Сталинский СМЕРШ. Лучшие спецоперации военной контрразведки - Юрий Ленчевский

— Я такого же мнения, — сказал капитан.

Согласившись с точкой зрения Сумцова, он заметил:

— Собранные нами улики — показания свидетелей, наличие у Вишнякова записей о полевых почтах частей фронта — говорят о том, что он, несомненно, собирает сведения разведывательного характера. Разумеется, мы оказали бы следствию большую помощь, если бы сумели документально подтвердить наши вполне обоснованные предположения о пребывании Вишнякова у гитлеровцев. Видимо, следует найти его сослуживцев по стрелковой дивизии, когда их часть оказалась в окружении, узнать у них, как вел себя Вишняков в то время.

Утром стало известно: неожиданно для всех Вишняков подал командованию рапорт с просьбой отправить его на фронт. Обстановка потребовала незамедлительных действий.

Через день последовал приказ командира полка о направлении Вишнякова в часть действующей армии. Однако добраться до нее сержанту не удалось. Когда он, находясь в отличном расположении духа, собрался в дорогу, ему в присутствии понятых был предъявлен ордер на обыск, выписанный с санкциями военного прокурора. Найденные у него улики превзошли ожидания. Кроме записной книжки с номерами полевых почт, у Вишнякова во время обыска обнаружили лист бумаги, аккуратно вшитый в подкладку шинели. На одной стороне листа была вычерчена схема расположения подразделений полка, на другой — схема военного аэродрома с указанием его размеров и находящихся на нем самолетов. На схеме были указаны ориентиры, по которым гитлеровские летчики без труда могли обнаружить объекты для бомбометания. Чуть ниже — адрес завода по ремонту танков.

— Это уже не вопрос: «Кто такой Вишняков?». А хороший восклицательный знак, — выразился Овчинников показывая на разложенные на столе предметы, уличающие Вишнякова в шпионаже. Капитан спросил его:

— Что это такое?

Вишнякова как током дернуло. Изменился в лице, но лишь на мгновение. Затем, стараясь показать себя спокойным, ответил:

— Не мое.

— Я не я и хата не моя, — заметил Овчинников, распорядился: — Уведите.

Вишняков был изолирован. В Особом отделе фронта началось следствие по его делу. Несмотря на явные улики, свидетельствовавшие о шпионской деятельности обвиняемого, он упорно отрицал какую-либо связь с вражеской разведкой.

Сумцов выехал в стрелковую дивизию, в которой Вишняков служил летом 1941 года. Пришлось основательно потрудиться. После долгих поисков с помощью сотрудников Особого отдела дивизии удалось найти красноармейца, который в первые месяцы войны служил в одном взводе с Вишняковым. Этот боец рассказал:

— Во время жестокого боя с немцами наше подразделение понесло большие потери. Когда поступил приказ об отступлении, я заметил, что Вишняков немного задержался на огневой позиции. В это время немцы вовсю поливали нас огнем из автоматов. Оглянувшись, я увидел, что Вишняков лежит возле окопа, раскинув руки, а немцы совсем близко от него. Выйдя из окружения, я сообщил о его гибели. В ответ мне было сказано: «Ты обознался, Вишняков даже не был ранен и вышел из окружения, но в составе другой группы». А я уверен, что он побывал в руках врага.

Эти важные свидетельские показания были доставлены следователю. Так закончилась чекистская разработка фигуранта дела по окраске «измена Родине» сержанта Вишнякова. Через агентуру и следствием было установлено: Вишняков происходил из семьи бывшего петлюровца, осужденного за поджог колхозного коровника. С юных лет он впитал от своего отца ненависть к существующему в стране строю. В душе поклялся мстить за отца. В первые дни войны, став бойцом Красной Армии, Вишняков решил, что пришло его время. При наступлении гитлеровцев прикинулся убитым и добровольно сдался им в плен. На допросе заявил немецкому офицеру, что является противником советского строя и готов служить германскому командованию. Его сразу отвели в абвергруппу. Там Вишнякова сфотографировали, отобрали подписку о сотрудничестве с немецкой разведкой. Наряду со сбором шпионских данных об обороне и численности войск Вишняков должен был при наступлении немцев поднимать среди бойцов панику об окружении подразделения немцами и о необходимости добровольной сдачи в плен.

Обер-лейтенант абвера дал своему новому агенту задание — проникнуть в лесной массив, где находятся окруженные немцами бойцы его дивизии, разыскать их и вместе с ними выйти из окружения.

— Вы должны иметь такой внешний вид — на лице крайняя степень усталости, одежда и обувь изношены до предела, чтобы при встрече со своими вызвать сочувствие, чувство сострадания. Это поможет вам создать о себе выгодное впечатление у сослуживцев, — наставлял обер-лейтенант Вишнякова.

После того как он соберет сведения о Красной Армии, ему следовало изыскать способ попасть на передний край и перейти на сторону немецких войск.

Разоблаченный вражеский агент не скрывал ни своей злобы, ни досады.

— Сожалею, что собранные мною сведения не смог передать по назначению.

Изменника Родины, агента абвера судил военный трибунал фронта.

Сумцов был удовлетворен тем, что в этом деле была частица и его чекистского труда.

— Как-то буднично все это проходило… Рутинная работа… — заметил Сумцов в разговоре с Овчинниковым.

— А тебе что, выстрелов захотелось? Будут. У тебя все впереди. Дай только срок — будет тебе и елка, будет и свисток.

Из докладной записки Особого отдела НКВД Западного фронта № 70991-СЧ Командующему фронтом Г.К. Жукову и члену Военного совета фронта Н.А. Булганину «О работе Особого отдела за период с 22 июня по 28 декабря 1941 г. от 30 декабря 1941 г.»

Особым отделом НКВД Западного фронта с начала войны по 28 декабря арестовано и разоблачено 505 агентов немецкой разведки. Из них: завербованных до войны — 4, переброшенных через фронт из числа военнопленных — 380, жителей временно занятых противником районов — 76, жителей прифронтовой полосы — 43, агентуры, внедренной в штабы войсковых соединений, — 2.

Из следственных дел видно, что немецкая разведка в условиях военной обстановки делает упор на массовую вербовку, особенно из числа военнопленных и добровольно перешедших на сторону врага.

Германская разведка особенно интересуется «московским направлением», куда забрасывается основная масса завербованной агентуры.

11 декабря Особым отделом НКВД 16-й армии в районе линии фронта были задержаны три человека в штатских костюмах, назвавшие себя: Стрелец Самуил Львович, майор, бывший командир 395-го артиллерийского полка Резерва Главного командования; Беспалов-Тюков, ст. политрук, военком 469-го подвижного полевого госпиталя 19-й армии; Артамонов, старшина 38-го стрелкового полка 31-й дивизии ополчения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});