Ночные откровения - Томас Шерри

Элиссанда попятилась на пару шагов. Вернулась ли она в центр круга? Она сделала еще два шага — и споткнулась о чьи-то ноги.

Девушка охнула. А затем охнула еще раз, потому что сильные мужские руки крепко ухватили ее за талию и ловко выпрямили. В том, что это были мужские руки, сомневаться не приходилось — Элиссанда была отнюдь не птичьего сложения, и никто из присутствующих дам не смог бы так легко удержать ее.

— Спасибо, — поблагодарила она.

Ответа не последовало, но тут заговорила леди Эйвери:

— Нет-нет, мисс Эджертон, вы не можете просто так отойти. Вы шли прямо ему в руки. И не спорьте, сэр. Мисс Эджертон опускалась на ваши колени, вы не можете ее перенаправить.

Элиссанда не могла понять, откуда доносится голос леди Эйвери, поскольку та, очевидно, расхаживала по комнате. В нерешительности девушка оставалась на месте, не соображая, что предпринять дальше.

— Ну же, сэр, вы-то ведь знаете, что делать, — настаивала леди Эйвери.

Он, несомненно, знал, потому что приподнял Элиссанду, словно та весила не больше котенка, и усадил, но не себе на колени, а на стул между ними.

От прикосновения бедер к бедрам и пугающего ощущения близости к мужчине девушка сглотнула. В игроке за спиной ощущалась какая-то жизненная энергия, не ограниченная занимаемым пространством. Казалось, его тело без усилий поглотит ее, если Элиссанда не поостережется.

Элиссанда протянула ладони, нащупывая подлокотники кресла, но наткнулась только на уже лежавшие там голые и теплые мужские руки. Девушка так торопливо отдернула свои, что это движение отбросило ее мужчине на грудь.

О, как она ошибалась! Его тело не собиралось поглощать ее — оно уже это сделало. Этот мужчина обволок Элиссанду своим молчаливым, спокойным присутствием. Она же суетилась и ерзала, не в состоянии воспринимать их соприкосновение с ожидаемой от нее кокетливой беспечностью.

Мужчина снова дотронулся до нее, взял за плечи, поддерживая — точнее, отдаляя ее тело от своего.

Возможно, она натолкнулась все-таки на лорда Фредерика. Элиссанда чувствовала, что среди столь непристойных забав этот джентльмен, несомненно, не утратил бы свое благородство и воспитанность. В знак поддержки такого поведения девушка подвинулась на краешек стула — и чуть не свалилась. Поспешно дернувшись обратно, она врезалась прямо в мужчину.

И на этот раз не смогла даже охнуть. За ее ягодицами было, Господи Боже… было что-то…

Твердое.

Щеки Элиссанды запылали. Рассудок оставил ее. Девушка оцепенела: она была не в состоянии думать, не в состоянии говорить, не в состоянии сделать ни малейшего движения, чтобы отодвинуться.

И снова мужчина взял дело в свои руки: приподняв Элиссанду, он усадил ее в этот раз себе на колени, в некоем отдалении от той части его тела, которая лишила девушку самообладания.

«Недостаточно далеко», — подумала она, отчетливо ощущая мускулистые мужские бедра. — «Господи, ну кому пришло в голову отказаться от турнюров?»

— Что… что мне нужно сделать? — взмолилась Элиссанда.

— Говорите: «Хрюкни, поросенок», — подсказал кто-то.

Она не может сказать такое сидящему позади мужчине. Даже при обычных обстоятельствах это было бы нелепо, а в данный момент это крайне, невероятно неуместно. Придется угадывать его личность без подсказки.

Кажется, он довольно высок, что исключает мистера Кингсли. И вряд ли это мистер Уэссекс — тот пользуется чересчур крепким одеколоном. От мужчины позади нее пахнет только легким дымком сигары и порошком для бритья.

— Похоже, мисс Эджертон нравится сидеть на коленях именно у этого поросенка, — посмеиваясь, заметила мисс Бошам.

Ее голос прозвучал совсем близко, сразу слева от Элиссанды. А справа от мисс Бошам сидит…

— Лорд Вир, — пробормотала Элиссанда и тут же встала. Не успела она снять повязку, как маркиз начал аплодировать.

— Как вы узнали, что это я? — поинтересовался он, все еще хлопая, с невинной лучезарной улыбкой, в точности повторявшей ее собственные. — Я ведь даже не хрюкнул.

— Я догадливая, — отрезала Элиссанда.

Мисс Бошам оказалась права: ей понравилось пугающее, незнакомое, унизительное, но не бывшее неприятным ощущение его почти что объятий. Но теперь Элиссанда чувствовала отвращение — к нему, к себе, к слепой чувственности предательского тела.

Хотя это отвращение не могло удержать девушку от какого-то обновленного взгляда на маркиза. Когда завязывала ему глаза — на мягкость волос, когда раскручивала его — на ширину плеч, когда останавливала после слишком усердного вращения — на мускулистость напряженных рук.

Игра продолжалась до одиннадцати часов, достигнув громкого и шумного финала, когда мисс Бошам плюхнулась на колени лорду Виру, и они вдвоем захохотали так, словно в жизни не проводили время лучше.

Только в половине первого ночи Элиссанда смогла наконец-то покинуть комнату леди Кингсли. Поднимаясь по лестнице, гостья чуть не свалилась со ступенек, и Элиссанда подхватила ее. Леди Кингсли ни на что не жаловалась, но ее племянница встревожено шепнула, что тетя время от времени страдает жестокими мигренями, и, наверное, сегодняшнее чересчур бурное веселье оказалось ей не по силам.

Поэтому Элиссанда и мисс Кингсли сидели возле старшей дамы, пока та наконец-то не уснула. Затем девушка проводила протяжно зевающую барышню в ее комнату. Направляясь к тетушке Рейчел, чья спальня находилась на другом конце дома, Элиссанда и сама начала зевать.

Но тут же перестала — кто-то с воодушевлением исполнял нелепейшую песенку, глотая слова зажигательного припева.

— Не хочет папа мне купить собачку! Гав-гав! Не хочет папа мне купить собачку! Гав-гав! А котик есть у меня, и так люблю его я, но очень я хочу иметь собачку! Гав-гав, гав-гав![20]

Девушка повернула за угол. Лорд Вир. Кто же еще. Пошатываясь, он пританцовывал и вертелся прямо у двери тетиной комнаты.

— А было два щенка у нас — ах, милые зверушки! — распевал маркиз. — Их папа продал, ведь они друг другу грызли ушки!

Элиссанда постаралась разжать зубы.

— Лорд Вир, прошу вас, вы всех разбудите.

— О, мисс Эджертон. Как приятно видеть вас сейчас, как и всегда.

— Уже поздно, сэр. Вам пора отдыхать.

— Отдыхать? Ну нет, мисс Эджертон. Это ночь для песен. Я ведь хорошо пою?

— Вы поете замечательно. Но здесь нельзя шуметь. — «И где лорд Фредерик, чтобы выручить ее из беды на этот раз?»

— Где же тогда можно?

— Если вам так уж необходимо петь, выйдите на улицу.

— Логично.

Маркиз, спотыкаясь, сделал несколько шагов и потянулся к двери дядиной комнаты.