Обжигающий фактор - Кайл Миллс

— Ко мне тут не часто заходят в гости. Особенно красивые женщины.

Лицо и голос незнакомца были совершенно нейтральны. Слова явно не подразумевали попытки флирта или хотя бы даже комплимента. Просто наблюдение.

Куинн открыла висевшую на плече сумочку, отыскала свой значок и подняла его.

— Я из ФБР, сэр. Ищу Эрика Твена.

— Эрика Твена, — тихо повторил незнакомец. — А что вам от него надо?

— Боюсь, это касается только его. Он дома?

Незнакомец задумался, и в этот краткий миг нерешительности Куинн узнала в нем растерянного мальчика с газетной фотографии.

— Эрик Твен — это вы.

— То, что от него осталось.

— Мне бы хотелось…

— У вас есть ордер?

— Нет, я просто…

— Тогда всего хорошего.

Он начал закрывать дверь. Не успев даже подумать как следует, Куинн метнулась вперед и загородила проем. Этот импульсивный маневр привел к тому, что она оказалась в каких-то шести дюймах от человека, который почти наверняка перерезал горло своей подружке и, вполне вероятно, изнасиловал, замучил и убил еще множество молодых женщин.

Он не намного выше ее, отметила Куинн, стараясь смотреть на Твена так же пристально и твердо, как и он на нее. По правде говоря, она вся закоченела от страха, но мужчина, кажется, перепутал этот страх с решимостью. Он бросил короткий взгляд на дверь, а потом просто-напросто развернулся, зашагал прочь и скоро скрылся за поворотом коридора. Куинн не шелохнулась. Быть может, все бросить и уйти? Убежать к машине и убраться отсюда подобру-поздорову, да как можно скорее? Но она знала, что не сможет так поступить. Уж если ставить на кон все свое будущее, то следует делать это на основании чего-то посерьезнее компьютерной распечатки и нескольких досье из полицейского архива.

Кое-как ей удалось достичь компромисса между разумом и разыгравшимися нервами. Да, она войдет в дом, но дверь закрывать не станет. На всякий случай.

По мере того как девушка шла по широкому коридору, мелодия звучала все громче — стена непривычной, сбивающей с толку музыки с явными элементами стиля кантри, на котором росла Куинн. Однако элементы эти были искорежены почти до полной неузнаваемости… К тому времени как девушка вошла в холл, музыка уже так грохотала, что заглушала все остальные звуки.

Помещение, где оказалась Куинн, было около сотни футов шириной и сорока вышиной — в основном сплошной кирпич и стекло, хотя в стенах еще оставались заложенные когда-то давно трубы и куски механизмов. Они были ярко раскрашены в стиле примитивизма и составляли поразительный контраст с развешанными по стенам огромными картинами.

— Можно посмотреть? — Ей пришлось перекрикивать музыку.

— Мне казалось, у вас нет ордера.

— Я имела в виду картины. — Она пыталась держаться как можно увереннее и спокойнее, не выдавать волнения и тревоги. Обычный рутинный визит — и, разумеется, за спиной у нее стоят все силы ФБР. Вот что она должна демонстрировать каждым своим движением.

Похоже, уловка сработала. Твен махнул рукой в знак разрешения и отвернулся от гостьи.

Куинн прошлась по периметру комнаты, стараясь не выпускать Твена из поля зрения и во все глаза высматривая что-нибудь подозрительное. Если верить прочитанным вчера книгам, убийцы этого типа часто сохраняют какие-нибудь сувениры на память. Нижнее белье, украшения, части тела. А что может быть спрятано здесь?

Картины оказались и в самом деле весьма примечательными. Продолжая обход комнаты, девушка чувствовала, что понемногу увлекается ими все сильнее и сильнее. Эксцентричная смесь разных стилей, слитых в одно невероятное целое. Сюжеты были совсем просты, а чаще обходилось и вовсе без сюжета — просто женщина, ребенок, пейзаж. Зато манера исполнения! К примеру, та картина, перед которой Куинн стояла сейчас, начиналась с левой стороны полотна в стиле Пикассо, незаметно переходила в подражание Матиссу, а кончалась Рембрандтом.

— Это все ваши? — прокричала девушка.

Твен повернулся к ней, бросив свое занятие, несколько мгновений сощуренными глазами смотрел на Куинн, а потом нажал что-то на столе. Музыка стала заметно тише.

— Что?

— Это все ваши?

Он кивнул.

— Просто потрясающе, — заявила девушка и двинулась в дальнюю часть комнаты. Немного помедлила перед наисовременнейшим компьютером, по сторонам от которого висели две классных доски. Судя по всему, ими ни разу в жизни не пользовались, зато стены по обеим сторонам от компьютера были густо исписаны какими-то математическими символами.

— А у вас имя хоть есть? — спросил Твен, возвращаясь к столу, за которым сидел, и снова принимаясь за работу. Со стороны было похоже, что он рисует прямо на столе.

— Имя? Прошу прощения, сэр. Я Куинн Барри.

Когда он крутанулся на стуле, чтобы посмотреть на нее, Куинн резко остановилась. Их разделяло десять футов. В руке у него оказался не карандаш, а острый нож для резьбы по дереву, очень похожий на скальпель.

— Что с вами?

Он был необыкновенно хорош собой — иначе не скажешь. Гладкая, ровная кожа, полные губы, белоснежные зубы, темные волосы, сверкающие в лучах заходящего солнца. Пускал ли Твен в ход эту физическую привлекательность, чтобы заманивать жертв?

— Мисс Барри? Может, дать вам стакан воды или еще чего-нибудь? — спросил он.

Она ободряюще улыбнулась:

— Прошу прощения. Спасибо, но со мной все хорошо. Так вы художник или физик?

— Да, по сути дела, разницы и нет.

Он положил нож на стол рядом с собой, и Куинн снова шагнула вперед. Узор на крышке стола был еще практически не определен — лишь серия изящных линий.

— Не хочу показаться грубым, мисс Барри, но зачем вы пришли?

— Просто убедиться, что вы все еще живете по этому адресу, и наладить с вами связь.

— Наладить связь, — повторил он. В голосе его не было любопытства, лишь глубокая печаль.

— Да, сэр. На основании новых фактов мы собираемся пересмотреть дело о смерти вашей ассистентки Лайзы Иган.

Она внимательно следила за реакцией Твена. Человек, сумевший в тринадцать лет получить степень по физике, сумеет понять: прямое вмешательство ФБР означает, что полиция сумела связать смерть Иган со смертями других молодых женщин.

— Вы ведь хотите, чтобы ее убийца предстал перед судом, верно? — спросила Куинн, когда он ничего не ответил.

Он смотрел не на нее, а куда-то через плечо девушки, в глубь комнаты.

— Убийца. Это ведь по идее я, да? Неуравновешенный психопат, который убил женщину, с которой спал. Перерезал ей горло от уха до уха — просто так, без причины. Слишком уж сильно прислушивался к голосам у себя в голове, так?

— Мы… нас интересует правда.

Губы Твена чуть заметно изогнулись, но Куинн не стала бы описывать эту гримасу словом «улыбка».

— Вы уж извините, однако десять лет общения с такими, как вы, заставляют меня усомниться.

— Вы ведь солгали о ваших с ней отношениях, — напомнила Куинн.

Внезапно вид у Твена стал еще более отстраненным, как будто он медленно погружался в себя.

— Да. Солгал.

Девушка вдруг поняла, что ей уже трудно остановиться. Этот человек завораживал ее — он и опасность, которую Твен собой представлял.

— Позволите ли спросить почему?

— Почему я солгал?

— Да.

Она почти видела боль в его глазах. Бесподобная иллюзия.

— Лайза была мне другом, когда я больше всего на свете нуждался в друзьях. Но она беспокоилась, что наши отношения могут стать известны окружающим — я ведь был тогда еще слишком юн. Она даже шутила иногда, что в Мэриленде это просто подсудное дело. Как бы там ни было, она умерла. И я решил уважать ее желание сохранить наш роман в тайне. И поэтому копы решили, будто человек, с которым я был в момент ее смерти, лжет, и назначили меня на роль убийцы… — Голос его ненадолго оборвался. — Не знаю, зачем я вам все это рассказываю.

— Вы поэтому и живете здесь?

— Я пытался жить в других местах — раньше, когда я еще думал, что могу жить. — Он бросил обвиняющий взгляд на Куинн. — Но куда бы я ни поехал, кто-нибудь непременно узнавал о моем прошлом.

— Значит, вы живете один?

Он кивнул.

— Ренквист и прочие ваши коллеги об этом позаботились.

Девушка узнала фамилию полицейского из Балтимора, который возглавлял расследование гибели Лайзы Иган. Насколько она могла понять, вмешательство ФБР в это дело было минимальным — маленькая консультация, не больше.

— А где вы работаете сейчас, мистер Твен?

Он скрестил руки на груди и прислонился к стене, явно пытаясь решить, охота ему или нет участвовать в этом импровизированном допросе. Куинн уже думала, не перегнула ли палку, когда он наконец ответил:

— По-прежнему в Хопкинсе. Ну разумеется, больше не преподаю. Мы пришли к соглашению: пока я представляю руководству интересные математические исследования и не приближаюсь к кампусу ближе чем на милю, они продолжают выплачивать мне зарплату. По большей части я контактирую с ними по электронной почте.