Агент 013 - Дарья Донцова

Ответ сразил меня наповал:

– Чтобы их высушить, когда мокрые в ботинках, противно.

Я швырнула в мойку прозрачную подставку и спросила:

– Он дурак?

– Нет, – запротестовала Барби, – он надеялся, что носки сейчас умерли, а в следующий раз останутся живы. Как спортсмены!

– При чем здесь спортсмены? – ощущая головокружение, простонала я.

– Всякие там гимнасты сначала ничего не умеют, падают, косолапенькими выглядят, потом тренируются, тренируются, тренируются… И опля! Олимпийский чемпион! – выстроила логическую цепочку Лапуля. – С носками рано или поздно должно то же самое случиться. Портятся, портятся, портятся… опаньки – и сухие-красивые вынимаются. Но у Онисима ничего не получалось! Потом Кара его бросила, и мы с ним перестали общаться. Грустная история! В браке главное – взаимопонимание и уважение. Я Карине говорила, когда она к маме уехала: «Заинька-котенька, подумай, всю неделю до завтрашнего дня поразмышляй. Онисим шикарный парень, прости ему носки. Ты сама не идеал, любишь спать с миксером. Вдруг он включится, и Онисиму… того… самого… вроде… э… отрубит? Он же не злится, просто натягивает хоккейную форму – и баиньки! Но нет, она его бросила! Конечно, тут же Аня появилась и подобрала! Аня неразборчивая, ей по скрипке: сушит Онисим носки, ест их с кетчупом или книги им вслух читает! Был бы мужик! Но это неправильно. Верно?

Я, пошатываясь, пошла к двери, но на пороге притормозила.

– Лапуля!

– Аюшки? – нежно отозвалась Барби.

– Одного не пойму: если ты видела, что носки Онисима превращаются в «запеканку», почему решила воспользоваться его наработками и засунула кофту в СВЧ-печку?

– А вдруг бы она высохла? С носочками не срослось, а с ней получилось бы? – заморгала Лапуля. – Онисим, как все мужчины, умный, он не зря печечку использовал!

Убитая наповал этим аргументом, я вернулась в спальню и наконец-то благополучно заснула.

На следующее утро Чеслав встретил меня с самым угрюмым видом.

– Печать на теле Осипа полностью совпадает с отметиной на трупе Елизаветы.

– Кошмарова убили той же «ручкой»? – уточнила я.

– Да, – кивнул босс, – и ее в хранилище не нашли.

– То есть как? – обомлела я.

– Исчезла, – мрачно сообщил Чеслав, – в описи присутствует, а в коробке ее нет.

– Значит, кто-то утащил опасную вещь, – пробормотала я.

Шеф взял со стола скрепку и начал ее разгибать.

– Логичный вывод. Но взять «ручку» некому.

– Никогда не задумывалась, куда деваются улики, после того как дело завершено, – призналась я.

Чеслав отшвырнул испорченную скрепку.

– У нас свой порядок. Тебя пока не заставляли оформлять бумаги. Член бригады должен проработать шесть лет, чтобы самостоятельно заниматься документами. Твои дела обрабатывал либо я, либо Дима. Все складывается в ящики, составляется опись и относится Горынычу. Тот присваивает коробкам номера, отмечает их в книге и ставит на стеллаж. У Горыныча муха мимо носа не пролетит. Иногда приходится поднимать старые бумаги, и все всегда было на месте. Когда появилась возможность делать анализ ДНК, к нам обратилась…

– Ирина Викторова, – кивнула я, – она много лет твердила, что ее муж, обвиненный в убийстве, невиновен. Ты отдал на экспертизу стакан, найденный на месте происшествия, и выяснилось, что на нем есть следы слюны женщины.

– Верно, – вздохнул Чеслав, – у Горыныча идеальный порядок, ничего не пропадало.

– Ты точно помнишь, что клал «ручку»? – на всякий случай спросила я.

Босс не обрадовался моему вопросу.

– Тут надо опираться не на мои воспоминания, а на документы. В описи она указана, значит, ей следует там быть. А ее нет.

– Фатима совершенно уверена, что отметины идентичны? – гнула я свою линию.

– Стопроцентное совпадение, – буркнул Чеслав.

– И как она сравнила синяки? С чем? «Ручки»-то нет! – не успокаивалась я.

– Есть фото синяка Лизы, – пояснил шеф. – Дальше продолжать? Или ты уже догадалась, что с чем сравнивали?

Я подошла к большой доске и взяла фломастер.

– Если печать одна и та же, значит, Осипа убил тот, кто украл «ручку»!

– Возможно, – согласился Чеслав, – но вор мог продать ее.

– Если мы отыщем мерзавца, выйдем на убийцу, – не сдалась я. – Ты положил «ручку» в коробку и сам отнес улику в хранилище?

– Так, – кивнул шеф.

– Горыныч ее взял и похоронил на полке?

– Точно, – подтвердил босс.

– Возникают два предположения, – осторожно сказала я, – «печать» похитил либо ты, либо Горыныч. Третьего не дано. Где находится хранилище?

Босс ткнул пальцем в пол.

– На минус первом этаже.

– Как туда попасть? – наседала я.

Чеслав встал, открыл тумбу стола и достал оттуда пластиковую карточку.

– Пошли.

Глава 12

Я не первый год работаю в бригаде, но до сих пор понятия не имела о том, что в здании есть просторный подвал, облицованный серым кафелем. Вход в хранилище замаскирован фальшивой стеной. Десятки раз я пробегала мимо большого зеркала, установленного у входа, и всегда считала, что оно тут помещено для того, чтобы сотрудники привели себя в порядок перед работой. Но сегодня у меня день открытий.

Чеслав приложил карточку к раме зеркала, она беззвучно отъехала в сторону.

– Ух ты! – восхитилась я. – Сим-сим, откройся!

Мы спустились по железным ступенькам и пошли по коридору. Через равные промежутки на стенах висели камеры, на пути несколько раз попадались решетки, которые открывались после того, как шеф набирал на замке комбинацию букв и цифр.

Чем дальше мы продвигались, тем яснее я понимала: постороннему человеку сюда не попасть. В конце концов дорога привела нас к комнате, вдоль двух стен которой стояли шкафы, а в третьей была стальная дверь со «штурвалом».

Посередине за обшарпанным деревянным столом, словно перенесенным сюда из семидесятых годов прошлого века, восседал тощий мужичонка, размером чуть побольше кролика. Сходство усиливали торчащие уши и слегка косящие глаза.

– Привет, Горыныч, – поприветствовал дядьку шеф.

Хранитель архива оторвался от папки.

– Здорово, Чес, как тебе такой пассаж: «Открытый перелом двух коленей правого бедра»?

– От Ремизова документ? – улыбнулся Чеслав.

– И как ты догадался? – ухмыльнулся Горыныч.

Я постаралась сохранить невозмутимый вид. Что еще интересного сегодня узнаю? Ремизов, вероятно, сотрудник другой бригады. И сколько нас?

– Как дела, Таня? – спросил Горыныч.

– Мы знакомы? – удивилась я.

Горыныч потер руки.

– Чес! Девушка-то сообразительная! Ну-с, чего изволите?

– Улики по Харитонову, – вздохнул шеф, – по ним…

– Их забрала Фатима, – перебил его Горыныч, – о чем в книге имеется соответствующая запись.

Шеф подтолкнул меня к столу.

– У Татьяны возникла парочка вопросов по поводу хранения вещдоков. Я пойду наверх. Выпустишь ее потом?

– Говори, – приказал Горыныч, глядя в спину моему боссу.

Я решила не церемониться:

– Вы знаете о пропаже «ручки»?

Горыныч встал, открыл шкаф, вытащил с полки здоровенную амбарную книгу, пролистал ее и ткнул пальцем в одну строчку:

– Читай.

Я прочла запись, сделанную каллиграфическим почерком: «Десятое февраля. Время 15.03. Четыре опечатанные коробки. Э. Харитонов. Сдал № 1. Принял № 12. Работал по делу № 1. Полка 76, ряд 8а, место 140, № 102807».

– А что в этих ящиках было?

– Мне знать не положено, – спокойно ответил Горыныч, – приказано хранить, глаз не спускать. Опись в бригаде делают, внутрь вкладывают и сюда доставляют. Я беру коробку – и в загашник.

– Где эти стеллажи? – полюбопытствовала я.

Горыныч повернул «штурвал» и открыл железную дверь. Я увидела мелкоячеистую решетку, а за ней уходящие вдаль бесконечные ряды полок.

– Запирать? Налюбовалась? – без всякого ехидства спросил Горыныч.

– У вас нет компьютера? – запоздало удивилась я.

– Зачем он мне? – нахмурился сторож вещдоков. – Нельзя доверять железке, которая от электричества зависит.

– Как вы только разбираетесь в архиве, – покачала я головой.

– А как раньше служили? – отбрил Горыныч. – Без ерунды! Взял, в книгу вписал, регистрационный номер присвоил и сиди, решай кроссворд. У меня как в аптеке! Чужих не бывает! Внутрь никого не пущу. Чего надо, сам вынесу, после официально поданного требования. Встречаются такие кадры, позвонят и ноют: «Горыныч, дай коробку, позарез надо, потом разрешение донесу». У меня один ответ: «Я человек служивый, подчиняюсь инструкции». Вот Чес молодец, у него всегда бумаги на месте. Ну, убедилась? Здесь утечки нет. У меня стаж сорок лет.

– Мне в голову не пришло бы вас подозревать, – заюлила я, – но улика-то испарилась.

– Я в курсе, – кивнул Горыныч, – оформил только что свое соображение по данному вопросу. Хочешь выслушать или мои мысли для тебя ничего не значат?

– С радостью принимаю любые советы, тем более если они исходят от опытного детектива, – польстила я Горынычу.