Атенрет - Андрей Бубнов

Однообразие гонки по пересеченной местности, когда с одной стороны мелькают стволы и ветки деревьев, а с другой стороны, до самого горизонта простирается необъятная степь, а встречный поток холодного воздуха нестерпимо хлещет по лицу, разбавила неожиданная встреча с кочевниками. Светило еще робко выглядывало из-за горизонта, туман начал рассеиваться, видимость улучшилась. И на фоне пробуждающейся ото сна природы совершенно неестественными казались четыре полуголых всадника, застывших у кромки леса. Они были вооружены короткими копьями, мечами и огромными луками. Излишне смуглые и черноволосые аборигены настороженно встретили взглядами приближающийся бронетранспортер. Их скакуны — желто-зеленые длинношеие, длинноногие мохнатые гигантские бескрылые птицы возбужденно топтались на месте и крутили головами, желая убраться восвояси от инопланетной опасности, однако боялись ослушаться наездников.

Виктор во все глаза рассматривал кочевников. Судя по наряду, это были не каннибалы. Обыкновенный дозор степных жителей-скотоводов, постоянно мигрирующих по степи и перегоняющих огромные стада с одного пастбища на другое. Они вполне мирно сосуществовали с оседлыми горожанами, занимаясь взаимовыгодной торговлей. Ведь в городах-крепостях процветало не только земледелие, но и семимильными шагами развивалось ремесленничество. Правда, иногда кочевники конфликтовали с оседлыми племенами, но точно так же, как и горожане-землепашцы, всей душой ненавидели каннибалов. И даже бывало, что объединялись с городскими жителями для борьбы с людоедами. Так как от опустошительных набегов всеядных и прекрасно организованных каннибалов одинаково страдали и скотоводы и землепашцы.

Бронетранспортер со свистом пролетел мимо аборигенов. Кочевники даже не шелохнулись, продемонстрировав железную волю и прекрасную выучку скакунов. Птицы стояли как вкопанные, несмотря на то, что боевая машина пронеслась всего в трех метрах от них. Через несколько секунд степные воины скрылись из вида, они растворились в утреннем тумане словно миражи, словно их никогда не существовало.

— Упрямые ребята, — прокомментировали десантники, опустив автоматы.

— Разве они могли напасть? — удивился Новиков.

— Вряд ли, но такая вероятность всегда существует. Отчаянные парни, бесстрашные. И стрелы у них отравленные. Если стрела слегка царапнет, без сыворотки — кранты. А стреляют пацаны очень метко, даже на скаку и по движущейся мишени. Их обучают с раннего детства.

Виктору нечего было возразить. Военные отлично знают свое дело.

Дремучий лес скрывал поселение колонистов. Трудно обнаружить человеческий островок посреди гигантских папоротникообразных деревьев. Поэтому, у кромки леса, бронетранспортер поджидал мальчишка-проводник, уверенно восседающий на желто-зеленом скакуне. Парень замахал руками, увидев солдат. Бронетранспортер остановился, парня подхватили под руки, а после помогли спуститься в отсек управления, к водителю. Боевая машина рванула с места и углубилась в лес. Прирученная птица неторопливо засеменила в сторону поселка. Она не хуже мальчишки знала дорогу домой.

Поселение было огорожено высоким сетчатым забором, который мог спасти людей скорее от диких зверей, чем от визита кочевников. От аборигенов прятаться бесполезно, если захотят — прорвутся на территорию поселка. Колонисты с Мениолы действовали иначе. Они поддерживали дружеские отношения с соседями, но при этом всегда старались продемонстрировать свою силу. Со слабыми в этом мире никто не считается. Ни о каком гуманизме речи не идет. Проявление гуманизма воспринимается аборигенами, как проявление слабости. Впрочем, кочевники боялись звездных людей. Поэтому на поселок никто не нападал, жизнь текла неспешно и размеренно.

Колонисты придерживались принципа: «Назад к природе», отказавшись от большинства благ цивилизации, в том числе и от современной медицины. Однако они не оборвали полностью связь с внешним миром. По крайней мере, радиостанция у них была.

Из двухэтажных бревенчатых домов, издалека напоминающих русские избы, высыпал народ. Люди носили нехитрую домотканую одежду. У женщин платья были разукрашены простым, но очень красивым цветным орнаментом.

«Еще одно средневековье, — подумал Виктор, спрыгнув с бронетранспортера и осмотревшись, — только на этот раз искусственное и добровольное. Кто-то усердно стремится вкусить плоды техногенной цивилизации, а кто-то от этих благ убегает, как от чумы».

К гостям спешил седовласый старик с длинным посохом. Кармен и фельдшер помчались навстречу. На вопрос испанки: «Где больная?» старик не ответил, а лишь развернулся и, махнув посохом, направился к соседнему дому. Виктор, схватив чемоданчик экстренной медицинской помощи, устремился вслед за Кармен. Штерн приказал солдатам вытащить из бронетранспортера контейнеры с медицинским оборудованием.

Все это происходило на виду у сотен глаз. Поселок напоминал разоренный муравейник. Местные жители, по большей части родом с Мениолы, во все глаза разглядывали солдат и бронетранспортер. Возможно, кто-то из них видел «цивилизованных» людей впервые, особенно дети. Ребятишки сначала несмело, а чуть освоившись, уже довольно настойчиво окружили боевую машину, тараща глаза от любопытства. Они прекрасно знали, что приехали «свои», а значит, незачем бояться.

Вот рука самого смелого коснулась грязного борта бронетранспортера. Вот уже кто-то решил взобраться на башню…

Штерн не возражал, а лишь ухмылялся, глядя на детей. Вскоре его и других солдат, оставшихся подле бронетранспортера, облепила вездесущая ребятня. Мальчишек, как и в стародавние времена, больше всего интересовало оружие.

Вскоре подошли самые любопытные колонисты. Завязалась неторопливая беседа. Мужики быстро нашли общий язык, изредка покрикивая на излишне осмелевшее подрастающее поколение. Энтузиазм мальчишек следовало периодически остужать, иначе бронетранспортер рисковал остаться без прожектора, радара или без антенны спутниковой связи.

А в доме началась битва за жизнь семилетней девчушки.

— Ребенок без сознания, — Кармен кричала, раскрыв чемоданчик экстренной медицинской помощи. — Подключайте диагностические приборы. Нужен анализ крови. Кто укусил ребенка?

Родители девочки, солдаты и сердобольные соседи сгрудились в углу комнаты и не могли произнести ни слова. Лицо девочки посинело. Ее лихорадило. Она периодически вздрагивала всем телом. Мать ребенка находилась в состоянии близком к истерике, рвалась к дочке, но муж удерживал ее, прекрасно понимая, что в данный момент помочь могут только доктора и незачем им мешать.