Повеса с ледяным сердцем - Маргерит Кэй

— Но вы уже влезли. Я не потерплю людей, которые судачат за моей спиной.

— Я не судачила. Просто полюбопытствовала. Задала самый невинный вопрос. Вы ведь тоже интересовались моей семьей.

— Это не одно и то же, — резко ответил Рейф.

— Хорошо, впредь буду молчать. — Генриетта надула губки, сложила руки, села удобнее и принялась разглядывать мелькавшие мимо пейзажи. — Вести себя очень тихо, — сказала она несколько минут спустя.

Ясное дело, она снова сказала не те слова, но откуда ей было знать, что говорить? Что с ним произошло, если он не может говорить о своей покойной жене? Красивой жене с безжизненными глазами, которая, вероятно, знала его, прежде чем он спрятался за маской цинизма.

Ерзая, Генриетта украдкой наблюдала за крупным задумчивым мужчиной, сидевшим рядом с ней. Рейф не любил, когда его расспрашивали, когда ему противоречили. Рассказывать о себе он тоже не любил. Разве такой мужчина способен влюбиться? Но ведь все эти годы он, наверное, был совсем другим человеком. Но точно не счастливым. Что же ввергло его в такое состояние? Вопрос, готовый сорваться с ее уст почти сразу, как она впервые увидела его, так и повис.

Генриетта продолжала изучать его, скрывая лицо в тени шляпки. Он уже пять лет как вдовец. Пять лет — большой срок. Естественно, граф Пентленд мог сделать выбор среди дочерей на выданье. Почему он не женился вторично?

— Что вы сказали?

Лишь когда он нарушил молчание, Генриетта, к своему ужасу, поняла, что задала вопрос вслух. И уставилась на него с таким испугом, что не смогла ответить.

— У меня нет желания жениться еще раз.

— Вы хотите сказать, что больше никогда не женитесь? — спросила Генриетта, не веря своим ушам.

— Никогда, — ответил Рейф ледяным тоном.

Она была так поражена, что ничего не заметила.

— Я подумала, что вам стоило бы жениться еще раз только ради того, чтобы произвести на свет наследника, чтобы передать ваш титул. Если только… о боже, как это мне не пришло в голову? У вас уже есть ребенок?

Генриетта задала довольно естественный вопрос, он ведь был женат, но она заметила, что он не разделяет этого мнения.

— Вам не пришло в голову, что ваша дерзость переходит всякие границы? — негодовал Рейф.

Граф щелкнул хлыстом и пустил лошадей галопом.

Прошел час. Генриетта все острее ощущала напряженное молчание и гнев мужчины, неподвижно сидевшего рядом с ней. Она с ужасом почувствовала, что затронула личную и больную тему. Он явно забыл о ней. Генриетта почти явственно видела темную тучу, нависшую над ним, была подавлена тем, что невольно стала причиной такого поворота, не могла собраться с силами и предпринять что-либо. Боялась получить новый отпор.

Когда они подъехали к Лондону, уже вечерело. Движение стало заметно оживленнее, что заставило Рейфа уделять дороге все внимание. Телеги, подводы и кабриолеты пытались объехать грохочущие дилижансы, городские экипажи и другие средства передвижения, кучера которых были готовы рисковать. Мимо прогромыхала почтовая карета, подняв облако пыли.

Шум транспортных средств, следовавших в сторону города, волновал и давал ей полную возможность любоваться мастерством, с каким Рейф правил лошадьми, но ее одолевали более приземленные мысли. Во-первых, у нее почти не осталось денег. Одно дело — согласиться на помощь Рейфа, и совсем другое — стать его должником. Генриетта понятия не имела, во сколько обойдется ночь, проведенная в лондонской гостинице, но подозревала, что ее скудных накоплений вряд ли хватит больше чем на один или два дня.

Она откашлялась.

— Я хотела спросить, встретимся ли мы сегодня вечером с вашим… вашим другом?

Рейф не отрывал взгляда от дороги.

— Будем надеяться.

— А когда мы переговорим с ним, мы… что вы намерены делать потом?

Найдя безопасное место между подводой, груженной бочками, и небольшим кабриолетом, Рейф позволил себе взглянуть на нее:

— Я не собираюсь бросить вас, если вы волнуетесь именно об этом.

— Не совсем. Хотя, конечно, волнуюсь частично. Но вы ведь пожелаете отправиться в свой лондонский дом? Не так ли?

— Я никого не предупреждал. К тому же пока не могу поехать туда, ведь сыщик, не застав меня в Вудфилд-Манор, решит приехать в Лондон, чтобы поговорить со мной в моем доме на Маунт-стрит. Напав на след, сыщики не отступят. Как видите, у меня нет иного выбора, как составить вам компанию.

— Надо полагать. Раз дела обстоят именно так, как вы сказали… — вздохнув, заметила Генриетта, соглашаясь с ним.

Уже смеркалось, когда они пересекли реку. Совсем стемнело, когда экипаж остановился у постоялого двора «Мышь и полевка» в Уайтчепеле[6]. Постоялый двор был небольшим, но в удивительно хорошем состоянии. Окна спален выходили на центральный двор. В прохладной ночи из просторной многолюдной пивной доносился гул мужских голосов. Рейф направил экипаж к конюшням, ловко спрыгнул с высокого сиденья, помог Генриетте спуститься на землю, забрал ее картонку и свою дорожную сумку. Затем передал вожжи ожидавшему груму, сунул ему монету и повел девушку не к парадному входу, а к маленькой боковой двери, ведущей, видно, в сбруйную и еще дальше вдоль тускло освещенного коридора.

— Осмелюсь заметить, что это довольно странное заведение для такого человека, как вы.

— От такого человека, как я, вполне можно ожидать, что он водит дружбу с низами общества.

На этот раз Генриетта не клюнула на наживку, охваченная волнением после прибытия в Лондон. Из пивной доносились обрывки песни. Мимо них пробежала служанка, неся большое ведро с углями. Рейф толкнул небольшую дверь под лестницей и, резко приказав ей ждать и не уходить до его возвращения, не говорить ни с кем, бросил вещи рядом с ней и ушел, больше не сказав ни слова.

По сравнению с открытым экипажем, в отдававшей плесенью небольшой гостиной было тепло. Расстегнув пальто и сняв перчатки, Генриетта прижалась лбом к пыльному оконному стеклу. Она слышала стук лошадиных копыт в конном дворе. В коридоре раздался приглушенный смех, мужской голос стал кричать какой-то Бесси, чтобы та принесла швабру. Где Рейф? Генриетта лениво вывела на стекле вопросительный знак. Почему она так несчастна? Она вывела еще один вопросительный знак. Почему он не желает говорить о своей жене? Она нарисовала еще один вопросительный знак. И почему?..

Дверь, скрипнув, отворилась. Генриетта вздрогнула. Появился Рейф, держа высоко над головой ярко горевшую лампу.

— Я подумала, вы забыли про меня. — Генриетта стерла перчаткой вопросительные знаки, удивившись тому, что ее сердце забилось быстрее, когда она увидела его.