Глубокий Сумрак - Евгений Гаркушев

Я помчалась в ванную, на ходу распахивая шкаф и выбирая одежду. За пятнадцать минут собралась. Надела длинное платье, нацепила на него розу Крюкова. «Ромашку» надевать не стала – в офисе Ночного Дозора ни к чему. Бросила ее на дно сумки.

Таксист оказался лихим, и спустя двадцать минут после выхода из квартиры я поднималась по гранитным ступенькам главного подъезда дома № 37 по Буденновскому проспекту. Помимо Ночного Дозора в здании располагалось несколько редакций газет и отделение союза журналистов. Газеты и журналисты, что характерно, были приличными. Где-то в гнезде «желтой прессы» Ночной Дозор не поселился бы.

Я поднялась на второй этаж. Направо – редакция «Нашего времени», несколько сотрудников и сотрудниц которого курили в квадратном холле, вверх по лестнице – редакция «Молота», а прямо, через стену, – офис Дозора. Невидимая дверь, невидимый дежурный у входа, современная система слежения – пара камер с хорошим разрешением. Впрочем, камеры были еще и на улице, я видела их прежде.

К кабинету Константина вел длинный полуосвещенный коридор. Приемная, секретарь – все как у людей. Только секретарь уже собиралась домой. Рабочая ночь не просто закончилась – затянулась.

– Ждет, – сообщила мне секретарь, очень слабая волшебница. Седьмой уровень, умеет совсем не много. Но тем не менее служит делу равновесия, работает в Дозорах. Не то что я…

В покаянном настроении я вошла в кабинет Константина. Квадратный кабинет, очень скромный стол хозяина – обычный офисный; несколько офисных столов для заседаний. Пара глубоких кресел для гостей. Цветы в кадках, манускрипты за стеклом в рамках на стенах. Небольшая библиотека в простеньком шкафчике, свежие газеты на столике перед креслами. Интересно, Дозор их выписывает или ворует в редакциях? Сотрудники редакции заносить их в офис Дозора никак не могут, если не считать Давыдова, который работает в «Нашем времени» обозревателем, а в качестве кого сотрудники Дозора могут зайти в редакции? Наверное, приходят невидимыми и берут, если не хотят ждать почту до полудня…

– Газеты мы выписываем, – сообщил Константин. – И те, что нам приходят, потом возвращаем редакции. Все справедливо, Алена.

– Мысли читаете? – спросила я.

– Предугадал вопрос. Не ты первая интересуешься, а о Давыдове не все знают. Он, кстати, заставил нас подписаться на три экземпляра «Нашего времени». Радеет за издание.

– Понятно. Но я не могу предугадать, о чем вы хотите спросить меня. Об Агафье? Я приехала, когда ее уже не было, и уехала почти сразу.

– Об Агафье мне, конечно, интересно, но, полагаю, если бы ты знала что-то – сама рассказала. Мне больше интересна твоя встреча с Крюковым.

Я замялась. Крюков – Светлый, Константин – Светлый. Больших секретов у них друг от друга быть не может… Хотя почему не может? Может! Крюков не в Дозорах, более того, ведет самостоятельную политику, хотя Договор не нарушает. А Константин наверняка обижен на него, потому что Крюков устранился от работы. Или не обижен? Ведь если бы Крюков работал в Дозоре, он был бы главой, а не Константин. Иван Матвеевич гораздо опытнее, старше и скорее всего сильнее. Но мы, Светлые, за властью не гонимся, поэтому, возможно, то, что главой Дозора должен быть он сам, Константина обижает еще больше…

– Крюков пропал, – сообщил мне Константин. – Вместе с депутатом Петренко. Точнее, одновременно.

– Нет, вместе, – призналась я.

– То есть ты была с ними с самого начала их удаления от людей? – заинтересовался Константин.

– Нет. Я встретила их вчера.

– Тогда ты делаешь неверные выводы. Может быть, они пропали вместе, а может, встретились потом. Случайно.

– Действительно…

– Как было дело?

Я рассказала. Едва не проболталась о шишиморе, но, кажется, Константин не заметил. При всей его проницательности он мог подумать, что я скрываю что-то другое. Я призналась в том, что Крюков посоветовал мне исчезнуть. После этого пришлось рассказывать и о событиях предшествующих дней.

Константин с каждой минутой мрачнел. К его проблемам добавлялись новые. Оборотни, вампиры, черная месса, незарегистрированный или просто неизвестный черный маг…

– Как тебе показалось, маг на кладбище был русским? – Вопрос главы Ночного Дозора стал для меня неожиданным.

– Не задумывалась над этим. Чисто внешне он, возможно, походил на испанца. Или даже мавра, как я их себе представляю. Но среди Темных магов модно брутализировать внешность, поэтому я как-то не задумалась о том, почему он жгучий брюнет. Да, собственно, он мог и личину наложить.

– Я имею в виду оговорки, акцент, незнание каких-то местных реалий.

– Ничего такого я не заметила. А что, может статься, что Крюков исчез из-за этого мага? Не думаю, что Иван Матвеевич ему уступит…

– Мало ли кто кому не уступит, – криво улыбнулся Константин. – Это еще не повод для того, чтобы драться, верно?

– Лучше убежать?

– Возможно…

Константин вынул из шкафчика и поставил на стол с газетами чайник, достал из ящика стола коробку конфет. Неужели он взятки конфетами берет? Или от секретаря сладкое прячет в столе? Нет, какая я все-таки подозрительная и даже распущенная! Большая коробка просто не поместилась бы в шкафчик!

– Будешь чай?

– Я бы вообще позавтракала. Может, сходим в кафе?

Главе Ночного Дозора Ростова моя идея, похоже, понравилась.

– В «Шоколаднице» по утрам скидки, – заявил он.

– А в «Макдоналдсе» утром продают гамбургеры со свиными отбивными.

– Ну уж нет, в «Макдоналдс» не пойдем. Не хочу, да и далековато. В «Шоколадницу» у меня портал провешен.

Константин взял меня за руку, мы шагнули вперед – и оказались в доме напротив, в кафе.

– Два полных завтрака, – скомандовал Константин. – И еще чай с пирожными.

– Мне кофе, – попросила я.

– Зря. Чай полезнее.

Вот за это я не люблю Светлых, хотя сама Светлая. Они лезут не в свое дело. И я сама такая же.

Мы сели за столик, Константин набросил на нас «шумное покрывало» – каждый, кто захотел бы послушать, о чем мы говорим, слышал бы только шум с улицы, визжание шин и стук трамвайных колес. Простое и эффективное заклинание, очень подходит для общественных мест в центре города.

– Спасибо вам за то, что вызволили меня из тюрьмы, – поблагодарила я Константина.

– Нет проблем. Не знаю, отчего Вазген захотел с тобой поиграть, но выпустить тебя он согласился на удивление легко.

– Может быть, он просто хотел мне напакостить?

– Есть за что?

– Ну, я все-таки Светлая.

– Не думаю, что это имеет для него решающее значение, – ответил Константин. – Лучше скажи, ты имеешь какое-нибудь отношение к Шахтам?

Я вспомнила, что говорила, будто бы еду из Шахт, дозорным вампирам на мосту возле Аксая. Они вряд ли доложили об этом Константину, но вполне могли упомянуть в рапорте, а рапорт могли передать и в Ночной Дозор. Да что там могли – обязаны были передать, операция ведь была совместная.

– Посещала несколько раз. Есть пара знакомых оттуда.

– То есть интереса у тебя в Шахтах никакого нет?

– Пожалуй, так. А почему вы спрашиваете?

– Вотчина Крюкова. Он ведь долго занимался шахтерской темой. И сейчас, насколько я знаю, занимается. Как и Петренко.

Вот как? Ну, тогда все встает на свои места. Вазгену ведь тоже интересно, куда пропал один из самых сильных Светлых в регионе. Может быть, как раз заходит с тыла…

– Я не знала, что Крюков – шахтер. Всегда думала, что он казак, офицер.

– Разве одно другому мешает? Тем более на протяжении двухсот лет.

– Не знаю…

– Крюков не просто горный инженер – он идейный вдохновитель стахановского движения. Слышала о таком?

– Мне же не двадцать лет. Слышала, конечно. А вот то, что Крюков был стахановцем, – не знала.

– Он стахановцем не был, он одной из шахт руководил. Или трестом, я точно не знаю. И под его руководством работали стахановцы. Не уверен насчет самого Стаханова, но в целом Крюков к всесоюзному соревнованию руку хорошо приложил.

– Интересно. Мне казалось, он вояка.

– В девятнадцатом веке воевал. В Отечественной войне участвовал, с французами. Молодым еще был, не знаю, инициировали его к тому времени или нет. Земли у него были где-то в районе нынешних Шахт, хутор свой. Потом в Крымской войне бился, тоже знаю. А потом теряться пришлось – все-таки на виду все, а старик наш хорошо очень выглядит. На Крымскую-то войну он уже из чужого хутора уходил, но все равно косо на него поглядывать стали. Где он был после Крымской войны до самой революции – история умалчивает. А в революции, как и все мы, поучаствовал. И в строительстве коммунизма. И в Великой Отечественной…

Я вспомнила, что Константину сто с небольшим лет. Его инициация пришлась как раз на Первую мировую. Тоже старик вообще-то. И сидит в «Шоколаднице», ест мясо в горшочке и рассуждает о мировой истории и роли личности в ней.

– Зачем вы мне все это рассказываете, Константин? – Я невольно перешла на «вы», задумавшись о возрасте главы Ночного Дозора.