Сталинский СМЕРШ. Лучшие спецоперации военной контрразведки - Юрий Ленчевский

— Я толковал с Серебряковым, — проинформировал он сержанта. — Листовку комиссару он не отдал. Похоже, к немцам тропку подыскивает.

— Продолжай с ним встречаться, — распорядился сержант. — А меня посылают на оборудование ложного аэродрома.

Сумцов и Овчинников продолжали искать пути к раскрытию совершенных в полку преступлений.

Через агентуру капитан Овчинников узнал, что в поясе брюк ефрейтора Кулешова зашита вражеская листовка, с пропуском для перехода на сторону немецких войск. Рассказал об этом Сумцову.

— Надо задержать Кулешова, — предложил Константин.

— У нас нет никаких доказательств причастности его к хищению пакета, и мы не знаем, кто распространяет листовки, — не согласился с Сумцовым его начальник. — Нужно поставить Кулешова в такие условия, чтобы еще до задержания он раскрыл себя сам. А как это сделать? Что предпринять?

Овчинников и Сумцов обратились за помощью к комиссару полка:

— В интересах расследования надо послать на ложный аэродром еще одну команду. Она должна состоять из пяти-шести красноармейцев. Но нужно обязательно включить в эту команду ефрейтора Кулешова и рядового Серебрякова.

— Раз надо, значит, надо, — согласился комиссар.

…К ефрейтору Кулешову подошел ординарец Овчинникова и сообщил ему, что капитан из Особого отдела срочно вызывает его к себе. Кулешов, побледнев, пробормотал:

— Я только скажу товарищу два слова.

Он отозвал в сторону собравшегося в дорогу Серебрякова.

— Меня вызывают в Особый отдел, — зашептал ефрейтор. — Разыщи на аэродроме сержанта Филатова и передай: пусть все сожжет.

Овчинников и Сумцов приняли Филатова вежливо.

— В полку распространялись немецкие листовки. Что вы об этом скажете?

— Слышал об этом.

— Подозреваете кого-либо из бойцов в распоряжении?

— Да нет… Ни на кого не подумал.

— И еще в полку был похищен секретный пакет. Что вы об этом скажете?

— Не знаю… Не слышал про такое…

Когда Кулешов вышел из Особого отдела во двор, то сразу понял, что команда на аэродром отправилась без него…

Сержант Филатов подыскал удобный случай поговорить с красноармейцем Евсеевым наедине. Как-то по окончании рабочего дня увидел его на зеленом поле аэродрома. Евсеев собирал и ел щавель.

— Нагуливаешь аппетит перед ужином? — с ехидством поинтересовался Филатов, подходя к бойцу. — А вот немцев кормят до отвала. У пленных паек и то больше, чем у нас.

— Не может быть.

— Был там, знаю.

Евсеев продолжал спокойно жевать щавель, и его невозмутимость подбодрила Филатова. Он начал расхваливать отношение гитлеровцев к советским военнопленным. Затем сказал:

— На передовую направят, а там как пить дать — убьют. Может, сразу податься туда, на ту сторону…

— Куда это туда? К врагам? Да я тебя за такие слова отведу куда следует. — Чуть остыв, добавил: — Ладно, счастье твое, сержант, что свидетелей не было…

Подходя к землянке, Филатов заметил сидевшего на траве Серебрякова. Вадим рассказал сержанту, как он попал на аэродром и что произошло с Кулешовым.

— Значит, вызвали в Особый отдел? Плохо дело, — забеспокоился Филатов и попросил у Вадима спички.

— А может, лучше спрятать? — с невозмутимым видом обронил Серебряков.

— Ты о чем? — сквозь зубы процедил Филатов.

— Так сказал мне Кулешов, когда за ним пришли.

Филатов вскинул на Вадима свои глаза, буркнул: «Посиди здесь», зашагал в сторону кустарника. Усевшись на камень, снял сапог, достал из подпоротой подкладки голенища пачку каких-то бумаг. Вернувшись, тихо сказал:

— Если пронесет, снова пустим вдело…

Рядовой Евсеев никак не мог уснуть. Обдумывал слова Филатова. «Могу ли я молчать?» — все время спрашивал он себя. Наконец встал и направился к командиру.

На другой день, сидя перед Овчинниковым и Сумцовым, Евсеев возмущался:

— За что купить вздумал! За миску похлебки, гад!

К этому времени Овчинников получил ответ на свой запрос в отношении Кулешова. Местные чекисты выяснили, что, являясь бойцом Красной Армии, он осенью 1941 года сдался немцам в плен, откуда бежал и пробрался в верховья Волги к семье, на территорию, оккупированную гитлеровскими захватчиками. Оккупанты арестовали Кулешова. Его дядя, сектантский проповедник, был назначен гитлеровцами старостой. Он выручил племянника из беды. Кулешов вышел из тюрьмы, подписал обязательство выявлять советских разведчиков, подпольщиков, партизан.

Особый отдел фронта, получив санкцию военного прокурора, арестовал Кулешова. Немецкую листовку, извлеченную из пояса его брюк, приложили к делу.

Кулешов рассказал следователю о задании, полученном от немецкой разведки. В феврале 1942 года его вызывали на явочную квартиру полиции безопасности и СД, представили офицеру абвера[8].

— Наши войска, — сказал ему лейтенант, — в настоящее время выравнивают линию фронта и готовят новое наступление на Москву. Вы честно и добросовестно выполняли задание службы безопасности рейха. Мы верим вам и ставим новую задачу: если наши части оставят ваш район, то вам следует пойти в военком и добиться зачисления в Красную Армию. Надо собирать сведения о советских войсках, их вооружении, местах дислокации. Затем с этими данными перейдете линию фронта.

Фамилия лейтенанта из абвера была Фрич.

По пути в запасной полк Кулешова с Филатовым тот подробно расспросил его о жизни «под немцем». О себе сказал:

— Я из-под Ржева. У меня свои счеты с Советами. Отца в Сибирь сослали. Обрез у него нашли… Не знаю, жив ли отец…

Они быстро нашли общий язык. Прибыв в запасной полк, начали действовать в интересах немецкой разведки.

…На следствии Филатов отрицал свою вину. Но улики опровергнуть не смог. После очных ставок с Евсеевым, Серебряковым и Кулешовым рассказал все. И даже показал камень, под которым спрятал похищенный им пакет с секретными документами. Преступный путь Филатова бы во многом схож с тем, который прошел его сообщник. Как и Кулешов, он, находясь в действующей армии, с оружием сдался немцам в плен. Сумел бежать из лагеря и добрался до места, где жил до войны. Там по рекомендации старосты, знавшего отца Филатова, стал агентом немецкого разведоргана 1Ц, который вместе с тайной полевой полицией — «Гегайм фельдполицай», аналогом гестапо на оккупированной территории, вел борьбу против партизан и других советских патриотов в прифронтовой полосе.

В начале 1942 года, когда под натиском советских войск гитлеровцы откатывались от Москвы, унтер-офицер из 1Ц свел своего агента с молодым лейтенантом Отто Фричем. Тот специально приехал для встречи с Филатовым.