Проект "Плеяда" - Андрей Каминский

— Эй, ты что? — Илта ухватила Наташу под локоть. — Сколько? — спросила она старика на языке таежного народа. Эвенк назвал цену и брови куноити невольно поползли вверх.

— Ну, ты даешь, дед — она покачала головой, — пойдем отсюда.

— Но… — слабо попробовала возразить докторша, тоскливо смотря на соболий мех.

— Пойдем-пойдем, — решительно сказала Илта, — так ты все деньги в первый день спустишь. Он втридорога дерет, поверь человеку, который в тайге мало не год прожил. У меня тут есть знакомые охотники, они за полцены мех продадут. А пока нам надо в гостиницу.

Проталкиваясь через торговые ряды, обе девушки двинулись к их временному пристанищу. Наташа, невольно заразившаяся царившей вокруг суматохой, то и дело порывалась купить какую-нибудь безделушку, что Илте приходилось всячески пресекать. С одной стороны она понимала Наташу — росшая сначала в сибирской деревне, потом в суровых условиях военного времени, с постоянной экономией буквально на всем, девушка оказалась неподготовленной к множеству соблазнов, начисто отсутствующих в СССР. Однако денег у обеих было немного, а в Хабаровске им предстояло провести еще дней пять.

Гостиница, в которую они вселились, была, конечно, не самой лучшей, но вполне приличной. Содержал ее сын первогильдейца, некогда бывшего одним из самых зажиточных людей в Хабаровске, но потерявший все в революцию. Все что удалось сохранить хабаровскому купцу — триста золотых империалов, с коими он и сбежал в Маньчжурию, открыв новое дело. Когда японские и канадские части вошли в Хабаровск, кое-кому из эмигрантов, а также их потомков удалось добиться признания прав на свою бывшую собственность. И вот уже с полгода двухэтажный гостиничный дом «Даурия» принимал постояльцев.

Получив ключ девушки разместившись в двуместном номере — Илта как нарочно выбрала тот, что «для молодоженов».

— Не знаю как ты, а я чертовски голодна, — пожаловалась Илта, плюхнувшись на кровать, — может, сходим перекусим?

— Я только за, — кивнула Наташа, — только избавь меня наконец от вашей восточной кислятины. Тут же полно мест, где подают нормальную еду.

— Какие мы привередливые стали, — рассмеялась Илта, — русской кухни захотелось?

— Или украинской, — пожала плечами Наташа, — мне и то и то родное. Отец русак, коренной сибиряк, а вот мать хохлушка, с Полтавщины. Так что мне пойдут и борщ и щи и галушки и расстегаи.

— Ну, раз так, — Илта подмигнула, — при гостинице есть одна забегаловка, как раз для тебя. Но сначала, — она порочно улыбнулась, — давай расслабимся после долгой дороги.

— Ты неисправима, — рассмеялась Наташа, когда куноити, ухватив девушку за талию, увлекла ее на кровать, подминая под себя и впиваясь в губы долгим жадным поцелуем.

— Итак, нам обеим по тарелке борща со сметаной, ей расстегай с осетриной и налимьей печенкой, — ты же хотела рыбный пирог верно? — и соленых грибочков. А суши у вас точно нет, да? Ну, тогда мне сало по-домашнему и блины с икрой.

Половой — светловолосый парень в косоворотке и белых штанах подпоясанных кушаком — понятливо кивал, записывая указанные блюда, украдкой косясь на двух красивых девушек, увлеченно изучающих меню, где вычурным шрифтом с «ятями» были расписаны названия блюд..

— Пить что-нибудь будете? — спросил он, делая пометки в блокноте.

— Ты будешь пить? — спросила Илта у Наташи.

— Не знаю, — она пожала плечами, — смотря что.

— Что у вас тут есть? — обратилась Илта к половому.

— Водка, горилка, — начал перечислять тот, — сладкое розовое вино есть, ханшин.

— Ханшин пей сам, — решительно оборвала его Илта, — водочки принеси графинчик.

— А мне розового вина, если можно, — попросила Наташа.

— Хорошо, — черканул у себя в блокноте половой, — можно нести?

— Ага, давай — усмехнулась Илта и, когда парень развернулся, игриво ущипнула его за зад, — ты же не заставишь девушек ждать?

Половой выдавил вымученную улыбку и поспешил укрыться в дверях кухни. Илта откинулась на спинку стула, на ее лице расплывалась довольная улыбка.

— Я думала, японцы сало не едят, — заметила Наташа.

— Едят, — рассмеялась Илта, — это у нас называется бутабара, мясо с живота свиньи. Правда в Японии его не солят, а варят или жарят, но коль уж этот трактир называется «Славянским»- будем чтить ваши традиции. А вообще, если честно, давно хочу побывать в каком-нибудь ресторанчике финской кухни.

Наташа рассеяно кивнула, с любопытством оглядываясь по сторонам. Трактир «Славянский» никак не дотягивал до элитного ресторана, но он существенно выигрывал даже по сравнению с закрытыми буфетами НКВД, не говоря уже об общесоветских заведениях общепита. Изящная лепнина покрывала отделанные мрамором стены, тут же висели картины с разнообразными сценами из дореволюционной России, в том числе и портреты Николая Кровавого с черной лентой. Рядом с ними висели различные пейзажи и батальные сцены, причем, как с удивлением заметила Наташа на паре картин были морские сражения, где крейсера под Андреевским флагом обстреливали из пушек крейсера под знаменем Восходящего Солнца. Историю Российской империи в таких пределах Наталья знала и вопросительно посмотрела на Илту.

— Ага, она самая, — кивнула куноити, — русско-японская. Тут как бы заповедник старого режима и хозяин это всячески подчеркивает. Японцы к этому спокойно относятся — дело прошлое, да и редко они сюда заходят. Хотя, их-то тут будет особый почта, обслужат лучше чем кого бы то ни было.

Это Наташа уже успела прочувствовать. Дело даже не в отношении половых в косоворотках и вышиванках — им в конце концов положено быть вежливыми с клиентами. Совсем по-другому вел себя тучный бородатый мужик, если бы не новенький английский костюм, весьма походивший на купца со старых агитационных плакатов. Подойдя к столику он довольно развязно пригласил только вошедших девушек присоединиться к их компании. Компания сидела через пару столов за жареным целиком поросенком и двумя графинами водки — трое таких же поддатых немолодых мужчин и несколько хихикающих девиц. Но гонор «купчины» стух, когда Илта, нехорошо сощурившись, тихо сказала ему несколько слов, а потом показала невзрачную книжицу с вытесненными иероглифами и драконом на первой странице. Бородач оторопело посмотрел на девушек, пробормотал несколько слов извинения и поспешно ретировался за свой столик, где начал взволнованно перешептываться с собутыльниками.

Подошедший половой поставил на стол бутылку с вином и графин с водкой, рюмку и бокал, тарелки с холодными закусками.