кичака, в доме взлелеяв,

Как видно, ты ценишь одних лишь злодеев.

Ни ты, и ни Кичака, и ни вельможи

Твои — на достойных судей не похожи!

О царь, справедливым ты станешь едва ли,

Стерпев, чтоб меня при тебе избивали.

Так пусть Сутапутры поступок позорный

Осудит и каждый судья, и придворный!"

Вирата: "Не зная причин вашей ссоры,

Свершу ли я суд справедливый и скорый?"

Но поняли знатные слуги Вираты,

Что в Кичаке — дело, что он — виноватый.

Сказали придворные о Драупади:

"Подобна, прекрасная, высшей награде

Тому, кто женат на такой длинноокой,

Пленительной телом и мыслью высокой".

Юдхиштхира потом покрылся: "Уйди ты

К царице, — жене приказал он, сердитый,-

Ведь витязей жены, шагая сквозь беды,

Совместно с мужьями достигнут победы.

Я мыслю: не время теперь для волненья.

Мужья твои, видно, такого же мненья,-

Недаром, не гневаясь и не печалясь,

Гандхарвы на помощь к тебе не примчались.

Не знаешь ты времени гнева и злости,

Мешаешь ты людям, играющим, в кости,

Вбежала сюда, как плясунья-певица,-

Ступай-ка, гандхарвов сердить не годится".

В ответ — Драупади: "Бессилье их зная,

Мужьям своим все ж пребываю верна я.

Так слабы они, что страшат их злодеи,