Ради тебя одной - Иосиф Гольман

Я сбежал по лестнице и, не таясь, вышиб большое окно, выходящее на улицу. На звон осколков от освещенного зеленым светом входа в заведение обернулись двое мужчин. Один даже показался мне знакомым. Нехорошо, но теперь уже плевать.

Я забежал за угол и запрыгнул в машину, Вовчик дал газу, и мы кругами, петляя, понеслись подальше от места событий. В укромном, известном только Вовчику, месте остановились. Я вымыл в ручье руки, Вовчик сменил номера. Старые от греха подальше закинули туда, где поглубже. Пусть ищут кому надо.

– Ну что, домой? – спросил Вовчик.

– Ага, – устало ответил я. Обычно после успешного боя наступает эдакий эйфорически-расслабленный релакс. А тут – пустота. И ощущение того, что дело пока не сделано. Пока Жаба квакает, Альке счастья не видать. А значит, и мне.

– Поехали, – сказал я.

И мы поехали. Усталые. Грязные. С рыбалки, как я объясню всем, кому это объяснение может понадобиться.

9. Прохоров, Блондин

Подмосковье

В закрытую стеклянную дверь «Зеленой змеи» безуспешно колотил старший лейтенант милиции, местный участковый. Каждый день он обедал в этом баре, а сейчас вдруг – облом!

На стук наконец вышел бармен, Архипыч.

– Сегодня у нас закрыто, – извиняющимся тоном объяснил он.

– А где ж мне пожрать? – стоял на своем участковый. Только дай волю этим «бизнесам», завтра вообще страх потеряют!

– Сегодня где-нибудь в другом месте, – мягко сказал Архипыч, не желавший ссориться с человеком в погонах.

– Что там у вас произошло? – строго спросил старлей.

– Откуда ж мне знать? – искренне удивился бармен. – Мы люди маленькие.

Он действительно толком ничего не знал. Видел только, как выносили Ваську, секретаря Блондина, причем с завязанной головой. Кто ему вмазал – да так, что повязка слева насквозь промокла, – Виталий Архипович и в самом деле понятия не имел. Но врезали знатно. «Лучше бы Блондину заехали», – подумал бармен. Против Васьки он ничего не имел, парень был незлой и спокойной. А то, что гомик, так это Виталия Архиповича совсем не трогало, насмотрелся за свою карьеру.

Кстати, пострадал не один Васька, но и двое охранников, стороживших вход на лестницу, ведущую в закрытые апартаменты. Причем их не только шарахнули по «чердаку», но еще и крепко траванули. Вот и все события.

А если бы и больше знал Архипыч, никогда бы менту не рассказал – своя голова дороже. Тем более такому менту, который брата заложит за пару сытных обедов.

Иванников еще раз улыбнулся старлею и закончил:

– Так что извини, сегодня никак не получится.

– Что значит «извини»? – завелся милиционер. – Кто у кого гостит? Это моя территория!

– Если не заткнешься – у тебя будет территория два квадратных метра! – прошипел незаметно подошедший на шум Блондин. Выглядел он, мягко говоря, неважно: цвет лица – как у вывески его заведения, весь подбородок – сплошной синяк, а кисть правой руки основательно перебинтована и заботливо уложена в лангетку. Виталий Архипович мысленно поаплодировал ночному умельцу, а вслух сказал:

– Леонид Сергеевич, я ему все объяснил. Можно мне идти?

– Проваливай, урод! – прошипел Блондин: говорить во весь голос он явно не мог из-за травмы. – А ты, мусор, скандала хочешь? – И, убедившись, что бармен отошел, добавил: – Пленки кому лучше показать: жене или прокурору? Взрослыми-то брезгуешь, все больше детей любишь!

– Да вы что, Леонид Сергеевич, – мгновенно сломался старлей. – Мы же с вами душа в душу…

– Ну так не лезь, когда люди заняты. На тебе полтинник, пойди пожри. – Он протянул скомканную бумажку.

Старлей, не посмев отказаться, взял унизительную подачку и поплелся прочь. Впервые за семь лет их отношений ему убедительно показали, кто он есть. И впервые за семь лет службы у старлея закралось сомнение в безопасности и надежности собственного будущего.

Блондин вернулся в зал и сказал многочисленной охране – здесь сидели и стояли аж шесть человек:

– Пока мы будем общаться, ни одну собаку сюда не пускать.

– Даже если торгинспекция? – спросил туповатый Леха. – А если СЭС или менты?

– Хоть господь бог, – вызверился Блондин. – Я же сказал – никого! Понял?

– Понял, – быстро отрапортовал Леха. Хоть и не было у него ума палаты, но даже он сообразил, что сегодня лучше помалкивать.

Почти сразу же к кафе подъехал шикарный светлый, тюнингованный в «AMG» «Мерседес», с блатными московскими номерами. Старлей тоже увидел машину, но не обратил на нее внимания. А зря. Двигатель – пять литров, но форсированный (особый, понятный только знатокам кайф – на «шестисотых» ездят все, кому не лень, даже лохи позорные, каким-то чудом пролезшие к кормушке, а тюнинговая «пятисотка» – это стиль). Знатоки заметили бы и другое: автомобиль был бронирован, причем не по-детски, против пистолета, а по-настоящему – по четвертому классу. То есть был способен выдержать обстрел из автомата Калашникова, или, по западной классификации, из штурмовой винтовки.

Водитель выскочил со своего места, обежал машину и широко распахнул заднюю дверцу. Из подскочившего черного джипа – восьмицилиндрового «Лендкрузера» – выскочили четыре охранника и, настороженно озираясь, перекрыли все секторы.

Кряхтя и постанывая, но не прибегая к помощи водителя, из салона «Мерседеса» выбрался не такой уж старый, но толстый и обрюзгший мужчина. Его лицо имело сходство с жабьей мордой, усугублявшееся обвисшими щеками и, главное, холодным, немигающим взглядом, постоянно вперенным в собеседника. Именно так жаба смотрит на муху, прежде чем сделать ее своим обедом.

– Здравствуйте, Анатолий Алексеевич! – бросился к нему Блондин. Тот брезгливо отстранился и прошествовал в помещение. Блондин сглотнул слюну. Сегодняшний визит Жабы ничего хорошего не предвещал.

– Убери своих ублюдков, – коротко сказал гость, подходя к лестнице.

– Куда? – не понял Блондин.

– На х… – доходчиво объяснил Анатолий Алексеевич. – Здесь будут мои люди. Твои охраняли тебя ночью.

У Блондина даже и мысли не мелькнуло поспорить, он подбежал к бойцам и коротко приказал:

– Всем на улицу! В зал не входить!

– На улицу? – удивился недоумок Леха. – Так холодно там, Леонид Сергеевич!

– Ты заткнешься когда-нибудь, ублюдок? – прошипел Закржевский и здоровой рукой съездил Лехе по сусалам. Тот утер сопли с кровью и уже молча вместе с остальными поплелся к выходу.

Блондин бросился догонять Прохорова, тяжелой, но уверенной поступью поднимавшегося на второй этаж.

В кабинет зашли втроем: Жаба, Блондин и высокий, стройный человек, во внешнем облике которого, даже если поискать, трудно было найти какую-либо приметную деталь. Разве что маленький шрам под нижней губой.

– Костя, оставь нас пока, – тяжела дыша и отдуваясь, сказал ему Прохоров, заняв место за столом Блондина. Константин вышел в приемную и сел за Васькин стол.

– Ну, что у тебя тут приключилось? – спокойно спросил гость.

– Да в общем-то ничего особенного, Анатолий Алексеевич, – шепеляво, но подчеркнуто бодро затараторил Блондин. – Какая-то сволочь ночью залезла сюда и устроила дебош.

– Ничего особенного, – мягко повторил Жаба. – С рукой-то у тебя что? – неожиданно заботливо спросил он. – Дай руку-то, дай!

Блондин протянул ему руку, удивленный неожиданной теплотой. Прохоров вдруг быстро схватил со стола увесистую пепельницу и сильно ударил ею по травмированной руке. Блондин взвыл от боли и неожиданности, на крик в комнату вбежал Константин.

– Все в порядке, Костик, – спокойно сообщил ему Прохоров. Константин улыбнулся и вышел, прикрыв за собой обе двери. Блондин, постанывая, качал пронзенную сверлящей болью кисть.

– Болит? – поинтересовался Прохоров.

– Да, – скрывая ярость и страх, сказал Блондин.

– Вот видишь, – размышлял гость, – а говоришь, ничего не произошло. Тебе плохо, мне неспокойно – значит, все-таки что-то случилось?

– Случилось, – сказал Блондин, опасаясь новой садистской выходки Жабы.

– Так рассказывай! – добродушно предложил Анатолий Алексеевич и поудобнее откинулся в кресле.

– Он был один. Не вооружен ничем, кроме какой-то дубинки. Может, кусок арматуры.

– Как прошел? Вчера ведь ты был закрыт? Серьезные люди у тебя отдыхали. Я им гарантии давал. Как он прошел?

– Непонятно, – опасливо сказал Блондин. – Скорее всего, пустил охранник на входе за лавэ.

– Хорошие у тебя охранники на входе, – благодушно отметил Прохоров.

– Он будет наказан, – быстро сказал Закржевский.

– Дальше что было?

– Дальше он чем-то отравил «быков» у лестницы.

– Хорошо, – удовлетворенно отметил Жаба. – Славно охраняли лестницу. Дальше?

– Он прошел сюда, ударил Васька по голове. Васек в больничке.

– В больнице, Леонид Сергеевич, – поправил его гость. – В больнице. Больничка – в зоне. А у нас, нормальных людей, больницы и госпитали. – При воспоминании о медицине лицо Прохорова нахмурилось.