Домашняя церковь - прот. Глеб Каледа

Красота спасет мир, – говорили великие художники России, писатель и мастер живописи. Чтобы погубить мир, надо уничтожить красоту, подменить истинную красоту ложной, внедрить в сознание человека противоестественные образцы, противоестественные, разрушающие здоровье звуки.

В книге «Я побывал в сказочной стране» швед Кнут Гамсун писал: «Я бывал в четырех из пяти частей света, но ничего подобного Московскому Кремлю я не видел... Москва – это нечто сказочное. С Московского Кремля открывается вид на целое море красоты! Я не представлял, что на земле может существовать подобный город».

Это целое море красоты!

И этой красоты не стало. Включив рубильник для взрыва храма Христа Спасителя, человек, имевший власть, сказал: «Мы не так еще задерем юбку матушке России».

В течении десятилетий красота сознательно и бессознательно уничтожалась. Это не могло не сказаться на нравственном состоянии общества75. Не случайно в районах новой застройки с их безликими домами, в районах, лишенных красоты, преступность выше, чем в старых районах русских городов.

Приобщение детей к красоте – важнейшая воспитательная задача родителей. Прежде всего надо научить ребенка чувствовать и видеть красоту в природе, в церковных и монастырских ансамблях. Он должен видеть богатство красок, нюансы их переходов, красоту неба. Остановите его внимание на многообразии зеленого цвета, приучите его различать леса и деревья по шуму их кроны.

«Лес шумел...

В этом лесу всегда стоял шум – ровный, протяжный, как отголосок дальнего звона, спокойный и смутный, как тихая песня без слов, как неясное воспоминание о прошедшем. В нем всегда стоял шум, потому что это был старый дремучий бор, которого не касались еще пила и топор лесного барышника» (Короленко).

А какую гамму чувств возбуждают напевы и рассказы арчевых76 лесов...

Ребенка надо научить любить пение птиц, красоту цветов, лесные полянки, синеющие дали, краски восходов и закатов солнца, обратить его внимание на всю эту красоту. Хорошо ходить в лес, где можно петь, играть (дети есть дети), но не оглушайте окрестности роком, которого не выносят даже слоны.

Нигде так не читаются хвалебные гимны Богу, как на альпийских лугах в районах высокогорных ледников. А на некоторых лесных лужайках кажется, что здесь надо, как в храме, служить всенощное бдение – на них сами звучат песнопения полиелея, вершать литургию.

В течение десятилетий проповедовалась борьба с природой, с пережитками прошлого. Победили в этой борьбе и... чтобы исправить делание рук своих, заговорили об экологии и охране окружающей среды.

Воспитание в ребенке чувства любви к природе, умение видеть ее красоту спасет впоследствии человека от многих патологических увлечений в искусстве. Это воспитание начинается с самого малого возраста. Младенца с колыбели должна окружать красота. Ходящую кроху надо учить видеть красоту цветов, деревьев, летающих бабочек. Чувство красоты природы заложено в человеке с появлением на свет. Надо не губить, а развивать это чувство всеми доступными родителям средствами.

Мы очень часто не замечаем красоты природы, красоты человеческой личности, человеческого лица, так как воспринимаем их в виде определенных стереотипов, а сами смотреть не умеем. Над Клодом Моне издевались за его фиолетовые туманы, – туман должен быть серым, – а после его картин все стали видеть эти фиолетовые тона. Импрессионисты открыли ошеломляющую для человека с Востока воздушную перспективу Западной Европы, – Н. К. Рерих заставил нас осознать ее практическое отсутствие в горах Центральной Азии.

Какую сокровенную красоту, зовущую к размышлениям и молитвам, раскрывают перед нами отечественные пейзажисты. Краски поражают и сливаются со звуками. Не случайно одну из своих картин И. Левитан назвал «Вечерний звон».

Надо использовать все возможности для того, чтобы приобщить детей к шедеврам мирового искусства. Важно раскрывать религиозное, библейское содержание картин. Для малышей приобщение к шедеврам может начаться с репродукций, а школьников, если позволяют условия, следует водить в музеи.

К сожалению, большинство не умеет видеть картины, а экскурсоводы этому, как правило, не учат. Они рассказывают о содержании картин, об истории их создания, о мастере, но не приучают всматриваться в картину, не призывают к личному ее восприятию. А с картиной надо иногда побывать и наедине.

С возникновением фотографии частично изменились наши требования к изобразительному искусству, нам больше не нужна его фотографичность. Уезжая в далекие экспедиции, мы берем с собой не художника, а фотоаппарат. От живописи и графики мы ждем человеческого отношения к изображаемому объекту, в них мы ищем человеческую мысль, человеческое чувство. Отсюда в искусстве все сильнее становится символичность содержания даже при самой реалистической форме изображения. В целом это влечет за собой и изменение технической манеры письма, композиционного построения картин.

Однако принцип красоты остается прежним – от природы, от совершенства ее формы. Идя от природы, мы отправляемся в своем творчестве от красоты Божиего мира. Это требует профессионального мастерства, восторга перед окружающей нас красотой. Небрежность ремесленника увеличивает гонорары, но не несет в мир красоту.

В экстравагантности картины, в нарочитой уродливости, в противоестественности форм проявляется тщеславие художника – не могу как классики, но выдавлю такое творение, которого еще никто не показывал зрителям. Это замечание сохраняет свою справедливость и в случае, если художник может писать «как классик», – в поиске «новых форм» искусства зачастую главную роль играет тщеславие, хотя иногда и неосознанное.

Тяга художников, даже отлично владеющих техникой, к противоестественности, к уродливости является отражением глубинных душевных и духовных сдвигов и в художниках, и в обществе. В ней чувствуется богоборческое начало. Здесь есть над чем задуматься!

И в совершенстве форм может быть богоборческая опасность. Постоянно изображая демона, можно оказаться в психиатрической больнице. Но ведь какая красота тела, какая удивительная гамма красок. Гениально! – Но какой холод, какая пустота одиночества. Вот это и есть пленительный цветок ада, его обманчивое сияние в совершеннейших формах искусства.

Вполне закономерна связь многих тенденций в современном искусстве живописи, музыки, литературы и особенно кино с современной безнравственностью, развратом, садизмом. Во многих случаях искусство являлось предтечей наступающего падения нравов, а потом становилось глашатаем и катализатором этого падения.

Во многих детских книжках пугают уродливые изображения людей, животных, угнетает примитивизм рисунка, – ведь это убивает в ребенке чувство красоты, чувство любви к природе. Иллюстрации должны помочь детям полюбить и увидеть красоту окружающего мира, они призваны раскрывать содержание читаемого текста. Злые карикатуры могут быть полезны для взрослых, но не для детей с их неокрепшими вкусами и отношением к жизни.

На выставках современного искусства сплошь и рядом встречаются картины, свидетельствующие о психической ненормальности их авторов, о патологическом тщеславии.

Автор считает нужным оговорить, что он не отрицает современного искусства вообще. Некоторые виденные им музеи Западной Европы, абстракционистские картины произвели на него сильное положительное впечатление. Тем не менее в работе, посвященной домашней церкви, приходится подробно останавливаться на моральном аспекте искусства, ибо нравственное воспитание неразрывно связано с эстетическим.

Конечно, не каждый родитель может проводить с детьми занятия по изобразительному искусству, но каждому по силам подобрать для детей книги, репродукции, хотя бы открытки, водить в музеи и на экскурсии, привлекать в помощь себе друзей и знакомых. Малыши не будут читать серьезные искусствоведческие исследования, но с удовольствием и пользой посмотрят иллюстрации.

Эстетика каждой эпохи отражает ее этические идеалы, художественные вкусы человека, его нравственные устремления. Шаманские маски устрашают, вавилонские сооружения и крылатые быки подавляют, греческие скульптуры воспевают красоту человеческой плоти.

Христианское искусство поставило принципиально иные задачи: изобразить молитвенность, жертвенность, сострадание, устремленность к Богу, размышление о Божием домостроительстве, – невидимое сделать как бы видимым. Это породило особые формы изображения и его символичность. Икона призвана помогать молитвенной сосредоточенности, – в ней не должно быть ничего лишнего, отвлекающего от самого образа, от выраженной в линиях и красках духовной идеи, от смысла библейского или церковного события. Она помогает держать ум в молитве, мысленно восходить к Первообразу, ибо «не писанному образу поклоняемся в молитвах, а восходим к Первообразному», – учил свт. Василий Великий, а за ним преп. Иоанн Дамаскин77, другие отцы и подвижники Церкви. Необычность красок, обилие золота, обратная перспектива, призывающая нас расширить душу свою перед вечностью, – все в этом искусстве ведет нас от дольнего к горнему, от земного к небесному.