Близкий свет - Фридрих Незнанский

— Ты уж прости меня, драгоценная моя, и наполни свой холодильник снова. Мало ли, вдруг я однажды снова получу желанное приглашение? Хорошо? Ну, вот и ладушки! — обрадовался он, не собираясь дожидаться ответа. — А у меня, знаешь ли, уже началась настоящая свистопляска. Пошли просмотры! И вчера, и позавчера! Сегодня, правда, — только три, значит, смогу освободиться не раньше одиннадцати вечера, даже если бы и очень хотел увидеть тебя, не смог бы, потому что завтра — их уже семеро, обалдеть можно! Все рвутся в Дездемоны, ты представляешь? Из России четыре дурочки прикатили! И как они узнали о нашей с тобой потере?! Уму непостижимо… Ну, ладно, хватит эмоций и лирики, я чувствую, что уже надоел тебе. Помоги мне, от всей души прошу! И прости, что так получается, но мне действительно больше не к кому обратиться за помощью. А я в ближайшие дни, если ты позволишь, сам подъеду, заберу у тебя лекарство, и закроем этот вопрос окончательно. Я еще кое с кем договорился о помощи, но она — в другом плане… Ты молчишь, дорогая? Если тебе не по душе, не стесняйся, ради бога, скажи, и я отстану…

— А что говорить? Ты ведь уже все сам и решил. Хорошо, я сделаю. Присылай. И удачи тебе в выборе своей героини.

Он неодобрительно хмыкнул по поводу коротких гудков телефонного отбоя и подумал, что «девушка», очевидно, почуяв свою силу в отношениях с ним, начинает показывать зубки. Ну, ничего, это у нее, как показала практика, быстро проходит, где она себе найдет еще такого шикарного любовника? Еще два-три дня разлуки особого значения не имеют, они только усиливают даже у очень умной и осторожной женщины, грамотно пропущенной перед этим через крупную мясорубку мужской страсти, постоянно нарастающее желание вернуться в руки талантливого повара. Хорошо сказано, подумал он. Надо будет где-нибудь кинуть по ходу действия такую реплику… Для Яго! Это — в его ключе!..

Однако теперь уже действительно надо форсировать события. Петер поговорил с Бруно и объяснил тому «на пальцах», что, к великому сожалению, сам он практически ничего не может, его уже повсюду узнают, вон, даже в той же электричке! Нигде и ни от кого не скроешься…

Бруно весело «посочувствовал» и пообещал помочь. Но только чтоб не в ущерб служебному времени, работы много. Петер отлично знал, на что «клевал» Бруно, да и молоденькие медсестры, от которых этот веселый ловелас был в восторге, всегда могли послужить ему хорошей компенсацией любых затраченных усилий. К слову, добавил Петер, и та дама, которой необходимо передать деньги, большая специалистка — в известном смысле. Очень сильная, красивая, блестяще сложена и энергична в постели, — бывшая спортсменка. И если Бруно удастся найти к ней тактичный и нежный подход, он наверняка тоже сможет рассчитывать на успех. Только делать это надо ненавязчиво и интеллигентно, без давления. И побольше страсти — слов, эмоций!.. Она балдеет от всего этого и такое демонстрирует! В общем, повезет, сам почувствуешь. Ну, этого Бруно не занимать, — когда речь о везении…

А что касается денег в конверте, так там только половина, сказал Петер, предназначена на оплату лекарства, а вторая — это его личная благодарность Инге Францевне за ее роскошные и щедрые ласки…

Ковельскис полагал, что ничем не рискует, давая такое напутствие приятелю. Повезет ему, тем лучше, это будет хороший аргумент против притязаний Инги на свободу «творчества». А не повезет, как, скорее всего, и получится, в запасе оправдание — сам виноват, я ведь тебе «любимую» от себя оторвал! Бруно, разумеется, этого не знал, но понимал, что после такого «подарка» невозможно отказать товарищу и, помимо всего прочего, твоему главному режиссеру. Никак нельзя, и дружба, и положение обязывают!

Телефон дал о себе знать два часа спустя. Инга усмехнулась про себя: «Ишь, как сработано быстро! Не успел объявить, а «гонец» — у дверей. Интересно, кто это?»

Она подошла к окну и увидела стоявший в сотне метров от дома светло-серый блестящий автомобиль. Из него вышел мужчина и направился к ее подъезду. Инга вышла из квартиры, как была, в домашнем коротком халатике, и, спустившись в подъезд, открыла дверь. Увидела приятного внешне молодого человека, который с любопытством разглядывал ее и не спешил передавать деньги. Может быть, он решил, что она пригласит его к себе? Зря. Очевидно, эта мысль была ясно написана на ее выразительном лице, потому что «гонец», который радостно ухмыльнулся при виде ее, но под ее строгим и неприязненным взглядом вдруг смутился и начал что-то сбивчиво объяснять про свою миссию. Какая миссия, зачем? Инга холодно спросила, от кого он и что ему надо? Резко спросила, но не грубо.

— Извините, это вы — Инга Францевна?

— Я. Что угодно?

— Конверт тут. Деньги. Пятьсот евро. Посчитайте, пожалуйста.

— Зачем? — безразлично повторила она, не желая отказываться от холодного тона и не протягивая руки к конверту. — Вы уже заглядывали внутрь? Нет? Так зачем же мне считать? А если вы полагаете, что господин Ковельскис обманывает, пересчитайте деньги сами.

И он, под ее ироническим взглядом, вскрыл конверт и пересчитал купюры. Кивнул и протянул ей вместе с конвертом…

— Все? — без выражения спросила Инга.

Но молодой человек словно воспрянул духом, заулыбался и всем своим видом показал, что не собирается уходить. Он никак не мог оторвать глаз от сильных ляжек бывшей спортсменки, которые так и привораживали взгляд своим шоколадным загаром. Он переминался с ноги на ногу, пялясь на ее ноги и не решаясь о чем-то спросить. Инге надоело наблюдать за его телодвижениями, и она повернулась, чтобы уйти.

— Постойте, Инга Францевна! — воскликнул он. — Мы ведь даже не поговорили!

— О чем? — спросила она с недоумением, снова поворачиваясь и нимало не заботясь о том, что полы халатика не поспевали за ее движениями.

— Как о чем, о вас, конечно! — с жаром воскликнул он. — А если хотите, и обо мне! Разве я вам совсем не нравлюсь? Вы — вся такая строгая, мрачная, а, говорят, когда улыбаетесь, нужно немедленно портрет писать! Вы же — красивая, яркая, ну, просто настоящая модель для понимающего в женщинах толк художника! Не верите? Давайте с ходу докажу! Я могу! Я сделаю ваш набросок и оставлю вам на память! Ну же!

— Не понимаю, — она нахмурилась и спросила с неудовольствием: — О чем вы?

— Да чего ж тут не понимать? — в свою очередь, удивился он. — Кофе угостите? Я бы с удовольствием! И с чем-нибудь вкусненьким? А я вас за это…

— Погодите трещать, о чем вы? И с какой стати?

— Ну, как же? Вы — из простой женской благодарности. Я ж вам деньги привез. Большие. А вы — такая приятная женщина, такая вся… ох! — он поцеловал кончики сложенных пальцев. — И я бы ничего не имел против того, чтобы… ну, посидеть с вами для начала… ну, вы же понимаете? Я мог бы, кстати, прилично добавить к вашей сумме… Петер говорил, что вы — уникальная, в этом смысле, женщина…

Ингу будто по лицу ударило чем-то тяжелым и смрадным.

— Что вы сказали?! А ну, вон отсюда! И заберите свое дерьмо! И дружку передайте, что он тоже — подлец и ничтожество! Такое же, как вы! Убирайтесь! — она швырнула ему в лицо конверт, деньги и громко хлопнула дверью…

Ее прямо-таки трясло от ненависти. По отношению к чему или к кому, она сама еще не знала, наверное, ко всему этому мерзкому миру, который ее окружал. Она быстро ходила по комнате, тряся перед собой кулаками. И тут в ее сознание ворвался телефонный звонок. Чисто машинально взяла трубку.

— Инга! — завопил слишком знакомый голос. — Что там этот негодяй себе позволил? Я из него, идиота, душу вытрясу! Что он себе позволил, скажи? Послушай, я заранее готов стать перед тобой на колени и молить о прощении за то, что поручил примитивное дело полному кретину! Ну, прости, милая! Клянусь тебе!..

— Чего тебе надо? — она пришла, наконец, в себя.

— Не обращай на него внимания, я ему прочищу мозги! Он дурак, художник у нас. А художники — ты сама прекрасно знаешь, что за публика, — самоуверенная и недалекая. Наверное, от кого-то услышал о том, что я влюбился в прекрасную женщину — такого ведь у нас не утаишь, правда? — и решил сам попробовать пристроиться, мерзавец. Ну, я ему еще покажу!.. Инга, возьми, пожалуйста, конверт, этот болван, вместо того чтобы извиниться перед тобой за свое хамство и передать тебе деньги, опустил конверт в твой почтовый ящик. Он только что позвонил мне, и я ему высказал все, что о нем думаю. Возьми деньги, Ингочка, пожалуйста, а то с минуты на минуту подъедет тот поставщик. Могут ведь украсть, ящик же твой не запирается, я знаю. Очень тебя прошу! А когда позволишь, я примчусь к тебе и стану на коленях вымаливать твое прощение столько, сколько тебе будет угодно, милая. Ладно?

— Ладно, — буркнула она, скорее, от усталости и многословия, и положила трубку.

Подошла к окну и увидела, как тот молодой человек, отойдя подальше от дома, остановился и обернулся на окна, видно, о чем-то размышляя и покачивая головой, а потом пожал плечами и пошел к стоявшему неподалеку автомобилю. Но машина не тронулась с места, и Инга поняла, что теперь этот «умный гонец» будет ожидать, когда появится представитель фирмы, чтобы потом начать следить за ним. Значит, Петер окончательно решил, признавая ее правоту, поступить, тем не менее, по-своему. Ну что ж, она поможет, но только один раз, поскольку обещала, но больше никакой иной поддержки он от нее не дождется…