Хорднек. Ярость Мортифера - Георгий Бобровников

Миновав ворота частокола, мы наконец-то оказались в самом городе, а если точнее, в самой затхлой его части. Наш путь лежал через самый бедный и густонаселенный район города. Маленькие, узкие улочки были переполнены людьми. Над нами склонились высоченные прогнившие насквозь здания, стоявшие на одном только добром слове, и готовые в любой момент обрушиться на головы прохожих. Своим видом они напоминали горбатых уродливых стариков, который вот-вот упадут замертво от старости, но они всё стоят и не умирают. Возможно, хотят пережить друг друга. И ведь в них кто-то жил! Но при всем этом эти строения не ужасали меня. Как и всё в этом районе, они угнетали.

Любой, кто проводил здесь хоть минуту, чувствовал нарастающую уныние и тоску. Хоть улицы и были наводнены людьми, здесь не стоял свойственный большим городам шум, даже особой давки не было. Каждый человек в этой толпе монотонно проходил мимо других, поникнув головой, даже случайно не встречаясь взглядом с остальными. Словно никто не хотел видеть других людей.

В книгах этот район называют Петлей Мертвеца. Да… Лучшего названия этому месту не придумаешь.

Мимо нас прошел целый отряд стражников, которые вели за собой закованных в кандалы бандитов. Эту процессию замыкал воистину грандиозный рыцарь. На нём блестели невероятно огромные латные доспехи. Я мог только диву даваться, как же он в них ходит? Но, услышав скрип шестерёнок, быстро осознал, что ничего удивительного здесь нет. Отполированный до блеска доспех был окантован золотом, а на нагруднике красовался серебряно-золотой герб Дареохона. Приглядевшись к доспеху внимательнее, я обнаружил множество изъянов в конструкции. Любой достаточно точный удар мог бы серьёзно его повредить. Когда же я усмотрел толстую подошву стальных сапогов, мне стало ясно, что его доспех предназначен не столько для защиты, сколько для устрашения, с чем он действительно отлично справлялся. Если бы мне пришлось драться с таким громилой, в первые секунды драки я бы точно растерялся. Достаточно, чтобы он снёс мне голову гигантским двуручным мечом.

Когда колонна скрылась за поворотом, серый поток людей опять стал застилать мой взор. От всей этой атмосферы уныния и безнадёжности мне становилось не по себе. Надеясь хоть как-то от неё отделаться, я повел Хорднека через закоулки.

Конечно, там было немноголюдно, но от этого гнёт давил еще сильнее. Из-за плотной застройки района в его закоулках было очень мало света, а здания, казалось, свисали в них еще сильнее. Я регулярно оглядывался по сторонам. Здесь, как нигде, местный народ представал перед нами во всей сомнительной красе: грязные, потрепанные люди, укутанные, если так можно сказать, в гниющие лохмотья. Вот сидит одноногий старик, который жуёт чёрствую булку хлеба, иногда деля её с больной собакой, на чьей морде ярко выделялся подбитый и почти отсутствующий глаз. Вот старая женщина притащила котят, которые, пожалуй, были единственными жителями Петли, которые издавали хоть сколько-то громкие звуки, и пытается отдать их проходящим мимо людям в надежде, что среди них может найтись доброе и заботливое сердце. Но ведро с торчащими из него мохнатыми лапками убедило меня в том, что здесь таких нет.

– Прибежище убогих, – роптал Хорднек. – Здесь мне самое место.

Я хотел сказать Хорднеку, что он не прав, но слова так и не покинули моего рта. Видимо, влияние Петли начало распространяться и на меня.

Ну и пусть. Лишние разговоры только замедлили бы нас.

Вдруг из подворотни выскочил какой-то мальчуган. Он затараторил про больную умирающую маму, и как ему нужны деньги на её лечение и еду. Я полез в кошелек, подцепленный к поясу, и протянул ему горсть серебряных монет. Слова благодарности так и полились из его уст. Он даже обнял меня. Он уже поторопился домой, но Хорднек вдруг схватил его за руку. Мальчик пытался вырваться, но ему ни за что на свете не удалось бы разжать хватку тролля.

– Верни то, что украл! – грозно сказал Хорднек.

– Ничего я не крал! Пусти! – кричал мальчик.

– Отпусти его, Нек! – пытался вступиться я, но Хорднек пропустил мои слова мимо ушей.

– Я тоже когда-то воровал, парень, и вот, что со мной случилось! – он показал ему окаменевшую руку, от чего мальчуган вытаращил глаза и закричал еще сильнее от охватившего его ужаса. – Не хочешь себе такого подарка? Тогда верни кошелек!

Мальчик дрожащей рукой протянул мне кошелек, и только когда я забрал его, Хорднек отпустил его. После этого мальчик с виноватым видом попытался вернуть мне и отданную мною горсть, но я отказался от неё.

– Думаю, вам с матерью она будет нужнее, чем мне, – сказал я. Мальчик, бросив обрадованный взгляд, исчез во тьме проулков.

– Насколько же легко тебя одурачить, эльф, – проворчал Хорднек.

– Не мог же я просто отказать ему, Нек. Он просил помочь его маме.

– Сомневаюсь, что у него вообще была мать…

Я осмотрелся вокруг, заметив на себе взоры многочисленных глаз, в каждом из которых, однако, не было и капли заинтересованности в происходящем. У меня от этих пустых взглядов мурашки пробежали по коже, да и у Хорднека, пожалуй, тоже. Мы продолжили путь, сделав вид, словно ничего не произошло.

Следующее испытание Петли не заставило себя долго ждать: до нас донеслись звуки ударов из ближайшего проулка. Я решил посмотреть, что там происходило. Мы увидели, как несколько молодых парней издевались над стариком, сильно толкая его и надсмехаясь над ним. Я уже приготовился защищать старого человека, но Хорднек схватил меня за руку, не дав обнажить меч.

– Нам здесь нечего делать, эльф. Продолжим путь! – приглушённо кричал он.

– Старику нужна помощь, и никто, кроме нас ему не поможет, Нек! – говорил я, вырывая руку.

– Таковы правила этого места, эльф, и ты не можешь их изменить, – Хорднек её не отпускал.

Старик тем временем бросил на меня взгляд, с надеждой молящий о помощи, от чего я только сильнее попытался вырваться из хватки Хорднека, но тот лишь сжал её покрепче.

– Знаю, твои порывы благородны, но ты ничего не изменишь! – говорил он.

– Я могу попытаться! Пусти!

– Справляясь с симптомами, болезнь не лечат, пойми уже! Хватит разыгрывать из себя героя! У нас есть намного более важные дела.

Как же я хотел увидеть его глаза в тот момент… но мне не удалось даже разглядеть его лица – на нём был этот дурацкий зачарованный капюшон. Я снова бросил взгляд на жалобного старика, пытающегося протянуть мне руку, и заметил, как хулиганы обратили внимание на его жест. Хорднек резко затащил меня обратно в закоулок. Я тяжело дышал от охватившего меня приступа злости, но вскоре успокоился и сказал:

– Ладно. Пойдем отсюда.

Через пару минут мы вышли из проулков обратно на большую улицу. До нас донесся шелест старых объявлений о розыске, прибитых к доске. Она висела на одном из зданий среди подобных кривых досок. Большинство объявлений уже почти превратились в труху, а на самой новой было изображение, которое я уже видел. Оно изображало молодого человека с короткими волосами и такой же короткой бородкой. Внизу листка была знакомая надпись: «Разыскивается за многочисленные грабежи и разбои. Гилберт Тэлрен. Награда сто двадцать пять райнов».

– Поскорее бы убраться из этого чертового места, – вполголоса произнес я.

– Думаешь в других районах лучше? – спросил Хорднек.

– Там хотя бы нет такого уровня преступности, как здесь.

– Там она вышла на новый уровень, – злобно усмехнулся он, но я его усмешку не поддержал.

Минут через десять мы подошли к воротам в другой район города. Стена, разделявшая эти два района, была даже выше внешней: её высота достигала тридцати ярдов. У ворот тоже стояло несколько стражников, которые отгоняли бродяг, пытавшихся пройти через них. Я подошел и достал пропуск. Один из стражников взял его в руки и принялся внимательно рассматривать. Закончив проверку документа, он доброжелательно поприветствовал нас и пожелал нам удачного дня в Дареохоне, после чего велел остальным пропустить нас. Так мы наконец-то вырвались из Петли и оказались в значительно более приятном районе, Лэндвилле.

Здесь были более просторные улицы, хотя народу в этом районе меньше, чем в Петле. По сторонам стояли небольшие ухоженные дома, в каждом из которых на первом этаже находилась мастерская, благодаря которой можно легко догадаться, кто здесь проживает. Если рядом со зданием стоят печь и наковальня – это дом кузнеца, если из окна шел приятный запах – дом повара. Единственного, чего здесь нельзя было увидеть, так это магазинов – для этого в Дареохоне был отдельный район, но мы к нему еще только идём.

После Петли Лэндвилл казался действительно приятным глотком свежего воздуха. Городской стражи здесь на порядок меньше, а люди, что нас окружали, были намного живее и… счастливее, что ли. Мы постоянно ловили на себе любопытные взгляды, хотя я старался не обращать на местных внимание.