Голодомор - Мирон Долот

Непроизвольно всех словно прорвало: каждый что-то говорил или кричал во весь голос, позади себя я слышал топанье ног.

Но представитель растерялся только на какой-то момент. Он стоял за столом и нервно вертел карандашом. Затем его командный голос прогремел в общем потоке шума.

– Хватит! – проревел он.

Его нервозность исчезла, и уверенным голосом он продолжил:

– Я действую здесь по прямому указанию районной партийной организации. Всякий, кто оскорбляет меня, оскорбляет партию, поскольку я являюсь её представителем! Н нравится вам это или нет!

Мы поняли значение этих слов. Гнетущая тишина повисла над собравшимися. Для нас это был устрашающий момент. Все надежды на перемены рухнули.

Чтобы покончить со щекотливой ситуацией, член сельсовета поспешил приступить к повестке собрания. Как обычно, он призвал избрать председателя и секретаря для ведения собрания. Однако никто не стремился взять на себя эту честь. Все хранили молчание, словно сговорившись. Складывалась непредвиденная и наряжённая ситуация.

Представитель встал напротив собравшихся, продолжая поигрывать карандашом. Время от времени он бросал сердитые взгляды на члена сельсовета, будто упрекая его в неспособности контролировать людей.

Подняв руки кверху и уставившись на нас пронзительным взглядом, он произнёс низким голосом: "Люди, выступавшие против меня, рано или поздно жалеют об этом". Помолчав, оценивая, какое впечатление на аудиторию произвели его слова, он затем продолжил: "Это относится и к вам, на случай, если вы пожелаете игнорировать факт, что я являюсь представителем Коммунистической партии". После этого низким голосом он добавил, делая ударение на каждое слово: "Любой, я повторяю, любой, несогласный с партией, заслуживает расстрела!".

Его слова моментально достигли желаемого эффекта. Тишина повисла необыкновенная. Никто не смеялся и не говорил. Каждый сохранял безмолвие, не осмеливаясь протестовать.

– Эти ваши люди, – обратился он к своим соратникам громко, чтобы и мы могли слышать. – Эти ваши люди не способны или просто не хотят использовать преимущества демократии, которую предоставила им Коммунистическая партия.

Он остановился, ожидая высказываний на его замечание, но их не последовало. Все смиренно сидели, как дети перед властным отцом, сосредоточив на нём всё своё внимание. Товарищ представитель откашлялся. "Товарищ, переходите к повестке дня", – приказал он своему компаньону, которому теперь вменялось в обязанность вести собрание без выборов председателя и секретаря. После некоторого замешательства он объявил, что слово предоставляется товарищу представителю. Последний уже направлялся к трибуне.

Как я уже отметил, товарищ представитель был новым лицом в нашем селе. Мы не знали, что он за человек и чем раньше занимался. Но с уверенностью мы могли сказать, что он не принадлежал к нашей среде и не являлся тружеником: это был городской человек, как и все предшествовавшие ему пришельцы. По-моему мнению, он выглядел аккуратным, хорошо упитанным и со вкусом одетым человеком.

Создавалось такое впечатление, что он сердился на нас, словно именно мы виноваты в том, что он вынужден находиться в нашем селе. Когда он взошёл на трибуну и поднял голову, чтобы обратиться к нам, у меня появилась хорошая возможность рассмотреть его. Этот брюнет имел мясистый, крючкообразный нос и рот с тонкими губами, которые находились в постоянном движении, как будто он дожёвывал что-то вкусное.

Судя по его предыдущему грубому вмешательству, мы не ожидали услышать ничего хорошего из речи товарища представителя. Но как только он начал говорить, мы не могли поверить своим ушам! Был ли это тот же самый человек, который угрожал нам всего несколько минут назад? Невероятно! Подобно хамелеону, он изменился полностью. Тон его голоса сделался мягким и тёплым, а манеры – приятными, он даже улыбался время от времени.

В начале своего выступления он объяснялся такими общими фразами, что мы не всегда понимали его. Смыслом сказанного, насколько я запомнил, было то, что человек подвержен легко совершать ошибки. Он повторил несколько раз утверждение, что всю свою жизнь человек учится на своих ошибках. Он призвал нас не осуждать тех, кто оступился, и быть щедрыми к нуждавшимся. Всё это скорее напоминало церковную проповедь, и мы начали вскоре понимать, почему. По мере его выступления, мы всё более убеждались, что каждое слово в статье

Сталина являлось правдой. Таким образом, он рассказал нам всё.

– За последнее время произошло много событий, – декламировал он. -

Некоторые из них были хорошими, некоторые – плохими.

После этого он перешёл к подробному изложению положительных недавних событий. Он повторял шаблонные фразы, которые мы уже знали наизусть. Затем, понизив голос, он обратился к "плохим" событиям. В первый раз им было произнесено название сталинской статьи

"Головокружение от успехов". Фактически, не утруждая себя пересказом, он объявил, что зачитает нам эту статью. Читал он медленно, слово за словом, как будто боясь, что-либо пропустить.

Из услышанного мы узнали, что коллективизация проводилась весьма успешно, более 50 процентов крестьян в СССР стало колхозниками. Это означало, что Пятилетний план по коллективизации сельского хозяйства был перевыполнен вдвое. Но затем мы с изумлением услышали, что успех вовсе не был успехом, поскольку это оказалось достигнуто извращёнными средствами, не соответствующим линии партии: были нарушены принципы добровольного вступления в колхозы и имели место принудительные меры. В результате, к кулакам были причислены некоторые середняки и бедные крестьяне. Партийными функционерами к ним применялись грубые и противозаконные меры. Во многих случаях крестьянство стало жертвой лишений собственности и арестов. С целью скорейшего создания общественных ферм и птичьих дворов у них принудительно отбирались козы, овцы, коровы и домашняя птица.

Результатом этих насильственных мер была дискредитирована сама идея коллективизации, и крестьяне торопились выйти из колхозов.

Мы слушали с большим вниманием, потому что наше существование целиком зависело от этих слов. Никто не смел шевелиться или говорить.

Наконец, представитель закончил чтение. Не глядя на нас, он достал носовой платок и стал вытирать пот со лба. Он проделывал это медленно, растягивая время, словно обдумывая, что делать дальше. Всё ещё не смотря в нашу сторону, он объявил, что собирается зачитать решение Центрального Комитета Всесоюзной Коммунистической партии.

Позже я нашёл это решение, опубликованное в газете "Правда" от 15 марта 1930 года. Мы узнали, что партия решила пресечь принудительные меры коллективизации, остановить обобществление крестьянских изб и домашних животных и расследовать методы экспроприации кулаков.

С трудом верилось в услышанное. Опять многое оставалось неясным.

Неужели всё сказанное в статье и решении партии, правда? Не являлось ли это очередной уловкой или провокацией? Вполне возможно. Ведь только вчера партийные работники прибегали к жестоким методам для того, чтобы загнать нас в колхоз. Нам сказали, что Центральный

Комитет постановил закончить коллективизацию к Первому мая любой ценой! Многие жители нашего села поплатились жизнью за отказ подчиниться грубой силе. Тысячи других были объявлены кулаками, изгнанными из своего родного места и сосланными в далёкие концентрационные лагеря. Большинство из нас вынуждено вступили в колхозы, потому что это оказалось единственным способом сохранить свою жизнь.

А теперь Центральный Комитет признаёт, что всё это было ошибкой.

Местные власти превысили свои полномочия в стремлении с энтузиастом выполнить поставленную задачу и тем самым исказили партийную линию.

Где же правда? Кого надо винить за потерянную крестьянством свободу, за тысячи загубленных жизней, за разрушение самих основ нашего существования?

ГЛАВА 12.

Закончив чтение, товарищ представитель поднял голову и медленно обвёл взглядом сидящих и стоящих перед ним людей. Затем он отпил из стакана воды и снова утёр платком пот со лба.

Мы всё ещё боялись пошевелиться и смотрели на него во все глаза.

– Кое-что из сказанного требует пояснений, – произнёс он, глядя на свои бумаги. – Вот что я вам ещё хочу сказать.

И запинаясь, сбивчиво, часто поправляясь, он говорил, что ни партия, ни отдельные партийные представители не несут ответственности за насильственные методы коллективизации и развязанный террор, который охватил деревни и сёла по всей Украине.

Ни в коем случае Коммунистическая партия не может быть обвинена в этих преступлениях, потому что она никогда не поощряла применения насилия.

Это утверждение прозвучало саркастически, как плохая шутка. Однако мы восприняли его спокойно. Он продолжал: "Настоящими виновниками, извратившими партийную линию и заставившими вас страдать, были евреи. Да, это делали евреи, а не наша любимая Коммунистическая партия".