Солнечное затмение - Андрей Попов

   -- Скажи мне только одно: я останусь жив?!

   Лошадь Даура Альтинора неслась наперегонки с его мыслями. Вместо пульса в висках в голове у него периодически билось одно и то же слово: "успеть... успеть... только бы успеть!". Лошадь творила настоящие чудеса. Известно, что никакой всадник не может быстро передвигаться по степи темноты. Главная причина -- усиливается встречный ветер. Светильники, хоть и защищенные стеклом, почти гаснут. Дороги не видать. Далее идут падения, травмы и нередко летальные исходы.

   Альтинор не был оригинальным исключением из общего правила. Пару раз под истерическое ржание кувыркающегося коня он делал сальто в воздухе и ударялся о землю в самых извращенных позах. Выл от боли и озлобления. Но все равно вставал, подбирал разбросанные мешки с порохом и мчался дальше, даже не думая снижать темп. Небесных костров в этой декаде было так мало, что их можно было пересчитать по пальцам. Что-то небожители совсем обленились и забыли о своих обязанностях. А может, воюют между собой, черт их знает... Над головой что-то озлобленно выло. Того и гляди, опять прохудится дно у какого-нибудь небесного моря и пойдет дождь. Ведь все их проблемы наверху вечно обрушиваются нам на головы.

   Франзарцы еще помнят, как во время бунта Анжена сверху прилетел шар пылающий огнем, пронесся над городом и с неистовым грохотом упал где-то на границе с Луизитанией. Горела чудовищная масса леса, это зарево было видно со многих деревень. Люди задыхались от дыма, бежали словно обезумевшие. Тогда-то некоторые испугались и подумали, что, согласно пророчествам солнцепоклонников, пришел Конец Тьмы. Паника была похлеще чем при пандемии параксидной чумы. Эдвуру даже пришлось посылать войска для успокоения народа.

   Все это было...

   И никому неизвестно, что еще будет...

   Альтинор, запыхавшись наверное больше собственной лошади, вдруг понял, что близок к цели. Темноту прорезали маяки в окрестностях Нанта. Дорога стала более ровной и укатанной. Вот, наконец, и фамильное кладбище Ольвингов. Сквозь вуаль повсеместного мрака проглядывались мраморные двойники королей и королев, охраняющие собственные надгробья. Около часовни тлел вечный огонь, питающийся подземным газом. Альтинор спрыгнул с лошади и ласково потрепал ее за гриву.

   -- Назад поедем тихо, обещаю тебе. Будем обниматься и целоваться когда захочется.

   Лошадь фыркнула и несколько раз ударила подковой о землю. Советник короля зажег факел и побежал по рядам застывших могил...

   Вот оно, это место! Альтинор еще ни разу в жизни не испытывал чувства, когда сердце покрывается льдом. Причем, не из-за страха, а из-за гнетущей ирреальности происходящего.

   Да, могила была полностью разрыта. Возле нее -- два трупа совершенно неизвестных ему бродяг, один из которых обезглавлен. Гроб открыт, и крышка его вызывающе откинута в сторону.

   -- О великая Тьма! Слыхано ли такое, чтобы человек выкарабкался из загробного мира?! Скажи -- никто не поверит!

   Альтинор испуганно оглянулся: ни звука, ни шороха, ни чьего-либо дурацкого голоса... Он здесь один. Поэтому надо возблагодарить Непознаваемого за удачу и действовать. Благодарить старший советник за свою жизнь так никого и не научился, но вот действовал всегда решительно. Он спешно оттащил обезглавленный труп за пределы кладбища, потом отыскал в кустах его голову. Она до жути напоминала театральную маску, измазанную багровой краской, была холодная и гладкая наощупь, словно и впрямь сделанная из синтетики.

   -- Интересно, долетишь ты до Англии или не долетишь? -- эта мысль возникла у Альтинора спонтанно.

   Что есть дури он швырнул голову в небо. Вращающийся комок тухлого мяса мелькнул в воздухе и растворился в темноте. Потом донесся приглушенный шлепок.

   -- Надо же, не долетела...

   Со вторым трупом советник поступил более милостиво: он положил его в гроб Жераса, свернул в клубок распущенный из распоротого живота кишечник и даже коротко помолился Творцу, в которого не верил. Но как выяснилось, приступ гуманизма был у Альтинора мимолетным. Потому как следом за этим он опустил в могилу мешочки с порохом, поджег тлеющие, пропитанные смолой, веревки и резко отскочил в сторону. Затем мигом заскочил на коня и поскакал. Буря огня и пыли разразилась уже далеко за его спиной. Эхо взрыва прокатилось по степи темноты и было поглощено невидимым лесным массивом.

   Когда король слушал музыку, его не смел беспокоить даже его собственный кот. Тишину могли нарушать только звуки мелодий. Впрочем, нет. Они ее не нарушали, а дополняли. И голос безмолвия становился осязаемым для человеческого слуха. Придворный вагант Морис был настоящим волшебником музыки. Он считался лучшим во Франзарии композитором. Король Эдвур, равно как и его спутница жизни, были его неизменными поклонниками. Сейчас Эдвур сидел, поглаживая руку Жоанны, и сосредоточенно наблюдал, как вагант колдует над валторной. Морис филировал нотами так же искусно, как профессиональный жонглер играет горящими в воздухе предметами. Его проникновенные рулады заставляли даже трепетать огоньки настенных свечей. Жизнь обретала смысл, мир восстанавливал свою гармонию, и все вокруг наполнялось торжеством человеческого духа. Ведь по глубокому убеждению Мориса Непознаваемый изначально создал душу человека радостной и счастливой. Мы сами грехами своими привнесли в нее тревогу, скорбь и отчаяние. И музыка сейчас является единственным способом хоть ненадолго вернуть нашу душу в забытое блаженство.

   Король впервые после смерти сына надел праздничный парик.

   Как-то невзначай взор Эдвура скользнул под сводчатый потолок и тотчас помрачнел. У вершины одной из колонн он заметил пространственного беса... Не его самого, разумеется, а признаки его присутствия. Как маленького паучка легко обнаружить по наличию обильной паутины, так и эта нечисть. Бес так искривил окружающее его пространство, что вершина колонны сильно изогнулась в одну сторону, будто водосточная труба. А потолочная плитка образовала какую-то яму. И выглядело все это совсем неэстетично. "Сколько раз говорил Нельтону, чтобы вытравил эту мерзость из моего дворца! Если не молитвами, то какими-нибудь другими...".

   Вдобавок еще из-за портьеры донеслась странная возня, затем испуганный голос Жозефа: "короля нельзя беспокоить!" Громкий топот шагов, потом снова возня и громкий выкрик: "посторонись, идиотина!". Второй голос, кажется, принадлежал герцогу Оранскому. Портьера покачнулась, и герцог появился пред взором монарха -- весь встревоженный с измазанными грязью сапогами. Морис от изумления сфальшивил несколько нот и замолк. Ситуацию можно было трактовать только так: случилось что-то очень серьезное.

   -- Ваше величество, брат мой, прошу меня извинить! Плохие новости... Прежде всего хочу утешить тем, что бывали новости и похуже...

   -- Говори, что случилось! -- Эдвур спешно принялся перебирать в голове все тонкие места своей политики, пытаясь самостоятельно сообразить, которое из них могло порваться.

   Герцог отдышался, глянул на пол: не слишком ли он натоптал, потом налил себе стакан сока.

   -- В общем... -- рука его от волнения дернулась, расплескав часть сока по полу.

   -- В общем или в частности! Говори конкретно, что произошло?!

   -- Англичане захватили Ашер. -- Он произнес это как тост и, пригубив стакан, быстрыми глотками его опустошил.

   Валторна испустила унылый вздох. Герцог не разыгрывал отчаяние, оно было искренним -- и глубокими морщинами уродовало его лицо. На Жоанну, свою тайную любовницу, которая при каждой встрече ловила его вожделенный взор, он даже не глянул. Сжал в кулаке стакан и хотел со злостью швырнуть его о стену.

   -- Ну ладно, Альвур, успокойся! Мало ли кто на нас скалит зубы?

   -- Это еще не все.

   -- Не все? -- король приподнялся.

   -- Беда в том, что в городе в это время находилась моя маленькая дочь, ваша...

   -- Дианелла! Моя племянница!

   -- Знаю, ваше величество, вы ее любите ничуть не меньше моего.

   -- Но какого черта...

   -- Она поехала туда с Флеменцией, служанкой, чтобы брать уроки игры на скрипке у тамошнего маэстро Рудвига. Вы ведь сами хотели, чтобы она занималась музыкой... -- герцог судорожно пошарил руками по многочисленным карманам своего военного мундира, и извлек из одного из них помятую, жалкого вида сигарету. Подошел к канделябру и втянул в себя успокоительного огня. -- Одна надежда, что Флеменция успеет где-нибудь с ней спрятаться...

   Король шлепнул ладонью по столу. Стекло графина испуганно звякнуло. Жоанна, словно четки, принялась перебирать пальцами алмазное ожерелье. Морис еще ниже опустил голову и понял, что в сложившейся ситуации он здесь уже никому не нужен. У короля Эдвура в первом поколении было три родных сына (один из которых, по его мнению, был уже мертв) и единственная племянница, совсем маленькая девчушка -- половина эпохи отроду. И любил он ее, наверное, еще сильнее, чем своих трех оболтусов. Она да еще его придворный шут Фиоклит являлись двумя избранными во всем королевстве, которым Эдвур позволял сидеть на своем троне. Шут, находясь там, обычно отдавал громогласные приказы. Например: "я, Фиоклитиан Первый и Последний, повелеваю повесить во Франзарии всех до единого, а моего друга, короля Эдвура, так и быть, помиловать!". Когда же Дианелла взбиралась на трон, она брала с собой кулек со сладкими фруктами и не слезала оттуда, пока его не опустошит. Есть фрукты она любила пождав под себя ноги и сладострастно причмокивая, а косточки бросала в кота, если тот смел приближаться к ее царственной особе. И при этом говорила: "дядя король, какой злой пушистый зверь у вас здесь ходит-бродит!". После нее резные подлокотники трона были постоянно липкими от фруктов.