Островитяне - Мэри Элис Монро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но ты… — начал было я.
Хани прервала меня, подняв руку:
— Мы с Тессой очень серьезно поговорили. И наш разговор… на многое мне открыл глаза. Я поняла, что пренебрегала не только тобой, но и вообще очень многим. — Она погладила меня по руке. — Когда я днем вернулась домой, то огляделась как следует и вдруг увидела, во что превратилась. В старую улитку, застрявшую в своей раковине.
— Никакая ты не улитка, — возразил я.
— Очень похоже, — сказала она с кривоватой улыбкой.
— Просто ты иногда грустишь, — заметил я.
Лицо Хани смягчилось, а потом она кивнула.
— Почему?
— Ах, Джейк… трудно объяснить. После смерти твоего дедушки я так и не пришла в себя. Сначала страшно по нему тосковала. Мы же пятьдесят лет вместе прожили. Когда он умер, с ним ушла и часть моей души. Исчез смысл жизни. Я почти никуда не выходила. Не видела смысла готовить для себя одной, поддерживать чистоту в доме. Сидела взаперти. Погрузилась в книги.
Я обвел глазами стопки книг — повсюду.
Хани продолжила:
— Я перестала пользоваться паромом, то есть почти никогда не ездила в город за покупками. Плюс почему-то — самой трудно объяснить почему — я чувствовала себя спокойнее, когда холодильник был забит. Вроде как у меня есть все необходимое. — Она рассмеялась, но невесело. — Даже если продукты уже не годились в пищу.
Я вдруг увидел бабушку в совсем другом свете. Она не ленивая, не забывчивая. У нее депрессия.
— То есть тебе было одиноко? — спросил я почти шепотом.
Хани кивнула.
— Нездорово слишком долго жить одному. А когда я узнала, что твой папа ранен, ну… — Она вздохнула, покачала головой. — Просто не выдержала. Вообще перестала что-либо делать.
Я вспомнил мамины слова: «Позаботься о Хани. Ты ей нужен». Теперь они стали мне куда понятнее.
— Я тебя обидела. — Она накрыла мою руку своей. — Прости меня.
— А я обидел тебя. Я не имел права на тебя кричать. Выставил тебя непонятно кем перед миссис Симмонс. Прости меня, Хани.
Она улыбнулась, вгляделась мне в лицо.
— Джейк, родной мой, я же понимаю, как тяжело тебе дались новости о том, что папе ампутировали ногу. Да и мне тоже. Честно говоря, я в душе пока еще так с этим и не смирилась. — Она отпила глоток воды. — Но это не значит, что не настанет день, когда все будет в полном порядке. Просто до него еще надо дожить. И мне, наверное, понадобится помощь. Чтобы навести в доме порядок, разобраться со здоровьем. Я об этом сегодня говорила с Тессой Симмонс. Я знаю, мне многое предстоит сделать. Но если мы оба будем помнить, что Эрик обязательно поправится, будем сохранять бодрость — ради него и ради самих себя, мы обязательно справимся.
— Я буду очень стараться, Хани, — заверил я ее.
— Будем стараться вместе.
— Ты мне только скажи, что надо сделать.
Улыбка смягчила ее лицо.
— Ты и так уже мне очень сильно помог. Тем, что приехал. Мне больше не одиноко. Ты отлично исполняешь свои обязанности. А я тебя даже толком не поблагодарила. Я заметила, как ты отмыл тележку. А сегодня — подмел и расчистил дорожку. Ты очень многое сделал. — Она выпрямила спину. — Теперь моя очередь.
— Хани, я должен тебе сказать одну вещь.
— Что, родной мой?
— Я ничего не съел из того, что было в холодильнике. Я все выбросил. И молоко тоже.
— Правда? — Она рассмеялась. — Вот и молодец. Поможешь мне довести дело до конца? Надраим шкафы и холодильник от трюма до палубы.
Я расплылся в улыбке:
— Слушаюсь, капитан.
Мы встали из-за стола — обоим явно стало легче после этого разговора. Я помог убрать посуду, Хани ее вымыла, а я вытер. Мы говорили о самых разных вещах. Я перечислил, что люблю есть. Она рассказала, что мне будет интересно сделать на острове.
— А ты видел пушечное ядро в Природоохранном центре?
— Не-а. — А потом прибавил вежливее: — Точнее, не помню.
— Сходи посмотри. Его нашли твой папа с Рэндом — когда были примерно в твоем возрасте.
Я опустил полотенце.
— Настоящее ядро?
— Во-во.
Когда я убрал последнюю тарелку, Хани вытерла руки полотенцем и встала передо мной. Посмотрела в глаза, потом приподняла мне подбородок и спросила:
— Тебя еще что-то беспокоит? Говори, не держи в себе.
Если бы она спросила вчера, я бы просто покачал головой. Но сегодня, после всего, что случилось, я готов был просить о помощи.
— Да вот… Хани, а папа будет таким же, как раньше?
Лоб ее сморщился, а когда она снова на меня поглядела, глаза были как два прожектора, светивших мне в самое сердце.
— Конечно. Он так и останется твоим папой.
— Но… мне вообще не представить себе его без ноги, — выпалил я.
Хани порывисто притянула меня к себе. От нее пахло мукой и чем-то сладким.
— Знаю, — сказала она срывающимся голосом. — Мне и самой было трудно себе это представить. Ты не забывай, для меня твой папа — мой сыночек.
Она сделала шаг назад, попыталась улыбнуться, удерживая меня за плечи.
— Джейк, нога — это всего лишь конечность. Эрик останется прежним. В мыслях, в душе у него ничего не изменилось.
Я только и смог, что кивнуть. Сам пока не понимал, верю я ей или нет. Горло сжалось — не выдавить ни слова.
— Никому из нас не будет просто. Но у папы, помимо прочего, есть твоя мама, она ему поможет. А у меня, — она сжала мне плечи, — есть ты, у тебя — я.
Глава 11. Натуралисты
Жизнь может стать приключением
Я проснулся, потому что на кухне звенела посуда. Спустился вниз — Хани стояла на табуретке и выбрасывала всякий хлам из кухонных шкафов. На разделочном столе я увидел коробку, уже набитую до половины едой, картонками, контейнерами.
— Доброе утро, Хани!
— Ой! Как ты меня напугал. — Хани спустилась с табуретки. — С добрым утром, внучок. А я вот только начала. Буду тут все чистить.
— Помочь?
Хани прищурилась, разглядывая очередную жестянку.
— Давай. Пригодятся твои молодые глаза. Какой тут срок годности?
Я подошел поближе.
— Две тысячи четырнадцатый. На выброс.
— Правда? Ну, даже не знаю. Говорят, в жестяных банках продукты долго хранятся.
— Никто такого не говорит, Хани.
Она рассмеялась и бросила жестянку в коробку.
— Как закончу со шкафами, займусь холодильником. Тесса обещала прислать мне помощницу. — Бабушка умолкла, посмотрела на коробку — та была
