На Рио-де-Ла-Плате - Карл Май

— Почему именно ему подарили рукопись?

— Потому что он сопровождал этого монаха в его путешествии, и больше с ними не было никого. Он вел святого человека с той стороны Анд, должен был отвести его в Тукуман, в монастырь доминиканцев. Но в пути падре[60], который был очень стар, внезапно заболел и умер. Незадолго до смерти он передал сендадору документ. Я его уже смотрел. Там есть два чертежа.

— И что же, вы не смогли ее прочитать?

— Нет. Но сендадор несколько лет учился, он больше меня понимает в бумагах. Он считал, что дело это совершенно верное, и взял меня с собой. Мы побывали в обоих местах, но ничего не нашли.

— Он вам ничего не сообщил о содержании документа?

— Сказал все, что он знал.

— Могу ли я узнать, что вы взяли себе на заметку?

— Тот падре, что передал документ, был человеком ученым. В свое время он испросил разрешения отправиться в Перу и развязать узелки на шнурках…

— Развязать? А не распутать? Вы хотите сказать — расшифровать их?

— Да. Жил тут некогда один народ, звали его инка[61]; люди эти, вместо того чтобы писать на бумаге, завязывали узелки на шнурках. Я знал, как назывались эти шнурки, но опять позабыл.

— Кипу?

— Да, вот такое было название.

— Каждое кипу состоит из связки шнурков, то есть из главного шнурка, к которому различными способами привязаны тонкие шнурки разных цветов. Цвет и способ завязывания узелков имели свое особое значение.

— Вот так. Именно это говорил мне и сендадор. Множество подобных кипу утеряно. Падре много сил потратил, разыскивая их, и кое-что нашел. Много лет он бился над разгадкой их значения, и в конце концов это ему удалось. Одна старая индеанка, которую он вылечил, подарила ему в знак благодарности два кипу, доставшихся ей от предков. Она не могла их прочесть, но знала, что речь в них идет об огромных сокровищах. Падре прочитал оба послания инков. О других кипу он написал книгу, но она не была напечатана. Содержание двух кипу индеанки он утаил от всех, кроме сендадора, о котором я вам говорю. Ему он завещал свой перевод.

— А сами кипу?

— Нет. Он оставил их в своей коллекции в Перу, куда намеревался вернуться.

— Гм! Может быть, он и через Анды-то перебрался только ради сокровищ? Значит, он направлялся в Тукуман, к доминиканцам?

— Да.

— Тогда мне внушает подозрение этот сендадор.

— Почему?

— Я скажу, но потом. Вначале расскажите вы мне о содержании документа.

— Итак, жили два знаменитых инки, отличившиеся в победных войнах. Во время этих войн были припрятаны огромные сокровища; до сегодняшнего дня их так и не нашли. Возле озера раскинулся город. Жители его в ожидании осады погрузили в озеро все серебряные и золотые сосуды. Горожане были побеждены и перебиты. Сокровища же до сих пор лежат на дне озера, и ничто, кроме тех двух кипу, не напоминает о них.

— Но как сохранились эти кипу? Они ведь находились в осажденном городе?

— Несколько человек сумели оттуда бежать. Кипу они прихватили с собой. Они бежали в местечко, расположенное высоко в горах; но победители последовали за ними и туда. Поэтому жители селения спрятали свои сокровища в старую шахту и замаскировали вход туда так, чтобы его нельзя было отыскать. Поскольку жители не хотели добровольно сдаться, их тоже перебили. Один из них, раненный, сумел ночью уползти оттуда и спасся. Позже он вернулся в дом местного касика[62], где хранились кипу. Дом превратился в руины, но тайник остался невредим. Этот человек взял оба кипу с собой. Воспользоваться ими он не сумел; может быть, он просто не умел читать, сендадор говорил мне, что не все инки понимали узелковую грамоту. Этот человек завещал кипу своим наследникам, и в конце концов они попали к той женщине, которая отдала их падре.

— Сеньор, если это правда, то что же тогда выдумка?

— Вы мне не верите?

— Вам я охотно верю, но ваш рассказ вызывает у меня сомнения.

— Сендадор никогда не обманет меня!

— Допустим. Но он вполне мог обмануть сам себя. В этой истории концы с концами не совсем сходятся. И потому я подозреваю сендадора в сокрытии сокровищ.

— Но он — мой старый друг! Если бы вы знали этого человека так, как я, то никогда бы не сказали про него такое!

— И все же я должен вас огорчить: я не страдаю чрезмерной мнительностью, а всего лишь исхожу из фактов. Видел ли этот сендадор падре до того, как тот нанял его проводником?

— Нет. Мой друг упоминал об этом несколько раз.

— Значит, до этого он вообще не знал его, не был ни другом по переписке, предположим, ни родственником?

— Ни тем, ни другим.

— Может быть, сендадор оказал падре какие-то особые услуги во время перехода через горы?

— Нет. Почему вы спрашиваете об этом? Как связано это с обоими кипу?

— Напрямую. Где находятся оба тайника с сокровищами? Вблизи Тукумана?

— Наоборот, очень далеко от этого города.

— Ну а почему падре направлялся в Тукуман, а не в упомянутые места? Вы, наверное, согласитесь, что переход через Анды не только труден, но и опасен, а для столь пожилого человека даже смертельно опасен?

— Это так. Для пожилых людей очень опасен крайне разреженный воздух и вызываемый им приток крови.

— Вы сказали, что падре был пожилым человеком. Итак, путешествие для него было очень опасным. Подвергаться подобной опасности люди решаются только по серьезным причинам. Несомненно, он хотел раздобыть сокровища. Но не земные блага манили его. Он хотел добыть сокровища не для себя, а для других. Вы согласны с этим?

— Да, ваши объяснения убедительны.

— Для кого же он предназначал сокровища? Неужели его наследником должен был стать сендадор?

— Пожалуй, поначалу монах не думал о нем.

— Потом, вероятно, тоже. Сендадору вообще не следовало ничего знать об этом деле. Только перед смертью падре сообщил ему об этом. Со своей тайной он расстался отнюдь не добровольно, ему пришлось это сделать. Но кому же он, собственно, хотел раскрыть эту тайну?

— Конечно, доминиканцам в Тукумане.

— Я тоже так думаю. Собратья по ордену, наверное, лучше, чем сендадор, сумели бы разобраться с этой рукописью или расшифровать оба кипу. Поэтому можно предположить, что наследие падре предназначалось им.

— Но у падре вовсе не было с собой кипу!

— Не верю.

— Мой друг говорил об этом, и у меня нет повода сомневаться в его словах.

— Тем больше поводов для этого у меня. Откуда был падре?

— Я не знаю, ведь сендадор не сообщил мне это.

— Где находились его коллекции, о которых вы говорили? Где пребывала ненапечатанная книга, то есть рукопись столь ценного труда?