Конь на один перегон (сборник) - Михаил Веллер

– Из всех систем наземной ствольной артиллерии, – скучновато уточнил тот.

– Из М-тридцатых?

– Из М-тридцатых.

– Из ЗИСов?

– Из ЗИСов.

– Из Д-тридцатых?

– Из Д-тридцатых.

– Из Т-пятнадцатых?

– Из Т-двадцатых тоже.

– Из «самоваров»?

– И из «гвоздик» тоже…

– И как? – начал веселеть командующий от необычности случая.

– Точно так же, – с неуставной флегматичностью ответил Степченков.

– Что значит «так же»?!

– Как вы сейчас видели.

Командующий секунду помолчал; нахмурился.

– Подполковник! Отвези-ка этого хвастуна на закрытую к гаубичникам, и пусть выстрелит… пятую задачу. Цель укажу сам. А то уж больно… – подыскивал правильное слово, – выеживается. Проверим!

– Есть, – безучастно ответил Степченков, с полурасслабленной у козырька рукой повернулся и, спотыкливо гребя ногами, последовал за сопровождающим.

Командующий сдвинул линейки прибора управления огнем и произвел расчеты сам.

По полевой связи комариный голос доложил: «Капитан Степченков на огневую позицию прибыл».

– Прибыл? – недобро переспросил командующий и перевел взгляд на местность. – Цель номер четыре: дот и пехота укрытая в окопе. Полная подготовка данных. Даю метео-средний: 200-752-08007-23, 400-747-08008-21… Пошло время! – надавил секундомер. Дышал в нагретую телефонную трубку, ожидая.

Буквально через двадцать секунд он услышал, как телефонист репетует команды, подаваемые Степченковым на дальней огневой:

– Стрелять первому взводу! По доту! Взрыватель фугасный! Заряд второй! Прицел сто тридцать два! Уровень тридцать ноль! Основное направление правее пять ноль! Первое! Огонь!

Шелестяще прогромыхал в небесах снаряд и выбросил неяркий серо-прозрачный фонтан почти рядом, казалось, с бетонным колпаком среди черно-зеленых прогалин.

– Однако, – отреагировал командующий и скосился в свои записи. – Перелет право двести!

– Прицел сто тридцать! Угломер меньше ноль ноль один! Огонь!

Встал и опал земляной столб перед целью.

– Недолет влево сто, – недоверчиво корректировал командующий.

– Прицел сто тридцать один… Батарее, пять снарядов, беглый…

Командующий убедился, как первая батарейная очередь накрыла цель на поражение, и только тогда скомандовал: «Стой…»

Комполка расправился гордо.

– Хулиганит, – приговорил командующий. – Вместо широкой вилки – мизер ловит. Это еще не факт. Могло и не повезти.

– Он умеет, – весомо заступился комполка. – Он не ошибается. – Благодаря этому артиллеристу комполка сейчас чувствовал себя в чем-то даже более правым, чем генерал: как бы он защищал безупречного человека, а защищать другого всегда легче, чем себя, кроме того, безупречность защищаемого как бы распространяется на благородного защитника, причастного к успехам своего офицера и руководимого полковым патриотизмом.

– А вот перебрось-ка его на третью огневую, пусть выстрелит из ста тридцати миллиметров. Поглядим. – И добавил ворчливо: – Километров пятнадцать – это тебе не в щит перед носом тыкать.

Придирчиво выискивал цель на пределе дальности:

– Репер номер четыре! Сокращенная подготовка данных.

Фугас пробуравил вечерний воздух через те же двадцать секунд.

– У него там что, компьютер в голове? – выразился командующий. – Что-то быстровато опять…

Быстровато – не то слово: цирковой фокус.

Командующий, по привычке старых артиллеристов, смотрел поверх дальномера, чтобы засечь разрыв, если он ляжет вне ограниченного обзора оптики, – как, вероятнее всего, и должно было быть.

Рвануло с отклонением в одно малое деление, метров триста переноса. Широкая вилка. На такой дистанции с первого пристрелочного – это практически невозможно. Не верите в случайность – назовите чудом… Грубо нарушая правила стрельбы, Степченков уменьшил прицел не на четыре, а на два; что же касается угломера, то командующий расслышал (сильная мембрана), как он скрипит наводчику: «Полделения вправо. Половину деления выставь, оглох?»

Второй лег впритирку. Попирая элементарные основы, Степченков скомандовал очередь на тех же установках.

– Стой! Ты что делаешь? – Командующий бросил трубку, ковырнул взглядом уничтоженного майора – начальника штаба дивизиона, вперился в комполка: догадался:

– Там что, все прицелы посчитаны заранее, так?

– А он? – указал тот на майора. И майор готовно изобразил лицом: да, он ведь стрелял плохо, значит – все честно, не мухлевали; да и куда, мол, нам, нерадивым, такую работу проделать.

Возникший состязательный дух ввел командующего в азарт: приятно поставить в тупик достойного противника, погонять настоящего специалиста, утыкая его в предел возможностей: все равно уже предъявлен высший класс.

– Степченкова на провод. Капитан, слушай приказ. Занять огневую позицию за рощей Зеленая, между оврагом и отметкой двадцать ноль. Понял? Доложишь по прибытии.

– Вот так, хитрецы, – удовлетворенно сказал он полковым офицерам, понимая их скрытую гордость и даже подначку. – Сам укажу огневую и сам поставлю цель. Выясним, что можете, а что симулируете… научились, понимаешь, ухари… так вашу… Соседи-то, поди, все еще боятся водку выпить, которую на учения припасли, а? Знаю, сам такой был: зимой в поле минус тридцать, руки к металлу прилипают, я своему взводу по сто, сам двести – и жарко, только нормативы перекрываешь.

И все засмеялись, разряжая обстановку, тягостность неладного дня как-то приуменьшилась, сгладилась.

Первый снаряд Степченкова ссек серпом осколков одинокую сосну, которая была ему задана в качестве цели.

– Ну сука, – восхищенно сказал командующий. – Во огневичок милостью Божией. Так. – Он вскинул часы, сощурился на догорающее в озере солнце. – Разбор здесь. Старших офицеров – ко мне. Остальным – свободны.

Теперь, когда Степченков выкарабкался из газика, атмосфера приема поощряла дружелюбием. Командующий жестом оборвал доклад и помедлил. По настроению хотелось ему чуть растрогаться, открыться грубовато-строгим, но душевным и справедливым отцом-командиром, благодарным отличному офицеру за примерную службу. Был миг уместности обнять Степченкова, но некоторая театральная проникновенность сцены диссонировала с его карикатурной фигурой и несуразным очкастым лицом, и командующий ограничился:

– Спасибо за службу, товарищ капитан. Спасибо тебе, дорогой, – и двумя руками стиснул и тряхнул ему кисть.

Степченков неловко стоял и переминался. Образовалась пауза.

– А почему ты прицел дал на два деления больше, чем выходит по подготовке? – Командующий отнес от глаз листок. – И что это за установка «полделения»? Почему поправки?

– По интуиции, – вздохнул Степченков.

– Что значит – по интуиции?

– Вечер… – скупо обронил тот.

– Не понял. То есть?

– Температура воздуха ниже, плотность и влажность выше, и ветер вечером всегда стихает… Вечером метео-средний через пятнадцать минут уже неточен, это учесть надо.

– Та-ак.

– Перепад пяток метров учесть надо: стоишь ведь не точно на отметке по карте. Степень изношенности ствола…

– Да не проще ли сразу при пристрелке…

– А зачем, если заранее ясно.

– Откуда же ясно? Сколько на них давать?

– Практика. Потом, снаряды были с тремя плюсами, а три – почти всегда два с половиной.

– С чего ты взял?

– А я их часто взвешивал, чтобы уяснить.

– Снаряды взвешивал?! На чем?

– На медицинских весах.

– Ну-ну, – сказал командующий. – Нарвался я на аса! Учитесь, товарищи офицеры, – что такое профессионал; что такое любовь к своему делу. Что ж ты в капитанах-то застрял, Степченков? ЧП были?

– Образование среднее, товарищ генерал-лейтенант. Кончал еще не высшее училище.

– А почему в академию не поступал?

– Поступал.

– Ну и что?

– Не поступил.

– Почему? Уж ты-то? Строевую не сдал, что ли? – пошутил он.

Окружающие готовно – незло – подсмеялись.

– По зрению, – неохотно скрипнул Степченков.

– А сколько у тебя?

– Минус семь с половиной.

– Ско-олько?! Да-а… – протянул командующий. – Как же тебя проверки не комиссовали?

Степченков развел локтями – эдакий дрыг обрубками крыльев.

– Он таблицу наизусть выучил, – подал голос майор.

– А? Та-ак… А если выучил, что ж не можешь в академию ткнуться?

– Поздно.

– Сколько тебе?

– Тридцать девять.

– Мд-а. Ну а раньше, когда поступал?

– Не догадался.

– А когда догадался и возраст позволял?

– Больше не направляли.

– Ясно! – сказал командующий. – Направлять не направляли, но в полку держали – для результативности и на всякий случай, чтоб был хоть один артиллерист, так? – Перевел тяжелый взгляд на командира полка.

Командир полка вытянулся. Степченков пожал плечами.

– Короче, – спросил командующий, – начальником штаба в отдельный артполк хочешь?

Установилась космическая тишина. Сейчас на глазах у всех происходил один из тех редчайших случаев, которые затем перелагаются в легенду и передаются поколениями офицеров всех округов: как командующий вознес личной властью судьбу неудачливого офицера, посадив капитана сразу на подполковничью должность, так ему понравилась стрельба.