Тшай планета приключений. - Джек Вэнс

Не отвечая, обе скандалистки развернулись на месте и направились к столу, приставленному к стене.

Рейт не мог не полюбопытствовать: «Кто они?»

«Жрицы-монахини святилища Женских Таинств. Вам неизвестен этот культ? Они встречаются повсеместно. Из какой области Тшая вы происходите?»

«Я прибыл издалека, — уклонился Рейт. — А девушка, которую они держат в клетке? Тоже жрица?»

Баоджиан поднялся: «Рабыня из Чарчана, насколько я понимаю. Ее везут в Фазм на ритуальные торжества — их справляют раз в три года. Я не имею к этому отношения. Я вожу караваны, бороздящие степи от Коада на проливе Дван до Тостанага на взморье Шанизада. Кого я сопровождаю, куда, с какой целью... — вожатый пожал плечами, поджал губы. — Монахини и рабы, дирдирмены, кочевники, полукровки неизвестного происхождения — для меня все одинаковы». Он холодно улыбнулся и удалился.

Три путника вернулись к своему столу.

Задумчиво нахмурившись, Аначо изучал Рейта: «Любопытно, в высшей степени любопытно».

«Любопытно — что именно?»

«Твое странное оборудование, по качеству не уступающее дирдирскому. Твоя одежда, неизвестного на Тшае покроя. Необычные пробелы в столь же необычных знаниях. Можно подумать, что ты действительно с другой планеты. Абсурдное притязание, конечно».

«Я этого не утверждал», — сказал Рейт.

«Слова твоего спутника».

«Значит, с ним тебе и придется обсуждать этот вопрос», — Рейт отвернулся, наблюдая за жрицами, мрачно насупившимися над мисками с супом. Вскоре к ним присоединились еще две монахини, а между ними посадили девушку из клетки. Первые две, недовольно кряхтя, дергая локтями и раздраженно оглядываясь, сообщали результаты беседы с вожатым каравана. Девушка удрученно сидела, сложив руки на коленях, пока одна из монахинь не стала тычками понукать ее, указывая на миску с супом, после чего пленница принялась безразлично есть. Рейт не мог отвести от нее глаз. «Раз она рабыня, не продадут ли ее жрицы? — подумал он с внезапным возбуждением, сразу остывшим. — Нет, почти наверняка нет». Девушке чрезвычайной красоты прочили чрезвычайную судьбу. Рейт вздохнул, отвел глаза в сторону и заметил, что другие — а именно иланты — не меньше него интересовались молодой пленницей. Они разглядывали ее с головы до ног, покручивая усы, тихо переговариваясь и ухмыляясь с раздражавшей Рейта похотливой веселостью. Неужели они не сознавали всей трагичности ее положения?

Жрицы поднялись из-за стола, обвели окружающих вызывающими взглядами и вывели девушку из зала. Некоторое время они строем вышагивали по огороженному двору то в одну, то в другую сторону. Девушка шла рядом, то и дело отставая, и монахини толчками заставляли ее догонять их невольными пробежками. Следопыты-иланты, выйдя на улицу, присели на корточках у стены караван-сарая. Вместо боевых шапок с человеческими черепами на них теперь были квадратные береты из мягкого коричневого вельвета. Каждый налепил украшение — большую пунцовую мушку — на лимонно-желтую щеку. Они щелкали орехи, сплевывая кожуру в пыль, и не сводили глаз с девушки. Перекидываясь шуточками, следопыты поддразнивали и понукали друг друга. Наконец один поднялся, стал лениво переходить двор и, постепенно ускоряя шаги, оказался за спиной маршировавших жриц. Он заговорил с девушкой, та непонимающе взглянула на него. Монахини остановились, обернулись. Самая высокая воздела руку, указывая пальцем в небо, и сделала иланту гневный выговор. Тот, нагло ухмыляясь, продолжал приставания. При этом он не обратил внимания на дородную монахиню, подобравшуюся сбоку — та с размаху нанесла ему жестокий удар в висок. Илант свалился на песок, но тут же вскочил, плюясь и чертыхаясь. Жрица, оскалившись, двинулась вперед. Илант приготовился огреть ее кулаком. Монахиня по-медвежьи обхватила его, треснула лбом по голове, приподняла и, поддав животом, швырнула в сторону. Подступив к упавшему, она пнула его; к ней присоединились остальные жрицы. В конце концов илант выкарабкался на четвереньках из круга разъяренных женщин, встал, выкрикнул оскорбление, плюнул дородной жрице в лицо, отбежал и вернулся к гикающим, гогочущим товарищам.

Монахини продолжали прохаживаться, злобно поглядывая на илантов. Солнце садилось, отбрасывая длинные тени на огороженный двор. С холмов спустилась группа щуплых оборванцев — белокожих, скуластых, с желто-коричневыми волосами, угловатыми профилями и маленькими раскосыми глазами. Мужчины стали играть на гонгах, а женщины исполнили курьезный танец, бросаясь из стороны в сторону с поворотливостью насекомых. Тощие босые дети, укутанные в длинные накидки, сновали с пиалами среди приезжих, выпрашивая подаяние. На противоположной стороне двора путешественники развешивали простыни и платки — оранжевые, желтые, рыжие и бежевые прямоугольники, полоскавшиеся в порывах ветра, налетавшего с холмов. Жрицы с девушкой-рабыней вернулись к дому-подводе и скрылись за окованными дверями.

Солнце село за холмы. Сумерки опустились на караван-сарай, на дворе стало тихо. В передвижных жилищах каравана мерцали тусклые огни. Степь за выходами скал превратилась во мглу, окаймленную сливовым отсветом заката.

Рейт поужинал миской жгучего гуляша с ломтем хлеба из зерна с отрубями и блюдцем маринованных овощей. Траз стоял поодаль, наблюдая за азартной игрой. Аначо не было видно. Рейт вышел на двор, взглянул на звезды. Где-то среди незнакомых созвездий едва заметными блестками по другую сторону Солнца должен был светиться Цефей. Невооруженным глазом, однако, различить его было невозможно. Земное Солнце, удаленное на 212 световых лет, стало невидимой звездой десятой или двенадцатой величины. Слегка подавленный, Рейт опустил глаза.

Жрицы сидели снаружи на палубе подводы, переговариваясь вполголоса. Девушка-рабыня стояла в клетке. Подчинившись влечению вопреки принятому решению, Рейт обогнул огороженный двор, зашел за подводу и заглянул в клетку. «Эй!» — тихо позвал он.

Девушка обернулась, посмотрела на него, ничего не сказала.

«Подойди, — сказал Рейт, — хочу с тобой поговорить».

Она медленно подошла и встала у решетки, глядя сверху.

«Что они собираются с тобой делать?» — спросил Рейт.

«Не знаю, — у нее был хрипловатый мягкий голос. — Меня выкрали из сада в Катте, перевезли на корабль и посадили в клетку».

«Зачем?»

«Потому, что я красивая — так говорят... Тихо! Они что-то почуяли — спрячься».

Чувствуя себя последним трусом, Рейт опустился на колени и пригнулся. Девушка стояла, держась за решетку, и смотрела вдаль. В клетку заглянула монахиня. Не обнаружив ничего подозрительного, она вернулась к сестрам.