Луна предателя - Линн Флевелинг

Теро сопровождал Клиа на «Цирии», и Алек был рад обновить знакомство с ним, но скоро заподозрил, что на самом деле молодой маг изменился меньше, чем ему сначала показалось. Теро был не так резок, конечно, как до их пленимарского плена, но все же держался на расстоянии: оставался холодной рыбой, как любил говорить Серегил. Вынужденные постоянно находиться рядом, эти двое скоро снова начали препираться, хоть и не так яростно, как раньше.

Когда Алек заговорил об этом, Серегил просто пожал плечами. — А чего ты ожидал — что Теро каким-то образом превратится в Нисандера? Мы остаемся теми, кто мы есть.

Весь день корабли шли вдоль берега, лишь на несколько миль удалившись от скопления островов, окаймлявших западное побережье.

Стоя у поручней, Алек смотрел на далекие утесы и думал о своем первом морском путешествии на борту «Касатки» — тогда умирающий Серегил лежал в трюме. Сейчас же сбегавшие к морю долины и горные склоны покрылись первой весенней зеленью, и все казалось таким мирным — если не считать красных парусов, которые попадались тем чаще, чем дальше к югу шли корабли.

Алек снова оказался у поручней, когда к вечеру того же дня эскадра миновала вход в гавань Римини. Юноша с тоской смотрел на далекий город, на множество судов, бросивших якорь по обеим сторонам мола. Выше по берегу, на неприступных серых скалах раскинулся верхний город, позолоченный косыми солнечными лучами. Купол и четыре башни Дома Орески отражали вечерний свет так ярко, что у Алека, долго не отводившего от них взгляда, перед глазами заплясали темные пятна. Юноша, моргая, отвернулся от берега и стал высматривать Серегила. Тот, скрестив руки на груди, прислонился к палубной надстройке и тоже смотрел на город, который покинул. Алек нерешительно сделал шаг в его направлении, но Серегил тут же ушел.

Когда столица скрылась за горизонтом, корабли повернули на юго— восток, чтобы пересечь Осиатское море. Свежий попутный ветер надувал паруса. И матросы, и солдаты все с большим напряжением всматривались в даль: не появятся ли полосатые пленимарские паруса. Когда стемнело и убывающая луна посеребрила волны, разговоры на палубе стали более вольными.

Серегил и Клиа ушли на нос, чтобы обсудить тактику предстоящих переговоров. Алек и Теро, оставшиеся не у дел, бродили по палубе, глядя на темные силуэты кораблей сопровождения в нескольких сотнях футов от «Цирии». Ночь была тихая, и голоса далеко разносились над водой. Невидимый в темноте музыкант на борту «Коня» начал перебирать струны лютни.

Бракнил и его конники собрались вокруг сигнального фонаря на передней палубе. Заметив Алека и молодого мага, сержант поманил их к себе.

— Это молодой Уриен играет, — сказал он, кивая в сторону, откуда доносились звуки музыки.

Когда лютня замолкла, кто-то на борту «Волка» затянул популярную песню:

Красотка молодая по бережку гуляла, Одна лишь только тень ее красотку провожала. А из кустов на девушку крестьянский сын глядел, Глазами он красавицу давно уже раздел.

Одноглазый Стеб вытащил деревянную свирель, и вся компания подхватила припев.

Возлюбленный Стеба, Мирн, шутливо толкнул Алека локтем.

— Ты что, слишком благородным стал, чтобы петь с нами вместе? Ты ведь единственный бард среди нас.

Алек раскланялся перед солдатами и начал следующий куплет:

Иди сюда, голубушка, ложись со мной скорей, Тебя я в жены взять готов, ведь нет тебя милей. С тобой мы порезвимся всласть на травушке в тени, Иди сюда, красавица, отдайся, не тяни.

Мирн и новобранец Минал подхватили Алека и поставили на крышку люка, чтобы все расслышали следующий еще более игривый куплет. Теро остался стоять в стороне, но Алек заметил, что губы молодого мага шевелятся. Когда песня была допета, с других кораблей донеслись одобрительные крики и свист.

— Ну, скажите, разве не веселая у нас жизнь? — усмехнулся сержант Бракнил, раскуривая трубку. — Мы тут развлекаемся, как аристократы на прогулке.

— Особых тягот не предвидится, и когда мы доберемся до Ауренена, — поддержала его Ариани из числа ветеранов. — Мы ведь почетный эскорт, только для показухи.

— Верно говоришь, девонька. Постоишь несколько недель в карауле, так обрадуешься, когда сможешь снова пойти в бой. А все-таки здорово, что мы первыми увидим ауренфэйе после всех этих лет. Благородный Серегил, должно быть, много чего тебе порассказал о них, верно, Алек?

— Он говорил, что страна это зеленая, более теплая, чем Скала. Он еще пел об этом песню… — Алек не мог вспомнить мелодии, но некоторые слова пришли ему на память.

Любовь моя облачена в наряд из листьев зеленый, Венчает светлая луна ее драгоценной короной, Живым серебром ожерелья звенят, даруя душе утешенье, И ясное небо в ее зеркалах видит свое отраженье.

Там было еще несколько куплетов — все очень грустные.

— И еще в Ауренене на каждом шагу встречаются волшебники, — с шутливой серьезностью вступил в разговор Теро. — Так что не забывайте о хороших манерах, а то «красотка молодая» может ответить на приставания чем-нибудь покрепче язвительных слов.

Некоторые воины обменялись встревоженными взглядами.

— Странная это земля, и народ там странный, — протянул Бракнил, не выпуская из зубов трубки. — Как я слышал, нет фехтовальщиков и лучников искуснее, чем ауренфэйе. Ну да стоит посмотреть на благородного Серегила — сразу видно, что это правда. А может, Алек, и ты поэтому такой прекрасный стрелок.

— Скорее потому, что живот подвело бы, не настреляй я дичи.

Кто-то из солдат достал кости, и Алек присоединился к игре. Это была дружелюбная и общительная компания, так что им удалось привлечь даже Теро, несмотря на его сдержанность. Участие в игре волшебника вызвало много шутливых опасений, но Теро быстро их развеял — каждый бросок костей оказывался для него несчастливым. Потом все стали расходиться на ночь — кто поодиночке, кто парами.

Алек ощутил укол зависти, заметив, как Стеб, отправляясь вниз, обнял за талию Мирна. Серегил был в последнее время озабочен другими вещами, да и отсутствие уединения не улучшало ситуацию. Растянувшись на палубе, Алек приготовился терпеть воздержание.

К его удивлению, к нему присоединился Теро. Закинув руки за голову, молодой маг некоторое время напевал ту песню, что раньше пел Алек, потом обратился к юноше:

— Я присматривался к Серегилу. Мне кажется, его тревожит возвращение на родину.

— Немногие там скажут ему «Добро пожаловать».

— Я чувствовал то же самое, возвращаясь в Дом Орески после пленимарского плена, — тихо сказал Теро. — Нисандер позаботился о том, чтобы снять пятно с моего имени, прежде чем отправился в тот свой последний поход; но все равно у многих оставались сомнения насчет того, насколько… — Теро запнулся, как будто слова были ему столь же отвратительны, как и воспоминания, — насколько моя связь с Илинестрой способствовала нападению на Дом Орески той ночью. Даже я сам никогда теперь не буду ни в чем уверен.