Две повести о войне - Виктор Бирюков

– Когда здесь были немцы, они не шарили по хлевам? – спросила Маша.

– У меня нет, я на окраине. А тех, что у дороги, пощипали. У кого курей поцапали, а у кого хуже – кабанчиков. Если немец отнимет у меня корову, тогда помирай. На одной картошке ноги можно протянуть.

– А колхозное стадо сохранилось?

– Один к одному. Немцы так быстро объявились, что начальство не успело угнать скот. Ну а мы-то, дураки, обрадовались. Собрались на сход и стали делить живность обчественную. Спорили – спорили, какой меркой пользоваться при дележе, так ничего и не придумали. День препирались, второй, а тут – глянь! – немцы. Снова собрали нас и через толмача объявляют: дескать, колхоз сохраняется, за каждую пропавшую скотину расстрел, за каждую скошенную копну ржи – расстрел, за что-то еще – тоже расстрел. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Получается: что советская власть, что немецкая – два сапога пара. И та и другая за колхозы. Значит, опять нам бедовать.

Спалось на сеновале хорошо. Рядом чавкала и вздыхала корова. Вспомнилось раннее детство. На душе у Маши снова стало легко и спокойно. Все-таки мир не без добрых людей. Господи, сколько же еще ей идти?

Утром снова поели вареной картошкой с молоком. Накопала ее столько, сколько могла унести. Правда, она оставалась все еще мелкой. Но и на этом огромное спасибо бабушке. Хозяйка сварила ей на дорогу десять яиц. Дала три ржаных сухаря. Сказала, что мука кончилась совсем. Растроганная Маша разрезала предпоследний непочатый кусок хозяйственного мыла пополам, одну половинку отдала старухе. Поделилась солью и чаем. Тетя Нюра, так ее звали, не скрывала своей радости от таких скромных, но крайне необходимых в доме подарков. Расставались, как близкие родственники. Было раннее утро, солнце только-только выглянуло из-за леса. Туда, на восток, вновь загруженная картошкой под завязку, Маша двинулась к лесу напрямик через выгон, полная надежд на благополучный исход.

На нейтральной полосе

цветы – необычайной красоты

Лес, через который пробиралась Маша, оказался высоким, густым, с плотным подлеском. Приходилось часто просто продираться через ельники и кустарники. А огромныедеревья, вырванные с корнем, онаобходила. Было все настолько первозданно, сумрачно и дико, что создавалось впечатление, что сюда еще не ступала нога человека. Зато в изобилии водились грибы, даже белые. Окончательно прохудились ботинки. В нескольких местах порвались брюки и куртка. Господи! Сколько же еще идти? Неожиданно вышла к железной дороге, она тянулась с юга на север. На путях – никого. Рельсы даже успели чуть заржаветь. И к концу того же дня оказалась, судя по всему, на Минском шоссе. Оно было довольно оживленным. Автомашины с солдатами и грузом непрерывно двигались, как она выяснила у случайных встречных, в сторону Ярцева, пустые грузовики – обратно. Перешла эту шумную дорогу и снова углубилась в лес. Переночевала.

А еще через день услышала долгожданное – еле слышный гул, похожий на гром: фронт. Радоваться или страшиться? По крайней мере, для нее заканчивалась неопределенность. Теперь она знала точно, что конец пути близок. Удачный ли он будетили нет, время покажет. А теперь – вперед! И настал час, когданедалеко от нее разорвался снаряд. Еще ближе, и она услышала шум моторов. Еще десятки шагов, и меж деревьев – просвет. Раздвинула ветки – лес кончился. Вдоль опушки с юга на север тянулась грунтовая дорога. По ней, поднимая тучи пыли, изредка двигались автомобили и повозки, шла колонна солдат. За проселком – обширный пустырь, который простирался до следующего леса. Выждав, когда дорога опустела, Маша пересекла ее и, пригибаясь, растворилась в высоком бурьяне и зарослях кустарника. Снова очутилась в лесу. Пройдя километра три, опять вышла на опушку. И обомлела. В метрах ста от нее увидела минометную батарею. Собственно, она понятия не имела, что такое минометы. Она лицезрела лишь какие-то короткие трубы, устремленные вверх, немцев, сидящих на брустверах, ходы сообщения. Дальше за всем этим военным хозяйством виднелся лес. Слева, метрах в трехстах от себя, заметила мелкий березняк. Он соединял чащу, где находилась Маше, с тем дальним лесом. Солнце вот-вот должно было скрыться за горизонтом. Она направилась к мелколесью и через него вышла к следующему лесному массиву. Пересекла его и увидела то, что предстояло ей преодолеть, – линию фронта.

Конец ознакомительного фрагмента.