Почта доктора Дулиттла - Хью Лофтинг

Поросенку очень понравилось в гостях у гномов-поваров, но задерживаться ему было нельзя. Когда обед кончился, он сказал:

— Мне пора. Если родители проснутся и заметят, что меня нет, мне влетит. Папа-кабан у меня строгий.

Гномам не хотелось расставаться с поросенком, но что же делать! На прощание они подарили ему огурец.

— Спасибо, но я уже сыт, — удивился поросенок.

— Это не обычный огурец, а волшебный, — сказали гномы. — Стоит отрезать от него маленький кусочек, посадить в землю, и тут же вырастет грядка овощей. Надо только назвать овощ. Скажешь «репа» — и вырастет репа, скажешь «морковка» — и вырастет морковка.

Поросенок поблагодарил гномов, расцеловал их всех по очереди и побежал домой.

Родители еще крепко спали, когда он вернулся в родной хлев. Поросенок спрятал огурец в углу и улегся спать.

Случилось так, что несколько дней спустя соседний король пошел войной на королевство, где жил поросенок. Несметные полчища врагов приближались к замку, где укрылись несчастные жители вместе со скотом и воины короля. Умный поросенок взял с собой в замок кусочек огурца.

Неприятель попытался взять замок штурмом, но воины короля храбро защищались. Тогда враги осадили замок.

— Ничего, скоро у них припасы кончатся, и они сами нам сдадутся, — говорили они. — Мы возьмем их измором.

А королева заметила поросенка, и он ей очень понравился. Она очень любила животных. Королева повязала ему на шею зеленый байт, взяла его на руки, чесала его за ухом.

Подходил к концу первый месяц осады, все запасы уже были съедены, и король приказал зарезать поросенка. Королева в слезах бросилась на колени перед королем и просила его пощадить поросенка, но король был неумолим.

— Моим солдатам нечего есть, — говорил король, — Они голодают. Ты хочешь, чтобы я пожалел поросенка и погубил солдат?

Поросенок понял, что жизнь ему может спасти только волшебный огурец, подаренный гномами-поварятами. Он побежал в сад, вырыл пятачком ямку, бросил в нее кусочек огурца.

— Морковь! — тихонько хрюкнул поросенок, закапывая ямку. — Пусть везде растет морковь.

Не успел он произнести эти слова, как в королевском Саду и в королевском огороде выросла морковь. Она росла везде, даже на тропинках, даже на клумбах с цветами. Теперь у короля и его солдат было вдоволь еды. Морковь придала им новых сил, они вышли за стены крепости, ударили по врагу и обратили его в бегство.

Король разрешил королеве оставить при себе любимого поросенка. Придворные наперебой баловали поросенка, кормили его всякими вкусностями, а в том месте, где он посадил волшебный огурец, ему построили большой замечательный хлев, даже не хлев, а настоящий свинячий дворец, украшенный драгоценными камнями. И все жили весело и счастливо, и если не умерли, то живут еще и сегодня.

Вот так закончилась история про свиней и волшебный огурец.

Глава 4. Рассказ Крякки

— Молодец, Хрюкки, — похвалил поросенка пес. — Хотя у тебя только еда на уме, рассказ получился занятный.

Остальным зверям тоже понравился рассказ Хрюкки.

— А чью историю мы будем слушать завтра? — спросил доктор Дулиттл, — Может, ты нам что-нибудь расскажешь, Крякки?

— Я не мастерица рассказывать, — ответила утка, — но так уж и быть. Повидала я на своем веку немало.

Вечером следующего дня, когда все снова расселись у очага, утка пригладила перышки и начала свой рассказ.

В окрестностях Паддлеби живет крестьянин, который клянется, что его кошка понимает человеческую речь. Это, как вы понимаете, глупость, его кошка не понимает ни слова. Послушайте меня, и вы поймете, как случилось, что крестьянин и его жена поверили в чудеса.

В то время доктор Дулиттл уехал в Шотландию на поиски каких-то особых устриц, а я осталась дома присматривать за хозяйством. Однажды вечером наша старая лошадь пожаловалась мне, что в конюшне развелось много крыс и они воруют у нее овес из яслей.

О’Скалли уехал с доктором, задать трепку крысам было некому. Я бродила вокруг конюшни и ломала голову над тем, как уберечь от крыс овес. Вдруг из-за угла конюшни крадучись вышла большая белая пушистая кошка. По чести говоря, я котов не люблю. Во-первых, они воруют и едят маленьких утят, а во-вторых, кошкам нельзя верить.

— Что ты здесь делаешь? — сказала я строго кошке. — Ты зачем забралась в наш сад? Что ты здесь вынюхиваешь?

Обычно кошки не любят, когда им выговаривают, даже за дело. У них сразу же шерсть становится дыбом, хвост — трубой, а шипят-то, шипят… Но эта кошка была другой.

— Извините, — сказала она, — я случайно забрела к вам. Сейчас я уйду.

Мне стало совестно. Ведь сколько раз доктор Дулиттл говорил мне, что надо любезно встречать всех, кто к нему приходит. К тому же кошка ничего плохого мне не сделала.

— Погоди, — ‘остановила я ее. — Если ты не собираешься охотиться на птиц в нашем саду, то можешь приходить к нам когда захочешь.

Мы разговорились, и я узнала, что кошка живет в крестьянском доме, милях в полутора от Паддлеби. Я рассказала кошке о крысах в конюшне и о том, как трудно с ними сладить. Они такие большие и сильные, а доктор Дулиттл слишком добр с этими нахалками и не разрешает ставить на них западни.

— Если вы не против, — предложила кошка, — я заночую у вас в конюшне. Крысы заметят меня и сразу же убегут.

Кошка провела ночь в нашей конюшне, и утром там уже не было ни одной крысы, а из яслей лошади не исчезло ни зернышка.

После того случая кошка не приходила к нам несколько дней. Я подумала, что стоило бы навестить ее и поблагодарить за услугу. Поэтому я собралась и отправилась за полторы мили в гости к кошке.

— Почему ты к нам не заглядываешь? — спросила я.

— У меня родились дети, — ответила кошка. — Шестеро маленьких котят, я не могу оставить их одних ии на минуту. Они живут в корзинке в спальне у хозяев. Пойдем, я покажу их тебе. Они такие милые!

В спальне на полу стояла круглая корзинка, а в ней на соломе лежали шестеро котят. Они и вправду были очень милые. Пока мы их смотрели, на лестнице раздались шаги. Я испугалась: придут хозяева и поднимут крик: «Откуда утка? Что она здесь делает?» Чего доброго, им еще взбредет в голову приготовить меня с яблоками!

Поэтому я спряталась за шкаф.

Вошли хозяева, наклонились над корзинкой, погладили кошку с котятами и принялись разговаривать. Конечно, кошка не понимала ни слова, но я благодаря доктору Дулиттлу давно знала человеческий язык.

Крестьянин сказал жене:

— Придется нам оставить только одного котенка, а остальных завтра утопим в пруду. Незачем нам в доме столько котов. Какого ты хочешь оставить?

— Вот этого, черно-белого, — ответила жена.

Как только они ушли, я вышла из-за шкафа и сказала кошке:

— Я открою тебе тайну, но обещай мне, что ни ты, ни твои дети никогда и коготком не тронут ни одного утенка. Слушай: твой хозяин собирается завтра утопить котят в пруду, всех, кроме черно-белого. Поэтому сегодня ночью, как только хозяева уснут, унеси котят на чердак и спрячь их там хорошенько.

Кошка так и сделала. Наутро, когда хозяин пришел за котятами, в корзинке сидел только черно-белый, тот самый, которого хотела оставить его жена. Крестьянин никак не мог взять в толк, что же случилось. И только несколько недель спустя, когда хозяйка решила сделать уборку на чердаке, она обнаружила в углу на охапке сена котят. Хозяева поняли, что кошка спрятала своих детей и втайне выкормила их.

Но теперь котята подросли и могли сами о себе позаботиться. Они выпрыгнули в окошко и пошли своей дорогой.

С тех пор хозяин с хозяйкой верят, что их кошка понимает человеческий язык. Как же иначе могло случиться, что кошка догадалась, каких котят они собирались утопить? Теперь хозяева даже о соседях сплетничают шепотом, чтобы, не дай Бог, не услышала кошка.

Глава 5. Рассказ белой мыши

— Чья сегодня очередь рассказывать историю? — (просил следующим вечером доктор Дулиттл, когда после ужина убрали со стола посуду.

— Белой мышки, — сказал О’Скалли.

— Так и быть, — согласилась мышь, — я расскажу вам историю моей молодости. Доктор Дулиттл знает ее, но Вам будет интересно послушать.

Белая мышь пригладила усы, вильнула розовым хвостиком, блеснула черными глазками и начала:

— Нас в семье было семеро. Все мои братья и сестры были обычными серыми мышами, и только я одна в семье родилась белой.

— Как же ты будешь жить, моя деточка? — сокрушалась мать. — С такой шерсткой ты сразу же попадешь в лапы коту или сове.

Мы были городскими мышами и очень этим гордились. Наша норка находилась под мучным складом. Напротив, по другую сторону улицы, была лавка мясника, а рядом с ней — красильня, где красили ткани для одежды.