Любимица мира (СИ) - Дан Жанна

— Конечно. Мне хорошо известны и отправитель и подарок, — сказала Карина.

— Как-то печально.

— Почему? — возразила Карина. — Это нисколько не портит наслаждения от разбора: видеть вещи вблизи, иметь возможность щупать их и пробовать — это уже другой вид удовольствия.

— Только сейчас я осознал, что в вашем мире практически нет сюрпризов, — сказал Вэйд. — А что насчет подарков, которые тебе не нравятся?

— Я заставляю себя их любить. На это нужно время, поэтому я открываю их не сразу, — объяснила Карина.

— Заставляешь себя любить? Зачем? — окончательно растерялся Вэйд.

— Люди чувствуют фальшь. Я не хочу никого расстраивать.

— А себя, значит, расстраивать можно?

— Что ты так разволновался? Моя ведь проблема, не твоя.

— Ты слишком усложняешь свою жизнь, — Вэйд сел на большую красную коробку. — Может, если бы работала обычным бухгалтером или библиотекарем, то люди не наблюдали бы за тобой так интенсивно?

Назидательный тон Вэйда действовал на нервы. Терпение Карины лопнуло! Да что он знает? Возомнил себя экспертом? Разложить ему всё по полочкам?

— К твоему сведению, я всё перепробовала, — доложила Карина. — Занималась всеми нудными работами на свете! Но знаешь что? Под конец рабочего дня так утомлялась, что сокровенные мысли всплывали наружу… У всех работников так по вечерам… Да только другие думают о всяких безобидных пустяках, а я о другом мире…

— Я…

— К тому же работодатели знают, что у меня нет ни способностей, ни рвения к подобным делам, — перебила Карина. — Каждой работой занимаются наиболее подходящие люди. Остальным там не рады.

— Ладно, ладно, убедила, — сдался Вэйд.

— То-то же! — успокоилась Карина.

— Если каждый человек как на ладони, со всеми способностями, талантами и умениями, то и резюме не нужно. Удобно, — заметил Вэйд.

— Да, стоит только что-то уметь, как с тобой сами связываются по поводу работы, — сказала Карина. — Да и ты сам видишь все возможности и шансы, все места, где можешь пригодиться.

— Правда? — восхитился Вэйд. — Получается, каждый может по максимуму выжать из того, кем является и что хорошо умеет? Полный контроль над своей судьбой… Во многом этот мир идеален.

Вэйд призадумался:

— А может… и нет? В жизни останется мало случайностей, неожиданных поворотов и сюрпризов.

— Разве это плохо? — удивилась Карина. Почему он никак не уймется?

— Конечно, плохо! — воскликнул Вэйд. — Если опираться только на то, что хорошо умеешь, это сковывает. В моем мире мы хоть и бредем по жизни, как слепые мышата… Но когда ты ничего не знаешь наверняка, то и способен на что угодно. Случайно куда-то попал, случайно с кем-то встретился, случайно попробовал то, чего раньше не пробовал — и вот уже твоя жизнь развернулась на 180 градусов и душа заиграла новыми красками, о которых даже и не подозревал.

— Да уж, — пробурчала Карина. — Я вот получила красную ленту и жизнь заиграла такими красками, что и в страшном сне не приснится.

— Зато встретила меня, — клацнул её по носу Вэйд.

— Это верно, — согласилась Карина. — Ну, ладно. Пойдем дальше. В моем доме одиннадцать комнат, а мы обработали только пять.

— Одиннадцать?! — спросил Вэйд, встряхивая зеленую жижу, чтобы была однородней.

— Да. Спортзал, библиотека, оранжерея, музыкальная и художественная студия, домашняя обсерватория… У меня есть всё, что нужно для жизни, поэтому я редко выхожу из дому.

Вэйд неодобрительно покачал головой:

— Боишься прикосновений… Общаешься дистанционно… Вся жизнь протекает в доме… Ты словно тепличный цветок, — сказал он.

Карина поставила руки в боки. Опять двадцать пять! Сколько еще он будет её судить? Обидно, в самом деле!

Ну что, отстоять свою честь контрольным выстрелом?

— Тепличный цветок, говоришь? — возразила Карина. — Многие так думают, считая что тепличному цветку живется намного легче, чем дикому. Но это не так. Тепличный цветок так холят и лелеют, что ему непозволительно быть неидеальным… С диких цветов спрос меньше. Им можно быть некрасивыми и неправильными, ведь в этом можно обвинить суровые условия, непогоду, плохую землю, ветер… Но если тепличный цветок удумает не оправдать ожидания… то вся вина ложится только на его плечи.

Вэйд встал с коробки и улыбнулся:

— Сдаюсь! — поднял он руки.

— Так-то! — кивнула Карина. И почему ей так понравилось спорить? Очень на неё не похоже… Ну да ладно.

Обезопасив, или лучше сказать, обезобразив, остальные комнаты, Вэйд с Кариной присели отдохнуть в библиотеке.

— Кресла здесь просто супер! — сказал Вэйд, раскинув руки на мягких подлокотниках. Карина села в кресло напротив.

— Что дальше? — спросила она.

— Мне нужны твои заколки для волос, — сказал Вэйд.

— Неожиданное признание, — засмеялась Карина. — Челочку подколоть?

— Я и без мишуры неотразим, — картинно откинул волосы Вэйд. — А если серьезно, то хочу смастерить подобие замков-капканов на двери и окна. Вместо зубцов натыкаю острые щепки из дерева. Если уродцы, не сумев пройти сквозь стены, вздумают просунуть корявые пальцы в щель — их будет ждать неприятный сюрприз.

— Хорошая идея!

— Только немного отдохну, — сказал Вэйд, окидывая взглядом длинные стеллажи, плотно заполненные переплетами.

На столике у кресла лежал недочитанный в прошлый раз томик Шекспира, а также розовый блокнот с пометками, куда Карина записывала любимые отрывки и всякие мысли, возникшие после чтения. На обложке выбита золотистая надпись «Карина 405».

— 405, — задумчиво произнес Вэйд. — А по какому принципу вам даются номера? Это какой-то рейтинг, возраст или прихоть?

— По счету, — сказала Карина. — Но если человек с определенным номером умирает, другой, рожденный с таким же именем, может взять себе освободившуюся цифру.

— Вот как? Фамилиями вообще никто не пользуется?

— Никто.

— И так было всегда?

— Насколько знаю, да.

Вэйд снова уставился на столик. Его глаза вдруг округлились. Он привстал, и не отрывая взгляда от книги, уточнил:

— Но ты ведь знаешь, что такое фамилия?

— Да.

— Откуда? — перевел он взгляд на Карину. — Если их не было и нет?

— Не знаю…

Вэйд схватил книгу со стола и показал Карине:

— Шекспир — вполне себе фамилия.

Карина замерла:

— Верно. Я никогда над этим не задумывалась… Воспринимала, как должное.

— И не удивительно. Это осколок прошлого мира! — сказал Вэйд, шелестя страницами.

— Что?

— Глянь. Шекспир пишет:

«Когда тебя напрасно ищет взор

И сердце задыхается в разлуке».

— И что?

— А то, что в вашем мире вы всегда видите того, кого хотите. Никакого «ищет взор» и «разлуки» и быть не может.

— Ты прав! — воскликнула Карина. — Я всегда понимала значение этих строк. А не должна бы!

— Вот и первое несоответствие! — сказал Вэйд. — Ты была права, сверяя сведения о новом и старом мире, можно найти зацепки.

— Выходит, в превращении мира есть прорехи! — сказала Карина. — Система несовершенна и… Елки-метелки! Что происходит?!

Страница за страницей книга в руках Вэйда испарялась и зеленоватой дымкой уносилась прочь.

— Жуть какая! — отбросил испаряющуюся книгу Вэйд. — Карина, смотри! — он осторожно подошел к стеллажам.

Все книги превратились в такую же зеленую дымку, которая мутным облаком улетучилась, оставив библиотеку пустовать.

— Только нашли изъян, как он тут же исчез! — сказал Вэйд, ощупывая рукой пустые полки. — Глазам не верю!

Пошатываясь, Вэйд рухнул в кресло:

— Мир до сих пор меняется, — заключил он. — Система обнаруживает дыры и латает их. Но почему? Что или кто заставляет мир меняться?

Карина молчала. Её сковал суеверный страх. Если бы на днях она не столкнулась с жуткими духами-убийцами, то сейчас наверняка бы грохнулась в обморок. Ужасы понемногу закаляют, как и любой опыт. Но гори он в огне, такой опыт!

— Поскорее устанавливай свои капканы, — срывающимся голосом сказала она. — Сейчас принесу шкатулку со шпильками и заколками, кстати, в нижнем ящике на кухне есть инструменты — пассатижи, отвертки, молотки, всё, что может понадобиться. Я тебе помогу. Нужно занять руки, иначе сойду с ума от всего этого.