Обвиняемый (ЛП) - Шер Рин

Это только заставляет меня чувствовать себя еще более виноватой, потому что она специально предупредила меня держаться подальше от Джейкоба. Она сказала, что он опасен. И да, я видела те новостные статьи, в которых были слова «Нападение при отягчающих обстоятельствах». Но, кроме его грубого отношения и мудацких замечаний, я просто не вижу в нем никаких склонностей к насилию. Даже когда он положил руку мне на шею, в этом не было ничего порочного.

Самое простое, что я могу сделать, это послушать Джолин, послушать его и просто забыть о попытках быть его другом. Это сделало бы все намного проще для меня. Это также сделало бы город счастливым, не то, чтобы они сейчас знали что–то, и жизнь могла бы продолжаться мирно.

Так почему же это все еще последнее, что я хочу делать?

Проходят часы. Люди приходят и уходят. И все же ответ на вопрос относительно того, что я должна сделать, не становится яснее.

Когда я заканчиваю обслуживать Берти днем, и не вижу больше никого из покупателей, я присаживаюсь за стойку, чтобы взять еще несколько пластиковых пакетов из коробки, а затем заканчиваю тем, что убираю и сортирую кое-какие продукты.

Пару минут спустя я слышу сверху. — Привет.

Я знаю этот голос, но мне как будто, действительно, кажется, что я это слышу. Я не верю, что это, на самом деле, он, пока не встаю и не вижу Джейкоба, стоящего рядом со стойкой.

Забавно, что он выглядит немного раздраженным из-за того, что сказал мне что-то. В конце концов, это первый раз, когда он был тем, кто начал разговор. Ну, вообще-то, был случай, когда он спросил, все ли со мной в порядке после инцидента на лодке, но это не считается.

На этот раз случилось так, что он сказал мне не утруждать себя попытками быть его другом. И вот он здесь, по сути, является своей версией дружелюбия по отношению ко мне. Это отчасти доказывает мне, что, хотя он и сказал, что не хочет моей дружбы, я не думаю, что он, действительно, имел это в виду.

Из-за этого моя прежняя нерешительность исчезает в одно мгновение. Я не могу просто отказаться от него.

— Привет, — отвечаю я с улыбкой, просматривая его покупки. — Как у тебя дела?

Он бросает на меня взгляд, который говорит «Как ты думаешь?», когда вручает мне наличные, а затем открывает рот, чтобы что-то сказать.

Но потом кто-то входит в магазин, и его рот захлопывается. Я наблюдаю, как он снова уходит в себя. Его лицо застывает, и он отказывается снова смотреть мне в глаза.

Даже когда вошедший направляется прямиком в заднюю часть магазина, скрываясь из виду, и вокруг больше никого нет, Джейкоб все равно не смотрит на меня и не говорит больше ни слова. Он просто собирает свои покупки и уходит.

Если я продолжу поддерживать с ним дружбу, я думаю, что это то, чего я могу ожидать на регулярной основе. Хотя на самом деле он заходит в магазин всего один или два раза в неделю, в остальное время я могла бы заходить к нему домой. Там не будет никакого риска, что люди узнают о нашей «дружбе».

Я заканчиваю свою дневную смену и беру кое-какие ингредиенты для спагетти. На этот раз я не собираюсь пытаться учить его. Я просто приготовлю их у себя дома, а потом отнесу ему уже приготовленными.

Пока я расплачиваюсь за свои покупки, мне приходит в голову, что Джейкоб никогда не покупал ничего, кроме самых элементарных продуктов питания. Интересно, это просто потому, что он больше ничего не готовит, или потому, что у него нет денег на более вкусные блюда.

— Хорошего вечера. — Я машу на прощание Джолин и Майклу, старшекласснику, который приходит к ней по вечерам помогать, и направляюсь домой.

После того, как я приняла душ и приготовила еду, я необычно долго решаю, что я хочу надеть, а затем заканчиваю тем, что ругаю себя за то, что выгляжу так нелепо. Я действительно пытаюсь красиво одеться для него?

В итоге я надеваю пару джинсовых шорт с майкой под свободной футболкой. В последнее время было довольно тепло, так что, если мне станет слишком жарко, я всегда могу снять футболку.

На полпути к его дому у меня в кармане начинает звонить телефон. Имя «Папа» вспыхивает на экране, когда я вытаскиваю его, и мои ноги запинаются, прежде чем остановиться. Я не могу поверить, что он, действительно, звонит мне спустя столько времени. Моя первая мысль – проигнорировать это, но я не разговаривала с ним с тех пор, как приехала сюда, и я знаю, что рано или поздно мне придется встретиться с ним лицом к лицу.

— Алло?

— Эта чушь продолжается уже достаточно долго.

Никаких теплых приветствий или чего-то в этом роде. Ни вопросов, как у меня дела. Прямо как моя мама, когда она позвонила.

— Что за чушь? — Спрашиваю я, потому что для меня все это не чушь. Это моя жизнь.

— Ты вот так убегаешь. Я позволил тебе провести это время вдали от дома, но хватит.

Он позволил мне? — Папа, мне двадцать шесть лет. Я могу делать все, что мне нравится, и жить там, где мне нравится.

— Ты так думаешь, не так ли? А как насчет твоих обязанностей перед своей семьей?

Я вздыхаю, закрывая глаза и опуская подбородок на грудь. — Папа, жизнь, которой живете вы с мамой... я не создана для этого. Пожа...

— Тебе пора возвращаться домой, — перебивает он.

Мысль о том, чтобы вернуться туда, заставляет меня чувствовать физическую боль. Я ни за что не откажусь от своего дома здесь, и, не задумываясь, я смотрю на дом Джейкоба впереди.

— Теперь это мой дом. — Я вешаю трубку, а затем быстро выключаю свой телефон.

Уставившись на свой телефон, крепко зажатый в руке, я делаю несколько глубоких вдохов. Я не могу поверить, что я только что это сделала. Никто не вешает трубку в разговоре с моим отцом. Я качаю головой и убираю телефон. Что он собирается сделать? Он не знает, где я нахожусь.

И в любом случае, сейчас у меня есть более важные вещи, о которых нужно беспокоиться.

Когда я прихожу к Джейкобу с едой, солнце начинает закрываться какими-то темными облаками, собирающимися на горизонте. Похоже, позже у нас будет еще один шторм.

Постучав в его дверь, я делаю шаг назад и жду, когда он откроет. Несколько секунд спустя он говорит изнутри.

— Чего ты хочешь?

Глядя в камеру, я делаю еще один шаг назад и поднимаю пакет с едой на случай, если он смотрит. — Я принесла спагетти на ужин. Они уже приготовлены, так что тебе не нужно учиться. — В этот раз.

Когда он, наконец, открывает дверь, разговор с моим отцом – последнее, о чем я думаю, и мне приходится напрягать зрение, чтобы сосредоточиться на его лице.

Я должна признать, что видеть его в черных спортивных штанах и черной футболке, которая натянута на его выпуклой мускулистой фигуре, непросто. Я изо всех сил стараюсь напомнить себе о том, что он сделал, и что неправильно пялиться на него.

Однако, в конечном итоге, это оказывается легко сделать, когда он открывает рот, чтобы заговорить, и напоминает мне, кто он такой на самом деле.

— Ты понимаешь, что если ты продолжишь торчать здесь, мне придется сообщить моему офицеру по условно-досрочному освобождению твое имя, адрес и номер телефона, верно?

— Зачем тебе нужно это делать?

Он раздраженно вздыхает. — Потому что ты женщина, которая крутится вокруг осужденного насильника. Они хотят следить за происходящим.

В этом есть смысл. Я не думала, что сейчас для него, вероятно, существует целый ряд правил. Джейкоб скрещивает руки на груди и стискивает челюсти, как будто бросает мне вызов или ожидает, что я развернусь и уйду. Но он уже должен был знать, что я упрямая и меня нелегко напугать.

Однако есть одна вещь, которую мне нужно знать, и я чувствую себя немного неловко из-за того, что мне приходится спрашивать об этом.

— Поделится ли он этой информацией с кем-нибудь еще?

— Нет.

Я медленно киваю. Хорошо. Я верю ему. Город не узнает, что я провожу с ним время, и мой отец не узнает, где я живу.

Я снова поднимаю сумку перед собой. — Голоден?