Ревнивая лампа Аладдина - Шахразада
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как странно… Быть может, это ощущают лишь колдуньи. Дочерям человеческим, думаю, такие страхи неведомы.
– О друг мой, как ты ошибаешься! Я открою тебе страшную тайну. Все женщины, что живут под этим прекрасным небом, немножко колдуньи. Некоторые из них – колдуньи добрые, дарующие радость и счастье своим близким. Некоторые – колдуньи злые, вы их называете ведьмами. Такие женщины превращают в муку жизнь тех, кто их окружает. Но, признаю, себя они при этом тоже не щадят.
– Аллах милосердный! Но почему же никто об этом не знает?
– Женщины, мудрый Аладдин, существа таинственные. И нет среди смертных мужчин того, кто познает хоть одну из них до конца.
В странных словах джиннии послышалась Аладдину насмешка. Но лицо Хусни было серьезно, и юноша испугался подобного откровения.
Джинния читала в сердце юноши, как в открытой книге. Она чуть улыбнулась, сделала легкий жест рукой, словно отгоняя мошку, и Аладдин успокоился. Нет, он по-прежнему помнил все, что сказала Хусни, но теперь эти слова юношу уже не пугали.
– И вновь мы отвлеклись, юноша.
– О да, прекрасная госпожа. Ты сказала, что ваша совместная жизнь была коротка.
– Да, она была коротка. Я чувствовала, что силы моего мужа, магические силы, с каждым днем все прибывают. Инсар-маг желал всегда лишь одного – всеведения, всезнания, всесилия. И когда магические запреты ослабели, он смог проникнуть в самые страшные тайны, желая найти самую короткую дорожку, что привела бы его к вселенской власти.
– О Аллах!
– Увы, это так. Но я смогла эту короткую дорожку превратить в достаточно длинную. Иначе Инсар не появился бы на пороге твоего дома.
– Как же тебе это удалось, госпожа?
– Итак, истек год после нашей свадьбы. Мужа своего я видела очень редко, но скорое его появление чувствовала в доме задолго до того, как он переступал порог. Такие ощущения испытывает тонкое деревце под порывами ураганного ветра. Отец не появлялся в нашем доме, и муж мне запретил навещать его и матушку. Я чувствовала себя словно птица в золотой клетке. И вот как-то раз я решила отправиться к мужу, полюбоваться его магическими книгами, поучиться новым колдовским умениям. Но не успела я выйти за порог, как муж мой появился дома.
Это, наверное, была самая сладкая наша ночь. Муж мой ласкал и любил меня без устали. И пришел тот миг, когда я стала умолять его дать мне немного отдохнуть. Он рассмеялся и проговорил: «Именно этих слов я ждал, ничтожная!» Внезапно я почувствовала, что не могу пошевелиться, не могу даже сказать слова. Муж мой тем временем поднялся с ложа и расстелил магический коврик, исчерченный неведомыми мне символами. Поверь, Аладдин, меня, дочь учителя магов, трудно было чем-то удивить – я знала и видела многое, но этих символов не знала и я.
Накинув черное одеяние, муж мой встал на этот коврик и начал творить заклинания. И тут я с ужасом поняла, что он призывает на помощь не Сулеймана-ибн-Дауда, великого мага, учителя все учителей, а самого Иблиса Проклятого!
– О Аллах милосердный и всемилостивый! – одно имя врага всего сущего вселило ужас и в сердце Аладдина.
– Да, друг мой. Так я поняла, что муж мой стал на страшную и кровавую тропу черных магов, и тропа эта ведет к всесилию и всевластию. Но она залита кровью и устлана телами множества жертв. А маг, ступивший на нее, навсегда покидает мир истинного волшебства, становясь черным магом. Муж мой тем временем сотворил заклинание и… Враг всего сущего явился. Предстал он перед моим взором черным столбом, в котором блистали красные искры. Говорил с мужем на языке, мне неизвестном. Но я с удивлением слышала, что Инсар отвечает ему без боязни, без подобострастия. Мне показалось, что так могут беседовать давние знакомые.
– И что же было дальше?
– А дальше было самое страшное. Муж и Иблис Проклятый стали разом произносить заклинание… И тут я, обессилевшая, почувствовала, что сейчас стану чем-то иным. Из меня начала уходить жизнь, руки и ноги не слушались меня, а голос пропал. И наконец муж произнес, обращаясь ко мне: «Свершилось! Хусни, дочь учителя магов, я отдаю твою жизнь в обмен на силу, что дарует мне маг всех магов, Иблис Всесильный!»
Но тут в нашу опочивальню вбежал мой отец. Велики были его знания, если он смог вырвать из лап врага всего сущего мою душу. Но его колдовского умения не хватило, чтобы вернуть меня к жизни. И потому он сохранил меня в лампе, что стояла у окна опочивальни.
– Что же стало с твоим почтенным батюшкой?
– К счастью, ничего… Черный столб растаял в воздухе, как только Иблис почувствовал, что добыча ускользает. Инсар-маг упал, сраженный боевым заклятием, а отец смог уйти из проклятого дома и унести лампу, в которой теперь жила моя душа.
– И с тех пор ты жила в пещере?
– О нет, в пещеру Предзнаменования я попала позже. Когда-нибудь я расскажу тебе и об этом. Я должна поведать тебе о более важных вещах. Важных для тебя сейчас.
– Слушаю и повинуюсь, моя госпожа!
– Знай же, что в тот миг, когда покидала я дом своего мужа, сумела я собрать в себе силы и прокляла Инсара-мага. Я предрекла ему долгую жизнь, полную скитаний в поисках всевластия, и обретение лишь одного кратчайшего мига обладания этим самым всевластием. Все остальное Инсар смог узнать и сам.
– А что важно в этом для меня?
– Ты, Аладдин, стал для Инсара человеком Предзнаменования. Твоими руками он смог поднять с земли камень, дарующий всевластие. Но ты поднял еще и светильник, и таким образом стал смертельным врагом Инсара – ведь он знает, чья душа спрятана в старой медной лампе.
Аладдин ухмыльнулся.
– Поверь, госпожа, я сумею спрятать светильник так, что его не найдет и сотня таких магов, как Инсар!
– Быть может, так и будет. Но помни – ты стал его смертельным врагом, преградой на пути к власти над миром, над всем сущим. Я слышала, какое проклятие стал творить Инсар, когда ты убегал по коридору Отражений. Если б не твои быстрые ноги… Помни, Аладдин, ты – враг сильнейшего из магов, и тебе надо не прятать лампу, а спасаться, бежать из великого города!
– О нет, прекрасная душа лампы! Я никуда не побегу. Не таков сын мастера Салаха, чтобы бегать от врагов!
Хусни залюбовалась Аладдином. Она видела пусть очень молодого, но сильного духом воина, не отступающего перед страшной опасностью.
«Быть может, и мне уготована иная участь? – подумала джинния. – Быть может, и для меня этот прекрасный юноша станет судьбой, человеком Предзнаменования? Но не сейчас, позднее…»
Макама тринадцатая (да хранит Аллах нас от пристального взгляда Иблиса Проклятого!)